трижды всадил пули прямо в лоб несчастного Пери. Затем милый молодой человек спокойно повернулся и сразу забыл об убитом карабинере в отставке. Как человек опытный, он знал, что в данном случае перед ним не стоит задача избавиться от трупа, поскольку для палермской полиции этот инцидент превратится в обычную стычку между разгоряченными автомобилистами.
Однако во время этой непредвиденной задержки Ло Джакомо попытался воспользоваться случаем, который впопыхах расценил как помощь свыше, и стал отчаянно рваться из железных лап убийц. Те поняли, что то ли от страха, то ли от внезапной веры в невозможное силы жертвы удесятерились и бегство станет вполне реальным, поэтому во время этой отчаянной возни один из бандитов сумел выхватить пистолет и выстрелить в голову Ло Джакомо. Одной пули оказалось недостаточно. Несчастный, обливаясь кровью, продолжал с остервенением рваться на свободу. Раздалось еще несколько выстрелов, и жертва наконец обмякла.
В результате к Маркезе доставили только труп Ло Джакомо. Капо буквально метал громы и молнии: еще бы, эти нерасторопные идиоты лишили его, быть может, последней возможности выйти на след Кориолана. Он рассчитывал на допрос с пыткой, а теперь вместо ценной информации на его счету еще одна жертва, совершенно бессмысленная. «Винченцо! – заорал он. – Брось его в кислоту».
От одной мысли об этом ужасном бидоне с мутной коричневатой жидкостью Винченцо делалось плохо. От ядовитых испарений его каждый раз тошнило, и он, чувствуя, что как будто погружается в какой-то кошмарный сон, видел: капли этой жидкости, случайно попадая на землю, прожигают ее, оставляя отвратительные белые пятна. Стараясь не дышать, Винченцо запихнул труп Ло Джакомо в двухсотлитровый бидон, но все же успел заметить, что в мутной жидкости плавают отдельные части человеческих тел. «Гроза!» – слабо выдохнул он. Старший брат заглянул в бидон. «Надо сообщить об этом хозяину», – отметил он равнодушно. Вскоре Маркезе явился лично. Он приказал братьям надеть резиновые перчатки, вылить на землю содержимое бидона, а человеческие останки собрать в пакет для мусора. В тот же вечер Винченцо уже вы-брасывал этот мешок в море вблизи Палермо.
Война между кланами в Палермо продолжала стремительно набирать обороты. Ни один «человек чести» не мог чувствовать себя в безопасности, но самое страшное состояло в том, что большинство убийств были явно бессмысленными, и доходило до того, что даже заказчики сами иногда не знали, почему решили «заказать» ту или иную жертву. В разгар этого убийственного безумия итальянское правительство, не на шутку встревоженное положением на Сицилии, отправило туда генерала Далла Кьеза в качестве префекта Палермо, который пользовался репутацией непримиримого борца с преступно-стью и прекрасно зарекомендовавшего себя в борьбе с террористами на севере страны. Незадолго до прибытия генерала в Палермо в этом городе произошло убийство двух коммунистов, и Далла Кьеза заявил во всеуслышание, что сделает все для того, чтобы уничтожить эту заразу, пусть даже ценой собственной жизни. И он действительно успел сделать очень многое за те 100 дней, которые находился у власти.
Винченцо ничего не знал о пламенных речах нового префекта, да и газет он не читал, а потому узнал только от Грозы, что Маркезе дал распоряжение убрать генерала Далла Кьеза. «А что он имеет против префекта?» – спросил Винченцо. «Кто его знает, – уклончиво сказал Гроза. – Но уж если Баклажан кого-то приговорил к смерти, то так оно и будет. Этим делом пока занимается Лис».
Лис долгое время следил за генералом, изучая его привычки. После обследования местоположения виллы префекта он понял, что взять ее практически невозможно. Вскоре Маркезе получил от него отчет: разумнее всего избавиться от Далла Кьеза, когда он решит посетить пляж Палермо. Тем не менее этот план Баклажан выслушал без всякого энтузиазма. У него самого было множество разных идей, но ему хотелось чего-то необычного, с театральными эффектами.
Далла Кьеза прекрасно понимал, что его жизнь под угрозой. Об этом ясно свидетельствовали его заявления вроде: «Человека, назначенного на пост государством, можно убить только в том случае, если для преступников он чрезвычайно опасен, а правительство делает вид, что оно тут ни при чем. Я понял это». Генерал давал понять читателям этого интервью, что дни его сочтены, однако сам он относился к этому обстоятельству довольно спокойно. За 100 дней расследования деятельности мафиозных структур Далла Кьеза собрал огромное количество ценнейшей информации в так называемом «Рапорте-162», где, в частности, впервые упоминался не только Маркезе-Баклажан, но и сам всесильный глава Капитула Микеле Греко. Мало того, факты Далла Кьеза впервые давали возможность арестовать этих зарвавшихся от безнаказанности упырей. Большинство этих фактов были вызваны нарушением «закона омерта» некоторыми из «людей чести».
Первым из них стал Джузеппе Ди Кристина, вторым – инженер Игнацио Ло Прести, а третьим, как предполагал взбешенный Микеле Греко, до той поры считавшийся влиятельным, уважаемым землевладельцем и крупным земельным собственником, а теперь – преступником, был Кориолан, которого корлеонцы так и не изловили. Конечно, по логике, только люди, понимающие, что терять им нечего, могли пойти навстречу полиции, и наверняка им дали гарантии, что в обмен на предоставленные сведения их никогда не вызовут в суд и их имена никогда не будут названы публично.
В результате этого рапорта мафиози, до той поры действовавшие абсолютно безнаказанно, должны были как можно быстрее сворачивать деятельность и переходить на нелегальное положение, что их совсем не устраивало. Даже сам Маркезе, не говоря уже о его людях, перестал ночевать дома. «А ты уже сменил жилье?» – спросил Гроза Винченцо. «Зачем?» – удивился младший брат. «Сбиры» совсем обнаглели», – сказал Гроза. «Но ведь я человек небольшой в вашей организации. Неужели ты думаешь, что полиция станет охотиться за мной?» – «В нашем деле осторожность – самое главное, – подвел итог Гроза. – А тебя вполне могли видеть в обществе хотя бы того же Баклажана или еще кого-нибудь.
К тому же ты знаешь многих полицейских, которые оказывали нам ряд услуг. Вспомни хотя бы тот случай, когда у тебя однажды отобрали удостоверение личности и ты чуть ли не ежедневно таскался в полицию, как на работу; вспомни того сержанта, который тебе это удостоверение вернул». – «Верно, – согласился Винченцо. – Потом я видел его еще раз в квартале дей Милле. Он зашел в бар с пустыми руками, а вышел с огромным тортом». – «Вот видишь, – наставительно сказал Гроза. – Значит, ты можешь назвать имя этого сержанта как одного из наших. Ты и сам не подозреваешь, что на самом деле знаешь очень многое, малыш Колокольчик».
Генерал Далла Кьеза, рассмотрев как следует карту Палермо, обнаружил своеобразный «треугольник смерти», где чаще всего происходили убийства и кровавые столкновения. Он немедленно принял меры и выставил полицейские посты во всех особо опасных точках. Правда, для Маркезе подобные меры значили не более, чем комариный укус для слона. Он был более озабочен тем, что противники убили одного из его родственников, а значит, следующей жертвой мог стать сам Баклажан. Где искать убийц, он не знал, но некий услужливый осведомитель сообщил, что рабочий завода «Фиат» Чезаре Манцелла непременно сможет сообщить Маркезе что-нибудь наверняка интересное.
Буквально через час, несмотря на расставленные префектом полицейские посты в «треугольнике смерти», этот несчастный был похищен бандитами и допрошен самим ужасным Баклажаном. От Манцеллы добиться ничего не удалось: как и большинство жертв капо, он понятия не имел, в чем провинился, но от испуга назвал еще одно имя – Игнацио Педоне. «Давайте сюда Педоне!» – взревел Баклажан. Его приказание было исполнено буквально через 10 минут. Этот Педоне, механик «Фиата», только и смог вспомнить, что занимался ремонтом машины некоего толстого господина. «Это и был убийца», – безапелляционно заключил Баклажан и дал подручным знак немедленно умертвить Манцеллу и Педоне.
Когда приказание было исполнено, Маркезе решил, что на этот раз не станет, как обычно, растворять трупы в кислоте или бросать в море. С нехорошей усмешкой он поднял телефонную трубку и набрал номер полицейского комиссариата. «Заберите трупы из „треугольника смерти“, как вы его называете, – сказал он ледяным тоном. – Загляните в зеленый „фиат“, который стоит перед вашими окнами. И прошу принять к сведению: это личный подарок префекту. Запомните: операция „Карло Альберто“, которую мы так назвали в его честь, завершается. Вы поняли? Операция заканчивается!».
Когда генералу Далла Кьеза сообщили об этом звонке и о том, что в багажнике «фиата» оказались тела убитых Манцеллы и Педоне, он понял, что таким образом мафия вынесла ему приговор. И он оказался прав. Не прошло и месяца, как на людной площади Палермо генерал Далла Кьеза, его жена и охранник были расстреляны из «калашников»а. Приговор был приведен в исполнение, хотя сами палачи еще не догадывались, каким страшным бумерангом ударит по ним самим это наглое убийство и что даже существование сицилийской мафии окажется на грани провала.
