думала, он у Прествиков.
— Именно там он и нашел меня.
— А что вы там делали? Случаем, не навещали ли вы Пенелопу? — слишком быстро откликнулась она.
Всем было известно о горячем желании Пенелопы выйти замуж. Блейксли мог заслуживать, да и заслуживал лучшего, чем Пенелопа Прествик.
— Почему бы и нет? Она довольно мила, — сказал Блейксли.
— Нисколько не сомневаюсь, что так оно и есть, — сказала Луиза. — Кроме того, она непременно выйдет замуж за первого, кто предложит. На вашем месте я была бы поосторожней.
— Почему? Я не собираюсь предлагать ей руку и сердце, и, полагаю, это взаимно.
Ответ, который ее полностью успокоил. Луизе слишком нравился Блейксли, чтобы увидеть, как его оседлала Пенелопа, которая, может, и была красива и богата, но едва ли являлась той девушкой, которую можно пожелать другу. А Блейксли был ее другом, хотя и странным. Он никогда не делал ей комплиментов, не льстил ей и не становился преданно на ее сторону в спорах. В самом деле, какой-то странный друг. Некоторые удивлялись, почему она его до сих пор терпит. Без сомнения, виной был ее мягкий характер.
— Приятно слышать, лорд Генри, — сказала она. — Вы мне слишком дороги, чтобы видеть этот мезальянс.
Лицо Блейксли изобразило что-то вроде удовлетворения, и кивком головы он пригласил ее отойти в более уединенную часть комнаты.
Пока гости Белой гостиной суетились, а Энн Уоррен все больше и больше обступали Пенрит, Хоксуорт и Далби, Луиза была счастлива отлучиться с Блейксли, куда бы он ни пожелал.
— Почему вы здесь, Луиза? — тихо осведомился Блейксли, его глаза смотрели более пронзительно, чем обычно. — Вы вроде бы не испытывали особой нежности к леди Далби.
— Я решила нанести визит, лорд Генри, — важно ответила она, хотя было сложно сохранять высокомерный вид, когда Блейксли именно так смотрел и именно так говорил. Тем не менее, она держалась. — Я давно собиралась.
— Но не в Далби-Хаус, — сказал он. — Вам кое-что понадобилось, и, мне кажется, мы оба знаем, что именно. Или кто.
Он попал прямо в точку, и, естественно, она ничего не могла с этим поделать. Точнее, она не могла избежать его обидной проницательности.
— Если хотите знать, — прошипела она, вглядываясь в комнату из-за мощного плеча Блейксли, — я хочу вернуть мои жемчуга. Мелверли не имел никакого права продавать их.
Блейксли еще более пристально посмотрел на Луизу, что было не слишком-то приятно. Однако она достойно встретила удар и нанесла ответный, посмотрев на него с гневным раздражением.
— У него было право, — возразил Блейксли, — но, возможно, не было необходимости.
— Я бы не стала утверждать, — отрезала она. — Я хочу свой жемчуг.
— Но у Софии его нет.
Луиза деликатно фыркнула. По крайней мере, она была уверена в том, что деликатно.
— Может, вы подскажете, к кому еще обратиться, чтобы мне помогли вернуть жемчуга? Если кто- нибудь из женщин и знает, как выманить жемчуг у мужчины, то это София, — сказала она, а потом добавила: — И если на то пошло, почему вы подарили жемчуг Кэролайн той ночью? Я и не думала, что она вам так нравится.
— Вы не подозревали и о Пенелопе Прествик, Луиза, — сухо заметил Блейксли.
Было абсолютно невозможно дальше вести разговор, когда он начинал упираться. Черт возьми.
— Есть вообще много вещей, о которых вы ничего не знаете, разумеется.
— Разумеется, — сказала она, отходя.
Блейксли последовал за Луизой, как она и ожидала. В конце концов, она знала, как усмирить Блейксли. Почти всегда. Когда его настроение позволяло сделать это.
— Но я точно знаю, что мне нужен мой жемчуг, и что он у лорда Даттона, и что София Далби более чем расположена помочь мне. Думаю, я достаточно знаю, вам не кажется, лорд Генри?
Блейксли ничего не ответил. Нет, он был слишком упрям. Он смотрел на нее, что называется, неприкрыто изучающе, его глаза блестели, когда он ее рассматривал. Луиза прямо встретила этот взгляд, насколько сама могила об этом судить. Вообще Блейксли нередко изучал ее; у нее даже развилась замечательная способность сохранять спокойствие, как ни в чем не бывало.
— Чем это можно так заинтересовать Софию, чтобы она стала предлагать вам помощь? — прошептал он.
Не слишком лестно. Очень сложно стерпеть, если тебя так или иначе оскорбляют.
— Всего лишь тем, что, по моему глубочайшему убеждению, женщину никак нельзя разлучать с ее любимыми украшениями. Вы ведь такого же мнения? — спросила София, бесшумно всплывая за спиной Блейкли, как лебедь на пруду.
— Можно сказать и так, — ответил он, оборачиваясь Софии и глядя на нее с той же непринужденной бесцеремонностью, с которой только что рассматривал Луизу.
Это ужасно раздражало.
— Но как вы собираетесь устроить это, леди Далби?
— Уж мы-то с леди Луизой что-нибудь придумаем, вам не кажется? — сказала София, любезно улыбаясь. — Я уверена, мы сможем уговорить лорда Даттона поделиться ниточкой жемчуга, которая ему не нужна.
— Уговорить как? — спросил Блейксли, игнорируя Луизу в разговоре о ее жемчуге, именно ее, и обращаясь Софии.
Это было невыносимо.
— Дорогой, — сказала София, положив свою тонкую белую руку поверх его руки, — если вы думаете, что мы вдвоем не сможем заполучить жемчужную нить, то вы знаете женщин отнюдь не так хорошо, как мне казалось.
И она засмеялась.
Во всем присутствовала явная двусмысленность, щеки Луизы залила краска стыда.
— Мое впечатление, как я теперь понимаю, было ошибочным, — игриво сказала София, как будто лицо Луизы вовсе не было цвета спелой клубники, — насчет вашей близкой дружбы с леди Луизой. Вы ведь совсем ее не понимаете, лорд Генри. Она очень решительная женщина и вернет свои жемчуга. Интересно только, какие мелкие препятствия создаст ей лорд Даттон. Но я люблю загадки, а вы?
Блейксли воздержался от ответа, поскольку в этот момент к ним присоединился лорд Пенрит. Небрежно поздоровавшись и бросив замечание о чрезвычайной красоте красно-золотой парчи, лорд Пенрит увлек Блейксли в сторону, и оба с головой ушли в беседу о достоинствах охотничьих собак. Кто бы сомневался! Ненастоящих охотничьих собаках, заметьте, а о художественных достоинствах охотничьих собак на куске живописной красно-зеленой материи. Лорд Пенрит, казалось, был глубоко впечатлен задними лапами одной из них.
На что Блейксли не преминул заметить, что у него когда-то была собака точь-в-точь с такими же лапами.
Возможно, мужчин заботят не только драки и стрельба.
— Какой интересный мужчина, — сказала София, когда они с Луизой отошли в относительно тихую часть Белой гостиной.
Руан и Далби оказались в толпе горячо дискутировавших о преимуществах дамаста цвета слоновой кости по сравнению с коричнево-кремовой тканью. Далби вроде бы отстаивал дамаст. Энн Уоррен внимательно выслушивала его доводы.
— Я думаю, мисс Прествик он понравился бы.
— Прошу прощения? — сказала Луиза.
Если не Энн Уоррен, то Пенелопа Прествик. Она совершенно не предполагала делить Блейксли ни с кем из них. Для нее эти дамы ничем друг от друга не отличались.
София наблюдала за Луизой, ее черные глаза задорно блестели.
