Зачем нам враги

– Ты бесчестный человек, – мягко сказала Эллен. – Боги создали господ для таких, как ты. Вы ничего не умеете делать сами.

– Эллен! – опешил Натан; а что, разве ты ждал от нее чего-то другого, тут же с горечью подумалось ему? Ждал поддержки, утешения, хотел услышать, что поступил правильно, что не виноват?..

– Вы рождены быть слугами, – так же мягко продолжала Эллен, и у Натана снова возникло жуткое ощущение, что ее глаза видят его. – Если в ход идет ваша добрая воля, вы творите только зло. Потому что на совесть-то легче легкого наступить. Делов-то, а? Потому долг чести – не для вас. А вот если за нарушение долга вам грозит виселица – это да, это дело иное. Эх, друг мой Натаниэль, это ж надо было тебе так опростоволоситься: от одной виселицы избавился лишь затем, чтоб подставиться под другую! Смех да и только.

– Милорд… Глориндель? – прошептал Натан.

– Не терзай себя так, Натан, довольно. Оно не стоит того. Ты таков, каков есть. Как и я. Я вот – сам себе закон. И у меня, в отличие от тебя, нет долга, но есть принципы. Я по ним действую, и только по ним, и могу по ним творить хоть добро, хоть зло. И приказывать тебе – и я ведь не всегда решаю неправильно, верно же, Натан? Часто, но не всегда. Ты же творишь добро, только если тебе прикажут. И за это… ты позволишь мне быть твоим другом?

Натан встал на колени. Он давно уже не держал в своей руке руку Эллен (которая, словно в дурмане подумал он, не была рукой Эллен) и, застыв, слушал голос – голос Эллен, который не был голосом Эллен… он был голосом Глоринделя. Ее губы шевелились, и с них слетал знакомый насмешливый голос, в котором было немного раздражения, и немного обиды, и немного грусти, – и говорил он то, что эльфийский аристократ Глориндель никогда не сказал бы вслух, но что он думал, постоянно думал и не мог сказать, пока его душа не отделилась от тела и не заняла тело этой женщины. На мгновение, Натан знал это, всего на мгновение, так что у них мало времени.

– Ты позволишь мне это, Натан?

Натан взял край рваного, грязного плаща Эллен и поцеловал его, почувствовав скрип дорожной пыли на зубах.

– Как прикажете, мой господин, – сказал он.

И почувствовал, что время ушло, но не ощутил разочарования, потому что они все друг другу сказали.

– Натан, что ты… – удивленно начала Эллен и осеклась. Натан вскочил. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, так же, как минуту назад, но теперь это были совсем другие глаза. Это были ее глаза.

– Что случилось, я… – Она слегка пошатнулась, прижала пальцы к щекам, нерешительно коснулась уголков глаз, вдруг крепко зажмурилась, потом распахнула глаза. – Я… вижу…

– Ты всегда видела, – сказал Натан, не в силах сдержать улыбки – и удивляясь тому, каким все это вдруг оказалось простым. – И огонь ты всегда чувствовала. Просто думала, что не чувствуешь. И что не видишь. А на деле ты чувствуешь и… видишь больше всех. – Он шагнул к ней вплотную, взял ее лицо в ладони, неотрывно глядя ей в глаза, которые видели больше всех. – Эллен, скажи, ты любила его?

На миг ему почудилось, что это неправильный вопрос и Эллен подумает о Расселе, – но тут же понял, до чего глупо сомневаться.

– Я… Нет. – Она запнулась, мотнула головой. – Это не то… Просто с ним было горячо. Я же не чувствовала огня, а его – чувствовала. С ним было горячо. Я не любила его, нет. Но я бы хотела, чтобы… чтобы он был мне другом.

– Он был, – сказал Натан. Она снова подняла на него глаза – и теперь-то уж он не усомнился, что она и правда его видит.

– Да. Наверное, был.

Будь уверена, подумал Натан, обнимая ее. Он – друг мне, а ты – это я… и он выбрал именно твое тело, чтобы мне об этом сказать. Твое, а не Рослин, которая так на него похожа и вроде бы больше подходит для этой роли.

Впрочем, когда они спустились с холма, Натан понял, почему сознание Глоринделя не могло взять тело Рослин. Потому что в тот самый миг, когда его сознание говорило с Натаном, она, Рослин, возвращала к жизни его тело.

Теперь она сидела у Глоринделя на коленях, обхватив его шею руками и крепко вжавшись лицом в его плечо, а он раскачивался с ней, мерно, неторопливо, будто убаюкивая, и гладил по золотистым волосам. Увидев Натана и Эллен, он широко улыбнулся и кивнул им.

«Интересно, помнит ли он, о чем мы только что говорили», – подумал Натан.

Словно в ответ на его мысли Рослин вскинула голову и уставилась на Эллен. Потом вскочила, вырвавшись из рук эльфа, подбежала к своей служанке и, схватив ее за руки, напряженно всмотрелась ей в лицо.

– Ты видишь? Да? Все получилось? Я так и знала! Я знала, что вас надо возвращать только вместе! Тебя через него, но только его телу пришлось хуже, и я прогнала его в тебя, всего на минуточку… А как это было, когда он стал тобой? Это долго длилось? Натан, ты видел? Сколько?

– Эллен, ты понимаешь, о чем она болтает? – с интересом спросил Глориндель. Он сидел на земле, подогнув ноги, и, похоже, был в полном порядке.

– Маленькая госпожа, вы действительно ведьма, – тихо сказала Эллен. – Что за чудеса порою творят ваши травы…

«Или ваша любовь», – мысленно добавил Натан, но не сказал этого вслух, чтобы ненароком не показаться смешным. Впрочем, может, Эллен и не смеялась бы. Больше того – почему-то он был уверен, что она тоже так подумала.

– Ты что-то там увидела?

В первый миг Эллен не поняла, о чем он говорит, хотя ей казалось, что она привыкла к его манере начинать разговор с середины. Но недоумение тут же прошло – когда она осознала, что в голосе эльфа был не вопрос, а понимание.

– Вы имеете в виду войско тальвардов? – помедлив, на всякий случай переспросила она. Глориндель нетерпеливо фыркнул, стряхнул упавшую на глаза прядь, снова опустил подбородок на подтянутые к груди колени. Стояла ночь, тихая и теплая, в траве стрекотали сверчки, а отблески пламени костра лизали лицо эльфа. Эллен смотрела на это пламя, время от времени поднося к нему руку достаточно близко, чтобы ощутить тепло. Это было так непривычно – одновременно и видеть, и ощущать.

– Нет, я вообще-то имел в виду спальню твоих родителей, в которую ты подглядывала через замочную скважину, – бросил эльф. – Ну да, я про тальвардов говорю. Ты там увидела что-то… важное?

– Наверное, – ответила Эллен. Эльф свел брови, задумчиво потерся подбородком о колени, будто пытаясь что-то припомнить. Кажется, свою странную болезнь он перенес без видимых последствий – только бледен был сильнее обычного.

– Не наверное, а точно, раз помчалась туда сломя голову, – вздохнул он наконец. – Ты Рассела своего там увидала, да?

Должно быть, об этом и впрямь было легко догадаться, но Эллен не могла сдержать дрожи.

– Он был… – начала она, но Глориндель перебил ее:

– Как я и предполагал. Вот так они это делают. В самом деле очень действенно… – Он запнулся, но прежде, чем Эллен успела спросить, о чем он, вполголоса добавил: – А я видел свою Аманиту. Ну… нашу с Натаном Аманиту, – поправился он и тихо засмеялся.

Эллен невольно оглянулась. Натан спал: он порядком вымотался, возясь то с ней, то с Глоринделем, и дежурил все прошедшие ночи, хотя было видно, что он едва держится на ногах. Сегодня эльф почти принудительно отправил его на боковую – Натан пытался спорить, но когда Глориндель сказал: «Я приказываю», – лег и мгновенно уснул. Рослин тоже спала, у Глоринделя под боком, завернувшись в его плащ и ткнувшись светловолосой головкой ему в бедро.

Но они все равно говорили вполголоса, не оттого, что боялись потревожить сон своих спутников, а словно опасаясь быть услышанными.

– Я не понимаю… – проговорила Эллен. – Вы видели… вашу Аманиту? Где?