работали только две, а изображение не отличалось высоким качеством, во время первых экспериментов весь экипаж «Антираспада» толпился перед экраном, на котором возникали фрагменты чужих миров. Олег вводил координаты и посылал зонд в тот или иной уголок Галактики – ненадолго, отрабатывая процедуру. Потом возвращал его на станцию. Миры мелькали, как картинки в калейдоскопе.
Рува: туманное небо и кусок ажурного купола, утомляющее взгляд переплетение балок покрыто пушистым белесым мхом, на нем блестят капельки влаги. Заброшенная постройка – или мох считается у лайколимов декоративным растением?
Хальцеол: на черной шелковистой воде скрестились три розовые лунные дорожки (Феспис долго теребил подбородок и многозначительно прищуривал то один, то другой глаз, потом признался: он не знает, что это за место).
Слак: ржавый обломок какого-то механизма торчит из растрескавшейся оранжевой почвы.
Алзона: лоснящаяся от пота спина, голые ягодицы, смуглая нога с позолоченными ногтями. («Выключайте скорей! – испуганно ахнула Аманда. – Ребятки, нельзя на это смотреть, это же... Это разврат! Вот бесстыдники, даже не подумали, что их могут увидеть!»)
Валена: посыпанная цветным гравием дорожка, мелкий мусор, щербатый каменный бордюр – все мокрое, словно только что прошел дождь.
Мера, самый крупный из спутников Валены: ярко освещенная серая поверхность, изрытая множеством трещин и небольших кратеров.
Янда: багровая муть песчаной бури.
Больше всех разглядывать картинки любила Илси. Она устраивалась рядом с Олегом перед экраном, напряженная, неподвижная, в ее широко раскрытых глазах мерцал свет далеких миров. Когда Норберт спросил, что ее так привлекает – ведь куда проще взять компьютерные фильмы, там полным-полно эффектных видов, и снято все как надо, с самых выгодных точек, – она сказала:
– Нор, главное, что все это есть сейчас, на самом деле. Кроме нашей жизни, еще много совсем другого, бесконечно много... Это здорово, правда? Я не могу объяснить лучше...
Норберт понял.
Вскоре Олег приноровился, посылая зонд несколько раз подряд в одно и то же место, получать более- менее полную картину происходящего. Теперь появилась возможность, меняя координаты, выбирать на чужих планетах безлюдные уголки, и «Антираспад» перешел к следующему этапу: переброске через гиперпространство туда и обратно приобретенного еще на Валене магнитоплана, вначале пустого, потом с людьми. Первыми путешественниками стали Норберт с сестрой, как самые выносливые и тренированные.
Перед броском надевали скафандры; прибыв в пункт назначения, прятали их в контейнеры под сиденьями. Зонд висел над пультом в кабине, обе видеокамеры включены – таким образом Олег поддерживал с исследователями постоянную связь. Когда подходило время возвращаться, Норберт подавал условный знак – несколько раз сжимал и разжимал кулак перед видеокамерой, ничего поудачней никто не смог придумать.
Гиперпространство оказалось скучным местом: бездонная тьма за окнами, лишь изредка сверкают какие-то точки и кривые линии. Ясно, что не звезды – это единственное, что мог сказать о них Норберт. Сверкание всегда было далеко, слишком далеко, чтобы разглядеть детали.
Вначале они посетили Цимлу – мирная сельскохозяйственная планета идеально подходила для пробного путешествия. Магнитоплан вывалился из гиперпространства посреди пустынной грунтовой дороги, разделявшей два пшеничных поля. Вечерело, с низкого серого неба падали капли. Ярко-желтые поля с обеих сторон простирались до горизонта. Норберт поднес к зонду раскрытую ладонь с растопыренными пальцами: «Все в порядке». Илси, избавившись от скафандра, прильнула к окну и радостно вскрикнула:
– Нор, там растут колосья! Вот они какие... Можно, я выйду посмотрю?
Спустя четверть часа магнитоплан въехал в фермерский поселок – он двигался в режиме наземного транспорта, как обыкновенная машина на магнитной подушке, поскольку Норберт знал, что в некоторых мирах подниматься в воздух без специального разрешения нельзя. Местных фермеров визит инопланетных туристов не удивил. Илси испытала счастливое потрясение, впервые в жизни увидав настоящих коров и здоровенную хрюшку в луже, Норберт тем временем купил по дешевке несколько литров парного молока, свежий творог, сливы и груши. Отъехав подальше от поселка, они натянули скафандры, и Олег, получив условный сигнал, вернул их домой. Норберт немного опасался за продукты, но молоко в гиперпространстве не скисло, творог и фрукты тоже не пострадали.
После Цимлы побывали еще на нескольких планетах. Все проходило гладко, без неприятностей, однако Норберт не переставал размышлять о будущем, и оно представлялось ему не слишком радужным. Что даст «Антираспаду» обладание Перебрасывателем? Потом, когда о находке узнают другие люди и существа? В первую очередь – проблемы. Правительство любого мира наверняка заинтересуется такой штукой... Можно заняться контрабандой, Аманда уже предлагала, но для этого нужны соответствующие контакты, и есть большой риск напороться на гангстеров. Норберт не хотел лезть в эту область; Олег и Илси, как всегда, его поддержали. Значит, они должны заявить о себе легально... И вот тут их подстерегала главная опасность: правительства и крупные корпорации, очень вероятно, пожелают отобрать у них древнюю установку. Особенно если учесть, что Перебрасыватель можно использовать, как оружие. Норберт понял это после разговора с Фесписом.
– Хорошо бы достать водородную бомбу... – глядя на экран наружного обзора, где светились отраженным светом соседние астероиды, а дальше сияло подобное облаку звездное скопление, вздохнул бухгалтер «Антираспада».
– Зачем тебе? – удивился Норберт.
– Забросить на Денор.
– Зачем?
– Не понимаешь или притворяешься? Показать олигархам... На Хальцеоле о такой акции даже мечтать никто не смел!
– Не вижу смысла.
– А ты поставь себя на место простого хальцеолийского гражданина. Сразу увидишь.
– Поставил. Все равно не вижу.
– До тебя не доходит. – Феспис смерил его разочарованным взглядом. – Денорцы захватили наш мир. Что бы ты делал, если б они захватили твою Валену?
– Подождал бы, в какую сторону изменится жизнь. Если смотреть на правительство с его чиновничьим аппаратом как на неизбежное зло – а я смотрю на него именно так, – скоро научишься делать выбор между большим и меньшим злом, избегая идеологических ловушек. – Норберт поймал себя на менторском тоне и усмехнулся. – Для меня главное – признание за каждым права на свободомыслие, невмешательство властей в частную жизнь граждан, свободный бизнес, отсутствие дискриминации по любому признаку, справедливые законы... еще материальное благополучие для всех не ниже разумного уровня. Это идеал. И я бы оценивал новое правительство, исходя из того, насколько близка общая ситуация к идеалу. Для меня не имело бы значения, свое это правительство или не свое. Помнишь, как мы познакомились на Хальцеоле?
– В кафе на окраине.
– После драки, в которую нас с сестрой втянула местная банда. И олигарх признал нас невиновными. Можно рассчитывать на справедливость – плюс в пользу Денора. В то же время дискриминация налицо, раз люди делятся на олигархов и не-олигархов – это уже минус. Если б я пожил на Хальцеоле подольше, я бы высказался определенней.
– Да ты прагматик с головы до пят! – Феспис осуждающе скривился. – Ты никогда не пойдешь с толпой что-нибудь штурмовать!
– Конечно, не пойду. Если толпа отправилась что-нибудь штурмовать – это значит, кто-то ее обработал и завел, а я не люблю играть в чужие игры.
– Прагматик... – повторил хальцеолиец. – И под началом у такого типа я работаю!
– Хочешь уволиться?
– Не хочу. Гм... А если бы ты убедился, что новый порядок вещей во всем противоположен твоему идеалу – никакого свободомыслия, никакой справедливости и благополучия... И деваться некуда – ну, нет возможности эмигрировать. Тогда бы ты не взялся за оружие?
