не будем их пугать! Прогуляемся по аллеям, я расскажу вам об этом уникальном Приюте, и потом мы вместе его покинем. Вас это устраивает? – Гредал выжидательно уставился на туристов.
– Десятиминутную? – Капризный Томек недовольно прищурился. – А мы хотим полуторачасовую!
– Здесь нет ничего для вас интересного, господа, – вздохнул Гредал. – Для полуторачасовой экскурсии материала не наберется. И настоятельно прошу вас проявить такт, давайте не будем беспокоить скорбящих вдов. Идемте, посмотрим яблоневые насаждения. У вас есть редкая возможность увидеть грядки, за которыми ухаживают не роботы, а заботливые человеческие руки!
– Яблоки на грядках? – оживился Томек. – Во, Элмер, наконец-то экзотика!
– На грядках растут овощи, а яблоки – на яблонях, – терпеливо объяснил балбесу Гредал. – На Манокаре это знает каждый ребенок, который прилежно учится в школе. Видите, господа, вот зеленеет райский сад нашего Приюта! – Он показал на аккуратный массив частично облетевших деревьев с округлыми желтыми кронами. – Смело можно сказать, что здесь не ступала нога робота!
– Почему? – равнодушно осведомился Элмер.
Гредал ждал этого вопроса.
– Потому что Манокар – не просто одна из многих населенных людьми планет. Манокар – это заповедный уголок истинных человеческих ценностей! Женщины, которые укрылись в Приюте, не хотят предаваться праздности. Они живут, как трудолюбивые бессловесные пчелки, и все делают сами, без помощи автоматов. Они также воспитывают собранных со всего Манокара сирот, подавая им пример кротости и неприхотливости!
– А много их тут? – вертя головой, спросил Томек. – Чего-то ни одной вдовы не видно…
– Их напугало ваше вторжение, – укоризненно объяснил Гредал. – Да, их достаточно много. Дай мне цифры! – бросил он Макодису, который вместе с Зарнавом следовал за своим начальником и туристами. – Сейчас, господа, немного терпения…
Они приближались к сельскохозяйственным угодьям Приюта: обширные квадраты черной земли, разделенные гравиевыми дорожками.
– Как видите, наши пчелки уже собрали все овощи, – пояснил Гредал и повернулся к Макодису, который почтительно тронул его за локоть, протягивая электронный блокнот. – Итак, господа, могу сообщить интересующие вас цифры. В настоящее время здесь проживает четыре тысячи двести тридцать восемь вдов, принадлежащих к разным уровням, от первого до шестого, а также две тысячи сто двенадцать воспитанниц.
– Много! – удивился Томек. – А чья была идея собрать всех вдов и сирот в одном месте?
Осторожно. Если сейчас сказануть что-нибудь не то, это может повлечь далеко идущие последствия – во всяком случае, для Гредала.
– Все гуманные традиции Манокара уходят корнями в далекое прошлое, – ответил он обтекаемо. – Слабейшие должны поддерживать друг друга, в то время как сильнейшие ведут Манокар к великому будущему.
– Сколько в Приюте мужчин? – спросил Элмер.
– Ни одного, – строго сказал Гредал. – То, что мы здесь находимся, – беспрецедентное нарушение правил Приюта… Поэтому я прошу вас, господа, надолго здесь не задерживаться! Конечно, при необходимости в Приют допускаются врачи, техники, работники органов безопасности, но они делают свое дело, не вступая в излишние контакты с женщинами. Так заведено, такой порядок существовал здесь и сто, и двести лет назад… Я надеюсь, ваше любопытство удовлетворено и теперь вы согласитесь покинуть Приют Кротких Вдов?
Импровизированная «экскурсия» – это был блестящий ход. Элмер и Томек убрались, не накуролесив, а Гредал вернулся к себе в кабинет и сел писать отчет. Порки не будет. Он не просто спровадил туристов из Приюта Кротких Вдов, а сумел наглядно продемонстрировать им превосходство истинных ценностей Манокара над охватившим Галактику нравственным хаосом; он также показал, что способен держать под контролем разнузданных инопланетян – ценное качество для сотрудника госбезопасности. У Гредала зародилась слабенькая надежда, что эта сумасшедшая история с туристами не обернется для него крахом.
– И как мы теперь подберемся к этой Мее Ришсем? – Поль отхлебнул, морщась, обжигающе горячий кофе и буркнул: – Четыре тысячи двести тридцать восемь кротких вдов, застрелиться можно…
Стив со своей чашкой сидел напротив, на вращающемся стуле около компьютера. Стул этот был особый, фирменная модель «Дизайна Лагайм» – с виду хрупкая, но на поверку прочная и удобная конструкция из плоских переливчатых прямоугольников. Зеркальные очки Стив снял, «туристический» костюм с мишенью все еще был на нем. Рыжевато-серые глаза смотрели отрешенно и сосредоточенно. Поль не понял, услышал его Стив или нет, однако вскоре тот отозвался:
– Я тоже об этом думаю. Придется туда внедриться… У нас есть два варианта внедрения – один простой, другой посложнее. Вначале опробуем простой: завтра я отправлюсь туда как техник.
– Разве ты сойдешь за манокарца?
– Попробую.
О том, что вдова президента Мея Ришсем поселилась в Приюте Кротких Вдов, они узнали минувшей ночью: Стив наткнулся на эту информацию, когда потрошил базу данных одного из правительственных медицинских учреждений в Аркатаме. Посетить Приют и выследить Мею – вначале им представлялось, что это будет проще простого. Оказалось, это все равно что искать иголку – пусть не в стоге сена, но среди россыпи других таких же иголок.
– А сложный вариант какой?
– Потом скажу. Если первый не сработает.
Уклончивый ответ заставил Поля насторожиться. Как и мелькнувшее на миг выражение, нерешительно-виноватое, несвойственное Стиву. Когда начальство Поля смотрело на него с таким выражением, это означало, что запланированный выходной отменяется, вместо отдыха придется лезть в какую-нибудь чертову дыру.
– Ты хоть намекни.
– Если ничего не выйдет у меня, внедришься ты, – неохотно расшифровал свою мысль Стив.
– Думаешь, я сойду за манокарца? – Поль скептически прищурился. – Наши ребята иногда внедряются в банды, но я никогда этим не занимался. У меня другая специализация. Надо будет – рискну, только я не уверен в результате. А если туда автоматику заслать?
– Там местной автоматики до черта, как и во всех манокарских заведениях. В два счета засекут.
Поль кивнул и переключился на другую тему:
– Знаешь, на что похож Манокар? На комп, в котором все отлажено и подчинено строгой иерархии, для каждого файла своя папка и все операции жестко регламентированы. А мы с тобой – вроде компьютерного вируса.
– Ага, – сразу подхватил Стив. – Только мы не первый вирус, а второй. Первый поработал за некоторое время до нас, вот это меня тоже очень интересует… Причем мы с тобой – довольно безобидный для системы вирус, производим внешние эффекты, но пока ничего не портим. А первый тут много чего попортил, хотя и не заявлял о своем присутствии на каждом шагу, как это делаем мы.
– Ришсем? – предположил Поль.
– Нет. Ришсема можно сравнить с программой, которая должна была модернизировать устаревшую систему. И начало было хорошее, но вдруг эта программа стала сбоить и откалывать странные номера. Кстати, по времени перелом в настроениях Ришсема совпадает с признаками, указывающими на присутствие первого вируса. Только учти, я сужу по косвенным данным, других у меня пока нет.
– Хорошо бы узнать, кто это. В смысле, вирус номер один.
– Незадолго до нашего прибытия на Манокар он перестал проявлять активность. Затаился. Я все жду, когда он опять себя обнаружит.
Что может чувствовать компьютер, работающий в режиме непрерывной выдачи информации? Наверное, ничего. Компьютеры не чувствуют. Зато человек, которого накачали мезгеном, ощущает изнуряющий внутренний жар и вдобавок – словесное недержание, непреодолимую потребность рассказывать, рассказывать, рассказывать… Память похожа на взбаламученный заиленный пруд, все ее
