— Я консерваторию закончила, — предугадала мой вопрос Ира. — А то, что у метро выступаю, так мне очень деньги нужны. Не должен наш с Женей сын в этом коммунальном кошмаре жить, где с утра до вечера пьянка. Да и ночью тоже. В сентябре, кстати, меня ждут в музыкальной школе. Буду еще и частные уроки давать. Я заработаю. Я вытащу его оттуда. Моего Женечку. Единственного теперь… Всё, Вадим, я совсем пьяная. Пойду. Можно я иногда заходить буду? Наверное, мне должно быть тяжело здесь. Но нет. Как раз здесь мне спокойно и хорошо. Как будто Женька вот-вот появится… Все, пошла. Пьяная я.
Бережно уложив в футляр скрипку и захватив пару сигарет, она ушла, унося с собой щемящие сердце звуки любимого Жениного романса.
Пора бы приступать к расшифровке Баса. Но как? С чего начать? Пожалуй, начать надо с денег, неожиданно решил я. С оставшимися двумя сотнями в бумажнике много не расшифруешь. Тут вариант один — надо заводить «Ладу» и ехать в офис на Кондратьевский. Притом сейчас самое удобное время. Поздний вечер, на фирме ни души. А это как раз то, что мне нужно.
Однако буквально сразу же жизнь внесла в мои планы некоторые коррективы. Ухоженная Женькина «Лада», всего лишь один раз приветливо чихнув, заводиться категорически отказалась. Сел аккумулятор. Пришлось ставить его на зарядку и затем топать на улицу ловить такси. Впрочем, уже через полчаса я поднимался по знакомому крылечку к дверям родной фирмы. Теплая Женькина куртка и темно-синий костюм в полоску сидели на мне вполне прилично. Но это было не столь уж и важно. Во-первых, было темно, а главное, ни в офисе, ни вокруг него, ни даже рядом в аптеке не было никого. Привычно, практически на ощупь я открыл дверь, так же без проблем быстро разобрался с сигнализацией. Пройдя по коридору, вошел в приемную и включил свет. На дальней стенке, над стеклянным журнальным столиком, рядом с цветным ксероксом висела фотография в черной траурной рамке. Я так отвык от собственного лица, что, лишь прочтя надпись под фотографией, понял, чье же это фото. Короткие, но очень теплые строчки обо мне заканчивались сообщением о том, что завтра — сорок дней, и все желающие могут собраться на Северном кладбище в пятнадцать часов. Снизу подпись: «Коллеги по работе». Ну что же, очень даже трогательно! И вазочка на столике, и гвоздички в ней свежие, десять штучек. Не поскупились коллеги по работе. И информация тоже весьма кстати. Знаю теперь, где я захоронен, — на Северном. Рядом с мамой, наверное. Значит, кремировали меня, несчастного. И что завтра сорок дней, тоже знаю.
Ну а теперь пора и делом заняться. Вроде за деньгами пришел. Вот и кабинет с табличкой «Президент Комаров Александр Сергеевич». Молодцы, в очередной раз похвалил я коллег. В других фирмах еще и до кладбища руководителя не довезли, а табличка уже другая приколочена. Теперь, мол, я президент, прошу любить и жаловать.
Ключ от сейфа лежал на привычном месте — в ящике письменного стола, под кипами различных бумаг. Сейф мы с замом честно делили на двоих, но было в нем еще нечто, о чем и мой бравый заместитель не догадывался. Нет, вовсе не потому, что я заму в чем-то не доверял. Наоборот, он нормальный мужик, трудяга. Именно о таких в шутку говорят: «Если есть хороший зам — ничего не делай сам». И он делал! А как же тогда не доверять? В любой фирме должен быть свой человек, на которого полностью можно положиться. Иначе какая работа? У меня в фирме такими людьми были мой заместитель и, пожалуй, еще главный бухгалтер, или, точнее — бухгалтерша. Оба опытные, скромные и милые. А главное, их давно и хорошо знала Инна, моя вторая жена. Надо сказать, что и они относились ко мне с уважением и одновременно как-то очень сердечно. Представляю, каким ударом было для них известие о моей смерти. Надо сказать, доверял я им безоговорочно и абсолютно во всем. Ну а секрет тот сейфовый… так что же? Каждый человек, в конце концов, имеет право на свои маленькие тайны.
Выложив все, что было в сейфе, на письменный стол, я подцепил острием ключа поддон и надавил на дальний правый угол. Металлический, обтянутый зеленым сукном лист приподнялся, открыв на дне сейфа небольшую нишу. И уже вскоре несколько сотенных зеленых купюр и увесистая пачка перетянутых резинкой российских пятисоток покоились в карманах куртки. Оставалось аккуратно, не нарушая последовательности, уложить все назад, и можно было уходить. Но я ошибся…
Перебирая в основном хорошо знакомые мне папки с документами фирмы, скоросшиватели с лицензиями и всевозможными разрешениями, среди всей этой знакомой мне кучи картона, бумаг и тесемочек я неожиданно заметил синюю пластиковую папку с застежками на липучках. Раньше ее в сейфе я никогда не видел.
Удобно устроившись за столом в массивном кожаном кресле, я включил настольную лампу, закурил и принялся внимательно изучать содержимое папки. Думал, уложусь минут в двадцать, не больше. Но минуло два с половиной часа, пепельница почти до краев наполнилась окурками, а я все сидел и сидел над документами, просматривая их вновь и вновь. Нет, я их не читал — я их уже помнил наизусть! Мне оставалось еще немного, чтобы до конца разобраться и представить реальную картину.
Это был как бы пасьянс. Только, чем дольше я его раскладывал, тем меньше мне хотелось жить на белом свете. И как Комарову, и как Нестерову. Больно хреново у меня все выходило. Очень даже хреново! Честно говоря, больших сомнений в том, что последние мои невеселые приключения так или иначе связаны с бизнесом, у меня и раньше не было. И если уж я взялся искать ту ниточку, за которую надобно дернуть, чтобы распутать весь этот клубок, то искать ее необходимо было как раз где-то на фирме. А чем, собственно говоря, я еще мог быть интересен Басу и его компании?! Бизнес-то ведь действительно хорош! По моим расчетам, уже где-нибудь года через два он обещал приносить серьезный доход. Не столь дальние планы предполагали и создание нескольких филиалов в других городах, ну а там — и выход на международную арену…
Да, я понимал, что ниточка должна быть здесь. Где же ей еще быть? Но мне и в голову не могло прийти, что кончик ее находится в моем кабинете. В моем сейфе. Точнее, в этой синей пластиковой папке с застежками на липучках.
Если в двух словах, то картина получалась вот какая. Фирма уже не принадлежала ни мне, ни моему покойному другу. Не принадлежала она и Инне, моей единственной наследнице. Всеми акциями фирмы, судя по документам, владел теперь некий Басов Анатолий Анатольевич. По «пасьянсу» выходило так, что я, Женя и Инна передали этому Басову все акции. На документах стояли наши подписи. Моя — строгая директорская, аккуратно вырисованная Иннина и залихватская подпись Женьки. Притом, судя по дате, Женя ставил свою подпись, уже давно покоясь в холодных водах Онтарио. Так что подпись его была откровенной липой. А вот в подлинности двух остальных я не сомневался. Жена моя расписывалась по- старинному витиевато и сложно, подделать же мою банковскую, отработанную годами подпись было невозможно вообще. Правда, уезжая в командировку, я обычно оставлял заму несколько подписанных чистых листов. Как говорится, на черный день. Но как тогда быть с Инной?
Заинтересовал меня и большой желтый конверт. В нем, к великому моему удивлению, я обнаружил два авиабилета. Вылет — послезавтра. Один билет на имя зама, другой — главбухши и оба — на солнечный Тенерифе. Там же, в конверте, лежал контракт с некой испанской фирмой на покупку двух коттеджей и цветастый вексель на предъявителя в кругленькую сумму триста тысяч евро.
Вот, пожалуй, и все. Больше ничего и не надо. Весь расклад ясен. Именно этот самый Басов с помощью «особо преданных» мне лиц получил в полное владение дорогую моему сердцу фирму. Ну а уж затем таким вот «коттеджным способом» их за эту добрую услугу отблагодарил. Езжайте, мол, ребятки на Канары, живите себе на ласковом берегу Атлантики. Дышите целебным воздухом, купайтесь, загорайте, наслаждайтесь европейской цивилизацией, ешьте блюда из морепродуктов. В общем, отдыхайте как следует, только вот мне, пожалуйста, не мешайте. А я уж здесь сам как-нибудь разберусь с разными там акциями, прибылями, дивидендами и прочей ерундой. Вот так!
Пробежав глазами контракт, я обратил внимание на один из разделов, в котором говорилось об ответственности клиентов, то есть моего благоверного заместителя и драгоценнейшей главной бухгалтерши. Переведя с юридического языка на обычный человеческий, я понял, что в случае, если клиенты вовремя не произведут оплату обозначенным в контракте векселем или же вексель окажется неплатежеспособным, их ждут весьма печальные последствия. В обширном списке последствий мне понравились два пункта. Первый предусматривал уголовное преследование клиентов. Второй в обязательном порядке лишал их залога, указанного в приложении к контракту. А судя по приложению, залог этот состоял из квартир и автомобилей моих распрекрасных коллег по работе. То есть всего того, что было нажито ими теперь уже очень сомневаюсь что честным, но все же трудом. Цветной ксерокс оказался в
