Он бросил на нее внимательный, словно оценивающий взгляд – хотя оценивал явно не ее женскую привлекательность. Скорее пытался понять, говорит ли она правду… и как можно говорить такую правду столь спокойно.
–
Эллен моргнула.
– Больше не хочу.
– А раньше хотела?
– Можно и так сказать.
Эльф хмыкнул. Эллен видела, что продолжает его удивлять, и знала, что это хорошо. Она не могла заставить его взять ее с собой даже шантажом, но он охотно поедет с ней, если сочтет, что она может его развлечь. Пусть и не так, как обычно женщины развлекают мужчин… хотя Эллен согласилась бы и так: он был неимоверно красив.
– Хорошо. Так куда мы поедем?
– Поплывем. Это… морем. В город, где живет один некромант. Миледи Рослин отправилась к нему.
– Уже без тебя?
– Она сказала, что я ей больше не нужна, – просто сказала Эллен. – Я не смела навязываться.
– Ты отпустила одиннадцатилетнюю девчонку хрен знает куда одну, – кивнул Глориндель. – Да я спорить готов, что она уже мертва.
– Вы, я вижу, не слишком этим обеспокоены…
– Не знаю, – рассеянно обронил он. – Если в мое отсутствие тальварды возьмут Калардин, это уже будет не важно.
– В ваше отсутствие?
– А ты не знаешь? Ваш князь убит. Я потому и вынужден был самолично направиться на поиски вашей маленькой идиотки. У меня нет времени ждать, пока ее отыщут эти раззявы, которых отрядил за ней князь, да пока назад привезут. Законы эти ваши, мать их… Если она не станет моей женой до новой луны, трон Калардина будет считаться свободным и перейдет к младшей ветви королевского рода. У вас ведь нет женского наследования… проклятие…
– Это плохо? – с иронией спросила Эллен: почему-то ей казалось, что он должен быть женоненавистником.
– Весьма, – мрачно ответил эльф и взглянул на нее. – Ты, однако, не слишком опечалена смертью своего сюзерена.
– Меня теперь мало что способно опечалить, – сказала Эллен. – А что же война? Кто поведет армию без князя?
– Какую армию? – поморщился эльф. – У вас остались одни недобитки. Мне пришлось приказать своим сотням выступить против Тальварда. Это риск, разумеется, – если девчонка уже мертва, но выбора не было… Впрочем, с чего я это тебе рассказываю…
– Мне интересно, – пламенно заверила Эллен и расхохоталась, когда его лицо вытянулось в ответ на новую наглость. – Простите, милорд! Я просто все еще не отошла от того, что случилось… и поверить не могу, что встретила вас. Если бы чуть раньше… Только почему же вы путешествуете совсем один? Разве и это велят наши глупые законы?
– У меня были сопровождающие, – хмуро сказал Глориндель. – Но мы напоролись на тальвардов… кажется, я один ушел живым.
– То есть сбежали живым? – уточнила Эллен.
Он снова ударил ее. Какой гневливый у нее теперь князь…
Эллен встала. Она, наверное, была смешна – измотанная двухнедельным бродяжничеством по портовому городу, в драной одежде, растрепанная, грязная, покрытая волдырями и свежей кровью – и с таким возмутительно гордым взглядом, с такой дерзостью в движениях и словах… Обезоруживающей дерзостью, поняла она, когда заговорила – и эльф не велел ей умолкнуть на первом же слове.
– Милорд, я повторяю последний раз: не смейте меня бить. Иначе я уйду, и можете искать вашу невесту сами. Сомневаюсь, что вы поспеете до новой луны.
Он молчал. Знал, что у него нет выбора, кроме как верить ей – и выполнять ее условия. И Эллен видела, до чего же это его злит. Он хмурил красивые брови, кусал изящные губы и судорожно стискивал скрещенные руки на груди… Прекрасный эльфийский принц. А она, низкородная человеческая оборванка, стояла над ним, как палач, и знала, что он в ее власти.
Последняя мысль отозвалась в ней чем-то странным – как будто легкое ощущение бывшего прежде.
– Чего ты хочешь? – резко спросил эльф и встал – видимо, его слишком раздражало столь явное ее превосходство.
– Я должна привести себя в порядок и отдохнуть. Завтра мы двинемся по следу моей госпожи. И если вы не будете делать глупостей, то успеете найти ее.
– Послушай, женщина… – В его голосе зазвенела угроза.
– Что? – мягко улыбнулась Эллен.
Он хотел сказать что-то – и не стал. Только снова выругался:
– Чума на твою голову…
И снова ее кольнуло что-то, смехотворно напоминающее обиду. И в то же время она подумала с отчетливым оттенком торжества: «Вот так с ним и надо. Только так. Взять за горло и…»
И вы отвезете меня в Тарнас, господин Глориндель. Я две недели сдыхала в этой помойной яме, пытаясь пробраться на корабль, а теперь вы с комфортом доставите меня туда. И хоть мы не найдем там миледи Рослин – кого это волнует? Уж точно не меня. И что будет с вашим троном, с Калардином – мне наплевать. У меня есть цель, и важно только это.
Слышишь, Рассел – теперь у меня есть цель.
– Постой, но откуда ты знаешь меня в лицо?
Эллен обернулась. Еще раз окинула его взглядом, любуясь безупречным эльфийским телом. Намного лучшим, чем оно казалось сквозь мутную дымку дурмана…
– Я видела вас во сне, милорд, – шепнула она и снова рассмеялась, увидев возмущение в его глазах.
Ей нравился этот эльф. Он ей очень нравился.
Ему было так легко лгать.
– Проклятие, ты уверена, что именно эта гостиница? – вырвалось у Натана. Часть сознания тут же укорила его, что он выругался при ребенке, а другой частью он понимал, что ребенок отнюдь не столь невинен. Натан понял это еще на корабле, в трюме, не видя ее, по одному только прикосновению, – и сейчас, при свете дня, глядя ей в лицо, все больше в этом убеждался.
Она ему кого-то мучительно напоминала.
– Уверена, – сказала Ровена и крепче стиснула его руку. Натану не нравилось, когда она так делала; ему нечасто приходилось возиться с детьми, но в этой судорожной, почти яростной хватке не было ничего детского, ни тени беспомощности и немой мольбы о защите. Скорее походило на то, что она держала его, боясь, как бы он не сбежал. В других обстоятельствах это показалось бы ему смешным. Или, может быть, жутким.
Но сейчас он лишь пожал плечами и шагнул в дверной проем.
Гостиница была паршивая. Натан понял это еще снаружи; заплеванный пол с гнилой соломой и стойкий запах кислых винных паров, смешанный с вонью блевотины, укрепил его в этом мнении. В таких забегаловках обычно ночуют заезжие контрабандисты, а не дворянки с дочерьми, пусть даже беглые. В том, что девчонка голубых кровей, Натан не сомневался – благо повидал таких на своем веку немало. И в том, что она бежит, – тоже. Только вот от кого…
Или за кем, вдруг подумал он. Мысль отчего-то не казалась совсем уж невероятной.
– Так, значит, здесь ты останавливалась со своей мамой? – спросил Натан, стараясь, чтобы в голосе не отразились обуревающие его по этому поводу сомнения. Девочка кивнула – быстро, твердо и уверенно.
