Скоро выяснилось, что металлизированную краску на Циладе просто так не купишь: продавцы приходили в ужас, когда узнавали, что краска нужна для космического корабля, и начинали втолковывать покупателям, что блеск суть атрибут Бога и его пророка преподобного Палиана, а использовать такие материалы на мирские нужны – грех и уголовное преступление. Лучше, мол, возьмите серую или бежевую, в самый раз для ваших суетных целей. Другое дело, если бы вы хотели украсить святилище... В конце концов Норберт сказал, что дело терпит, и велел шоферу такси отвезти их в какой-нибудь первоклассный ресторан.
Ресторан превзошел все его ожидания. Внешне он ничем не отличался от соседних зданий: невзрачный двухэтажный дом на сваях, с застенчиво притулившейся над входом вывеской и ухоженным огородом внизу. По металлической винтовой лестнице экипаж «Антираспада» поднялся в зал – идеально чистый, с инопланетными пальмами в кадках. На белых стенах висели в рамках изречения преподобного пророка Палиана, призывающие к умеренности в еде.
– Наш ресторан – один из самых роскошных на Циладе, – сообщил посетителям официант. – Мы можем предложить вам меню из пятнадцати постных блюд!
Блюда были незнакомые, поэтому заказали наугад. Попробовав скользкие безвкусные грибы со слабой горчинкой, Норберт пожал плечами и отодвинул тарелку. Аманда последовала его примеру, пробормотав: «Это почище, чем стряпня нашего автомата...» Феспис, скривившись, вздохнул: «Да, это не хальцеолийская кухня...» Олег, задумчиво поглядев на грибы, не притронулся к ним и зачерпнул из соседней тарелки нечто вроде зеленоватой лапши, но тут же выплюнул обратно. Илси методично цепляла вилкой один гриб за другим, разжевывала и глотала, на ее лице не отражалось ни удовольствия, ни отвращения.
– Ты можешь это есть? – шепотом спросил хальцеолиец.
– Я проголодалась, а ничего получше здесь нет.
– И ты можешь это есть?!
– По сравнению с тем, что мне иногда приходилось есть в Тренажере, это деликатес.
– А что ты ела в Тренажере? – заинтересовался Феспис.
– У тебя аппетит пропадет, если скажу.
– У меня уже пропал аппетит!
Подозвав официанта, Норберт спросил, уверен ли тот, что все эти блюда стоят своих денег.
– Ну конечно, стоят, – заверил официант. – Ведь у нас первоклассный ресторан!
– И много у вас клиентов?
– По-разному. Смотря сколько прихожан получает от святых пророков веление прийти к нам, дабы постичь греховность чревоугодия.
Норберт молча расплатился, все спустились на улицу.
– Так это не ресторан, а идеологическое учреждение, – усмехнулся он, оглянувшись на раскрытую дверь. – Хозяин наверняка отстегивает святым пророкам за каждого клиента... В следующий раз скажу, чтоб нас отвезли в самую паршивую забегаловку.
– А ничего удивительного, если всем тут заправляет тоталитарная теократия! – подхватил Феспис – и дальше на протяжении двух часов не умолкал, критикуя циладианское правительство, циладианский образ жизни, социальную пассивность набожных циладианских обывателей и т. п.
– Дался тебе этот циладианский образ жизни! – устав его слушать, заметил Норберт. – Здешняя теократия не похожа ни на денорскую олигархию, ни на старую хальцеолийскую бюрократию, зачем тратить на нее столько эмоций?
– Потому что интеллигенция должна быть в оппозиции! Об этом еще древние земляне говорили.
– В оппозиции к чему? – уточнил Норберт.
Феспис от такого вопроса немного растерялся:
– Да к чему угодно...
День был теплый, временами сквозь низкие грязноватые облака проглядывало солнце. Они долго бродили по мегаполису, но не заметили ничего экзотического, не считая огородов под зданиями на сваях и гигантских пирамидальных храмов, сияющих снаружи, сияющих и мрачноватых внутри. В один такой из любопытства зашли, но вскоре Аманда стала жаловаться, что ей нехорошо, «нечто давит на ее биополе», и тогда все отправились дальше.
– Улетаем отсюда, ребятки, – тяжело дыша, попросила Аманда. – Бывает, что я попадаю пальцем в небо, зато иногда я чувствую такое, чего никто из вас не почувствует! С этим шутить нельзя. Нор, раз ты теперь главный, прикинь, надо нам еще тут сидеть или нет?
– Не надо, – прикинув, согласился Норберт.
Ничего нового о Каясопоне узнать не удалось, кроме того, что это «проклятая планета». Вероятно, в здешних библиотеках имелась более конкретная информация, но на Циладе пользоваться библиотеками можно было только с дозволения святых пророков.
Стартовав, «Антираспад» взял курс на систему Дилы-Мореды.
Чтобы инсценировать несчастный случай, Зеруату пришлось пожертвовать одним из своих звездолетов, десятью киллограммами бекрианского куфсакола и четырьмя раглоссианами – бывшими сотрудниками Управления Безопасности Теневого Сената. Приблизившись к Цимле, пилот запросил разрешения на посадку; получив его, вошел в атмосферу и включил посадочные двигатели. После этого датчики, установленные Зеруатом в машинном отделении, начали бомбардировать сигналами спрятанное в одном из грузовых отсеков электронное устройство, и оно выполнило свою функцию: взорвалось, сыграв роль детонатора для куфсаколовой мины. А мина превратила содержимое корабля в сплошное месиво. Сверхпрочная внешняя обшивка не пострадала, рухнувший на картофельное поле звездолет выглядел невредимым, в то время как внутри бушевал пожар, с которым боролись автоматические огнетушители.
Позже, когда корпус остыл, а прилетевшие спасатели убедились, что радиационный фон близок к норме, один из заклинивших люков выбили. Внутри царил хаос, но кое-какие документы сохранились (Зеруат об этом специально позаботился), благодаря чему удалось определить, что корабль раглоссианский. Были обнаружены обугленные останки нескольких человек, и все признаки указывали на то, что на борту находился сам Зеруат. В одной из кают нашлись его личные вещи, не слишком пострадавшие от огня, – жаль было с ними расставаться, но Зеруат умел жертвовать меньшим ради большего. Итак, официальное заключение: бывший Ответственный по Безопасности распущенного денорцами Теневого Сената Раглоссы погиб в космокатастрофе.
Подавленно вздохнув, он поглядел на вид в окне кабинета (с него семь потов сошло, пока удалось втолковать Совету Общин, что председателю Комитета Безопасности нужен персональный кабинет, куда посторонним вход воспрещен) и опустил жалюзи. Тут слишком яркое солнце, слишком буйная зелень, слишком крикливые дети, слишком много неподконтрольных человеку неразумных кусачих тварей... Ючан – не Раглосса. Зеруат все больше тосковал по Раглоссе. Ни одна планета не заменит ему потерянную родину. И вернуться туда нельзя: Тайсемур Нирг Рерано и Стелла Вирс Акуон назначили солидное денежное вознаграждение за любую достоверную информацию о Зеруате. Ничего удивительного, агрессивные существа не умеют прощать... Потому Зеруату и пришлось устроить трюк с катастрофой – пусть считают его мертвым! Он скорбел о своих подчиненных, которые безвременно ушли в небытие, но в таких делах жертвы неизбежны. И ошибется тот, кто решит, что им руководил эгоизм: только его мудрость и опыт могут спасти Ючан от гибели; его ответственность слишком велика, чтоб он позволил себе стать жертвой денорцев. Когда он, используя иносказания и намеки, объяснил все это Ксакан Смирл, которая помогала минировать обреченный звездолет (Зеруату противно было прикасаться к взрывным устройствам), та долго моргала и озадаченно морщилась – наивные дети Ючана привыкли выражать свои мысли напрямую, без обиняков, – но потом согласилась с шефом. Правда, она вряд ли поняла больше одной десятой сказанного... Но это ничего, ведь Зеруат нуждался не в понимании, а в сочувствии и подтверждении своей правоты.
После того как в чужих мирах его официально признали мертвым, он смог вздохнуть спокойней. Страх не исчез, зато теперь Зеруат не принимал вой ветра или шум зерноуборочного комбайна за звук идущего на посадку денорского корабля. Между тем с гиперпочтой проступило сообщение, полученное цимлеанскими агентами от агента с Цилады: звездолет D-103/2, регистрационный номер 6567800, провел на Циладе двое суток и стартовал, дальнейший курс неизвестен; члены экипажа пытались наводить справки о Каясопоне, планете в системе двойной звезды Дилы-Мореды. Их не трое, а пятеро: к уже знакомым Зеруату личностям прибавились Илси Костангериос (сестра Норберта!) и некий Аврелиохофер Феспис. Зеруат печально покачал
