затянется так надолго. Это был высший промысел, что она скончалась.
Рюмон посмотрел на него с негодованием:
– Промысел? Вы, должно быть, шутите. Это вы отняли у нее жизнь, вы, да и я тоже. И на вашем месте я бы сознался в своем преступлении, если не перед людьми, то хотя бы перед самим собой.
Кайба не дрогнул.
Опершись обеими руками о спинку кушетки, он подался всем телом вперед.
– А как же насчет ее самой и насчет ее преступлений? – парировал он. – Кайба Кивако в молодости безжалостно убивала многих ни в чем не повинных людей. И эти преступления не оправдать тем, что совершены они были во время гражданской войны. Более того, она ухитрилась сохранить свои деяния в тайне и преспокойно дожила до сих пор. На мой взгляд, она вообще зажилась на этом свете.
Рюмон не ответил.
С этим человеком разговаривать было бессмысленно. Действительно, и сейчас, спустя несколько десятков лет со времен гражданской войны, то, что совершила тогда Кивако, вне всякого сомнения, было преступлением. И все, что Кайба предпринял против нее, как ни крути, уголовному наказанию не подлежало.
Дочь Кивако Мисаки была единоутробной сестрой его матери Кадзуми и приходилась Рюмону родной теткой. Таким образом, Кайба был ему сводным дядей.
Знает ли он об этом? Разумеется, при желании узнать это было бы не так трудно.
Однако просвещать Кайба на эту тему у Рюмона не было ни малейшего намерения. Другой дядя, с которым он познакомился в Лондоне, – Дональд Грин, был ему гораздо ближе. И не только потому, что с ним его связывало кровное родство.
При мысли о том, сколько лет Кайба держал Тикако в своих руках, немая ярость закипала в груди.
Рюмон не мог поверить, что этот человек действительно собирался связать свою судьбу с Тикако. Даже если он и любил ее, он никогда бы не решился поступиться ради нее своим положением в обществе и своим капиталом.
Еще не совсем зарубцевавшаяся рана, которую оставил на его теле нож Маталона, вдруг заныла.
– Давайте закончим этот разговор. Лучше объясните мне, зачем вы вызвали меня сегодня.
Будто очнувшись от сна, Кайба выпрямился и демонстративно взглянул на часы.
– Да, я как раз собирался тебе объяснить. Я позвал тебя для того, чтобы свести с одним человеком.
Он нажал кнопку на подлокотнике дивана.
Не прошло и десяти секунд, как раздался стук в дверь и в кабинет вошел не знакомый Рюмону полноватый человек.
Беспрестанно кланяясь, он прошел по кабинету, бережно придерживая черный кожаный чемоданчик, и сел рядом с Кайба на диван.
– Позвольте представить вас друг другу, – проговорил Кайба. – Господин Хакамада, юрисконсульт и душеприказчик покойной Кайба Кивако. А это – Рюмон Дзиро, бывший сотрудник агентства Това Цусин.
Слово «бывший» гулко отозвалось в ушах Рюмона. Он, не вставая, кивнул в знак приветствия.
Кайба взглянул на Хакамада и с многозначительным видом произнес:
– Ну, сэнсэй, прошу вас ознакомить Рюмона с создавшимся положением.
Хакамада сжал свои пухлые руки в кулачки и откашлялся.
– Господин Рюмон, мне нужно сообщить вам кое-что, связанное с завещанием покойной Кайба Кивако.
Рюмон вдруг вспомнил, что в конце письма Кивако предупреждала об ожидающем его подарке.
Театрально выдержав паузу, Хакамада продолжал:
– Председатель Кайба в своем завещании оставила вам акции «Дзэндо» на два миллиона иен и акции агентства Това Цусин на пятьсот тысяч иен. Ваш пакет составляет двадцать процентов акций «Дзэндо» и десять процентов акций Това Цусин, и его общая стоимость – сто двадцать пять миллионов иен. Так гласит завещание, которое покойная написала перед смертью.
Хотя лицо Рюмона осталось совершенно бесстрастным, новость эта совершенно ошеломила его.
– Разумеется, – торопливо добавил Хакамада, – вы можете отказаться от вашего права на наследство. Чтобы получить его, вам придется заплатить огромный налог и выполнить массу весьма обременительных формальностей.
Кайба поднял руку:
– Я, конечно же, не стану советовать тебе отказаться от наследства. Но могу предложить тебе вот что: уступи свои акции мне. Я уже приготовил наличные, чтобы скупить их у тебя по цене выше рыночной. Что скажешь?
Рюмон достал сигарету и закурил.
Уголком глаза он видел, что Кайба наблюдает за ним. Взгляд его беспокойно блуждал по комнате, то и дело возвращаясь к Рюмону: очевидно, скрыть свое нетерпение он просто не мог. Как не похоже это было на обычное хладнокровие Кайба.
Состава акционеров этих двух компаний Рюмон не знал. Да и вряд ли Кивако оставила бы Рюмону все свои акции.
Но, судя по той поспешности, с которой Кайба подступил к нему с предложением перекупить его акции, можно было заключить, что этот пакет акций давал определенный вес.
Кайба наконец не выдержал и прервал молчание:
– Поскольку ты уже практически подал заявление об уходе, поддерживать дальнейшие отношения с «Дзэндо» и агентством Това Цусин тебе наверняка будет не по душе. Что же касается нового места работы, в этом можешь полностью положиться на меня. Ну, что скажешь?
Рюмону вдруг стало смешно.
Перед глазами отчетливо встало лицо Кивако, сияющее торжествующей улыбкой.
Рюмон погасил сигарету в пепельнице и медленно поднялся.
– Об этом и о многом другом мы с вами поговорим на следующем общем собрании акционеров.
С этими словами, ни разу не оглянувшись, он вышел из кабинета директора.
Над холмами Тама дул пронзительный ветер.
Рюмон купил в цветочной лавке у входа букет цветов и ароматические палочки, взял у служащего ведро и прошел на кладбище.
На пологом склоне холма аккуратными рядами выстроились надгробные камни. В это время года на кладбище почти никто не приходит. Сверившись с листком бумаги, на котором он записал номер могильного участка, Рюмон медленно направился вверх по обсаженной кустами дорожке.
Подойдя к нужному участку, он налил в ведро воды из крана и поставил в него цветы.
Когда он повернулся, чтобы направиться к могиле, за спиной послышался звук приближавшейся машины. Обернувшись, Рюмон увидел белую «кароллу», взбиравшуюся по дороге в его сторону. Она остановилась совсем рядом.
Дверца водителя открылась, и из машины вышел отец.
– Здравствуй. Прости, что запоздал.
С этими словами он открыл заднюю дверцу машины. Пригнувшись, начал что-то искать на сиденье.
Рюмон вернулся на дорогу, чтобы помочь отцу.
Тикако вышла из машины и оперлась о плечо Рюмона. В носу у него защекотало от запаха ее волос.
– Я, пожалуй, проедусь, – смущенно проговорил Сабуро. – Осмотрю кладбище. Понравится – куплю себе здесь участок.
Он сел за руль и, не говоря больше ни слова, уехал.
Поддерживая Тикако, Рюмон встал перед могилой рода Кайба. Разместив цветы, он зажег ароматические палочки. Оба по очереди омыли надгробный камень, затем, встав рядом, сложили руки.
Кайба Кивако ничем не провинилась перед ним, и в сердце не было и тени обиды. Кивако искупила свою вину тем, что полвека несла на себе тяжкий крест раскаяния.
Если бы он мог рассказать ей, что ему в конце концов удалось найти Гильермо… Но для нее эта новость прозвучала бы смертным приговором. Потому она и решила опередить его и предпочла знанию смерть.
