Но не знает московских правил. А может, и знает…»
– Наша тетя – китаянка, что ли? – будто бы удивилась Роза.
– Нет, – сказал Ковригин. – Наша тётя русская из Воткинска. А вот кто наш дядя, мне неведомо.
И Ковригин сердито взглянул на Хмелёву.
А та стояла, очи раскосые потупив, смиренной послушницей.
– Эти китайцы нас теперь всякой дрянью снабжают, а цены – будто обувь из Милана, – заявила консьержка. Но тут же спохватилась: – Зато племянницу вашу можно будет пристроить в китайский ресторан. Или в японский. А то там вместо китаянок и японок либо бурятки, либо калмычки. Как зовут-то красавицу?
– Беатрис. Элеонора. Элеонора Беатрис. Чисто китайское имя, – сказал Ковригин. И чтобы заглушить этнические мотивы, быстро поинтересовался: – Меня кто-нибудь спрашивал?
– А как же, Александр Андреевич! – оживилась Роза. – Сестрица ваша беспокоилась.
– А чего ей беспокоиться? – будто бы удивился Ковригин.
– Вы у неё сейчас и спросите, – сказала Роза.
– То есть? – насторожился Ковригин.
– А то и есть, – сказала Роза. – Ключи от квартиры у неё имеются… Кстати, вас может ждать и сюрприз…
– Какой сюрприз?
– Ну, уж и не знаю какой… – пожала плечами консьержка. – Может, и не сюрприз… А это вот ваша почта за пять дней.
– За пять дней?
– А за сколько же? – удивилась Роза. – Вас, Александр Андреевич, не было только пять дней… Неполных…
– Разве? – задумался Ковригин. – И ведь верно… Спасибо, Роза… Беатрис! За мной и к лифту!
Звонить в собственную квартиру Ковригин не стал. Хотя, имея в виду обещанный консьержкой сюрприз, следовало бы проявить чувство такта и предупредить (о чём?) гипотетически присутствующего в квартире персонажа. Он был сердит. Сестрица беспокоилась! Ну, и не дорого было ему теперь её беспокойство. И всё же, опустив чемоданы на пол, он излишне долго и со звяканьем поворачивал ключи в дверных замках.
– Проходите, Лена, – пропустил Ковригин в своё жилище доставленную им в Москву путешественницу.
Сестрица Антонина в квартире действительно присутствовала.
К сюрпризу же можно было отнести нахождение рядом с ней и рядом с письменным столом Ковригина курс-дизайнерши Ирины, родственницы на барбарисовом киселе Натали Свиридовой.
Выслушивать вопросы или какие-либо реплики Ковригин не был расположен и сразу заявил:
– Познакомьтесь, это моя новая приятельница…
– Из Аягуза? – спросила Антонина.
– Тони, а по-моему, она из Манчжурии, – попыталась съехидничать курс-дизайнерша.
И сейчас же – руки домиком и поклон столичным дамам.
– Да хоть бы и из Манчжурии, – сказал Ковригин. – Так что, это моя новая приятельница Элеонора Беатрис…
– Хым, – подсказала новая приятельница. – Хым – моя фамилия!
– Хым! – расхохоталась подруга Ирина. – Это замечательно! Хым!
– Александр Андреевич, – сказала гостья, – мне бы надо умыться с дороги. Тем более что с вами желают переговорить важные для вас люди.
– Конечно, конечно, – сказал Ковригин. – Ванная слева от двери. В шкафчике можете найти свежие полотенца и халат. Что же касается важности для меня людей, то это моя сестра Антонина…
Что-либо сообщать о подруге Ирине Ковригин не посчитал нужным.
– Ты, что же, и ночевать здесь оставишь, – произнесла Антонина взволнованно, – эту…
– Эту манчжурскую замарашку, – продолжила подруга Ирина. – В чём ты сомневаешься, дарлинг Тони?
«Черт-те что! Прибить бы эту тощую кобылицу! – в возмущении подумал Ковригин. – И главное опять – дарлинг Тони! Как терпит это Антонина?..» А может, терпения никакого теперь от Антонины не требуется, напротив, она… от того он, Ковригин, и злится?
– Извините, – сказал Ковригин, стараясь сдержать раздражение, – а кто вы, собственно, такая и что вы делаете в моей квартире?
– Помилуй, Саша, – растерялась Антонина. – Ты запамятовал. Ирина приезжала к нам на дачу. Вы разговаривали с ней. Она – племянница Свиридовой. Вспомни.
– Хорошо. Вспомнил. Это – которая всех порвёт, – сказал Ковригин. – Два дня назад разговаривал с Натальей о ней. Свиридова сомневается в степени родства с ней. Если только на каком-то восемнадцатом барбарисовом киселе.
– Старуха, – поморщилась Ирина. – Склероз.
– Ей тридцать четыре. И она выглядит моложе вас, – сказал Ковригин. – Но не это важно. Твоя подруга, дарлинг Тони, приезжала не к нам на дачу. Она приезжала к тебе на дачу. Кстати, вы всё там успели сломать, снести? И порвать?
– Успокойся, Саша, – сказала Антонина, – всё на месте, ничего не тронуто. Мы произвели расчёты и поняли: денег у нас не будет. Такое время, сам знаешь. Так что, племянники твои никаких комнат на природе не получат.
– Да эти племянники для него на восемнадцатом барбарисовом киселе! – не выдержала Ирина.
– Ира помогала мне расчёты производить и проект нового дома готова была сделать или хотя бы выбрать из серийных, тебе бы, Саша, спасибо ей сказать, а ты на неё дуешься…
– Меня не интересуют её расчеты и просчёты, – заявил Ковригин. – Меня интересует, что делает эта особа в моей квартире. Что же касается твоего вопроса, оставлю ли я ночевать здесь манчжурскую замарашку, то да, оставлю. Если она этого пожелает…
А ведь еще полчаса назад надеялся на то, что путешественница сама потребует поселить её в приличной гостинице, мышами и крысами был даже готов её запугать.
– Ира здесь со мной, – нервно сказала Антонина, губы её дрожали. – Она чувствует, что мне плохо. Я в панике после твоего побега… после твоего спешного отъезда с дачи… А сейчас выходит, что ты в раздражении из-за моего присутствия в твоем жилище… Будто я взломщица…Это обидно…
Она, похоже, готова была разреветься.
– А зачем ты здесь? – спросил Ковригин.
– Ты не забыл? Я твоя сестра. Меня зовут Антонина Андреевна Ковригина.
– Не забыл, – сказал Ковригин. – Ну, и зачем ты здесь?
– Не утонула ли ваша Беатрис Элеонора Хым? – поинтересовалась подруга Ирина. – Что-то она долго умывается…
– Сходите, посмотрите в ванной, не утонула ли она, если это вас так беспокоит, – сказал Ковригин. – Но дорога-то у нас была действительно трудная и пыльная, сразу и не приведёшь себя в порядок.
– Возможно, – сказала девушка, художник при поворотах и прыжках конкурных лошадей. – Возможно. И такое случается.
– Я думаю, что она не утонула, – сказал Ковригин. – Сейчас она и появится.
– Ты ради неё и ездил куда-то? – спросила Антонина.
– Да, – сказал Ковригин. – Ради неё.
– А зачем?
– Я на ней женюсь.
– Интересно-то как! – Антонина рассмеялась нервно. – И давно ты с ней знаком?
– Полагаю, что века четыре, – сказал Ковригин.
– Тут и удивляться нечему, дарлинг Тони, – развеселилась подруга Ирина. – Джентльмен, знакомый с девушкой четыре века, в конце концов обязан на ней жениться.
При этом она многозначительно взглянула на дарлинг Тони и будто бы была готова пальцем покрутить возле виска.
