Но хотя миръ и об?щанъ людямъ уже бол?е 1800 л?тъ, т?мъ не мен?е его еще н?тъ на земл? для людей доброй воли, чистаго сердца.
Въ то время, какъ Анри обращался съ мольбою къ небу, въ то время, какъ онъ думалъ, что нашелъ наконецъ счастье, онъ получилъ приказаніе явиться въ Вильгельмсбадъ, гд? назначенъ былъ съ?здъ иллюминатовъ.
Это значило свалиться съ неба прямо въ хаосъ міра, близкаго въ крушенью.
Для Вирье разочарованіе превратилось въ силу. Оно сд?лало изъ него разомъ героя и мученика.
Можно по истин? сказать, что онъ оставилъ по себ? кровавый сл?дъ отъ Вильгельмсбада до самой бреши Ліона. Ни одно собраніе масоновъ, ни прежде, ни посл? не можетъ сравниться по своему значенію съ конгрессомъ, собраннымъ Вейсгауптомъ въ 1782 году. Это былъ тотъ валъ, который долженъ былъ потопить старый св?тъ. Подготовлялось разрушеніе, а не благоденствіе. Анри было сообщено объ этомъ. Подъ химерою челов?колюбія ему предсталъ въ Вильгельмсбад? заговоръ противорелигіозный, противомонархическій…. Исторіи этого ужаснаго конгресса не существуетъ.
Вирье, въ силу данной имъ клятвы, не сохранилъ о немъ ничего въ своихъ зам?ткахъ, что могло бы служить матеріаломъ для нея. Но съ т?хъ поръ онъ не могъ слышать безъ ужаса о масонств?.
Когда онъ вернулся въ Парижъ, н?кто, кто поздн?е вм?ст? съ нимъ такъ глубоко былъ преданъ королевской семь? и кто въ то время не им?лъ ни мал?йшаго предчувствія о томъ, что ему предстояло, баронъ де-Гилье спросилъ его, см?ясь, какія такія трагическія тайны онъ вывезъ изъ Вильгельмсбада?
— Я не открою вамъ ихъ, — отв?тилъ Анри такимъ грустнымъ тономъ, что де-Гилье совс?мъ отороп?лъ:- одно скажу вамъ, что все это иначе важно, ч?мъ вы предполагаете. Заговоръ, который тамъ ведется, такъ хорошо обставленъ, что монархіи и церкви невозможно спастить отъ него.
Знаменитое д?ло объ ожерель? Маріи-Антуанетты въ скоромъ времени подтвердило это. Эта постыдная комедія была поднятіемъ занав?са передъ трагедіею. Скандалъ, предсказанный Анри, коснулся и церкви, и монархіи.
Вся постановка этой комедіи изв?стна. Въ день Успенья, въ 1785 году, кардиналъ де-Роганъ, главный испов?дникъ Франціи, былъ схваченъ при вход? въ капеллу въ Версали и заключенъ въ Бастилію; ему даже не дали времени снять архіерейскаго облаченія…
Это событіе произвело потрясающее впечатл?ніе въ отеле де-Роганъ. Уже давно не существовало близкихъ отношеній между нимъ и домомъ главнаго испов?дника. Но въ благородныхъ французскихъ семьяхъ немилость сближала. По отношенію въ двору и горожанамъ, которые нахлынули къ нимъ, герцогъ и герцогиня де-Роганъ были непроницаемы. Т?мъ не мен?е было легко зам?тить, что за ихъ видимымъ спокойствіемъ скрывалась тревога, хотя разгадка ея оставалась имъ еще неизв?стной. Одинъ Анри зналъ о ней въ отел? улицы де-Вареннъ.
Съ прі?зда Каліостро въ Парижъ, онъ былъ въ страх?, что насталъ часъ, когда р?шенія, принятыя въ Вильгельмсбад?, превратятся въ ужасающую д?йствительность.
Каліостро для Анри былъ старымъ знакомымъ. Ложа, въ которой онъ принадлежалъ, въ Ліон?, была первою во Франціи ложею шарлатанства, творящаго чудеса.
Въ Ліон? Каліостро, вывезшій изъ Варшавы на 25 тысячъ дукатовъ драгоц?нныхъ камней, ввелъ египетскіе обряды и ложу торжествующей мудрости.
Самые солидные изъ ліонскихъ братьевъ поддались вызыванію духовъ и разсказамъ 'великаго копта'…
По его вел?нію, старый судья, Простъ де-Роне, умершій за дв? нед?ли передъ т?мъ, воскресъ, чтобы уб?дить адептовъ. Шепотомъ передавали, что, войдя въ церковь и указавъ на распятіе, Каліостро воскликнулъ:
— Я говорилъ Ему, что Онъ умретъ на вис?лиц?… Считайте это изображеніе за похожее… — прибавилъ Каліостро… — Это совершенно Его черты, черты Іисуса,
Анри зналъ, что можно было всего ожидать въ смысле продерзости отъ челов?ка, способнаго на подобный обманъ, — всего ожидать, въ смысл? совращенности съ пути, отъ общества, способнаго въ него в?рить. Самыя безумныя в?рованія прим?шивались къ отрицанію Бога.
Для этого кончающагося стол?тія сильныя ощущенія зам?няли собою всякое ученіе.
Каждый день могъ стать днемъ треволненія, и съ каждымъ днемъ это треволненіе становилось остр?е, безразсудн?е. Руссо подготовилъ этотъ посл?дній фазисъ того, что можно бы назвать нервозомъ, если бы слово это не было анахронизмомъ, подготовилъ это покол?ніе впечатлительныхъ мужчинъ и женщинъ, которое отдалось въ распоряженіе Каліостро…
Изъ всего этого люда, которымъ 'великій коптъ' пользовался для своихъ постыдныхъ ц?лей, никто не сравнится по безв?рію, по распутству, по легков?рію съ Луи-Рене-Эдуардомъ, княземъ де-Роганъ, страсбургскимъ епископомъ, главнымъ исповедникомъ Франціи.
Каліостро овлад?лъ его мошною и жилъ на его счетъ, овлад?лъ его душою и эксплоатировалъ его пороки, злобы, честолюбіе, тщеславіе, слабости. Вотъ что писалъ кардиналъ съ m-me де-ла-Моттъ о Каліостро: 'Это одинъ изъ самыхъ великихъ людей… Каліостро самъ Богъ…'
И въ то время, какъ этотъ вымышленный богъ вызывалъ 'за ширмою' образъ королевы Франціи, этотъ 'в?роломный священникъ' лобызалъ руки своего обольстителя… ползалъ у его ногъ… Священникъ вышелъ сухъ изъ воды. Остальное изв?стно.
Плутни кардинала, мошенничество m-me де-ла-Моттъ, невинность королевы были очевидны. Но надо было, чтобы осталось хоть что нибудь отъ клеветы. Это было нужно для враговъ церкви, для враговъ престола.
Вирье обратился къ министру Бретель: 'Если даже мн? угрожаетъ Бастилія, скажите мн?, изв?стно ли вамъ, что д?лается въ масонскихъ ложахъ, и приняты ли вами м?ры къ огражденію отъ возможной опасности?'
Но онъ напалъ на челов?ка, для котораго было безразлично, что бы ни творилось. Бретель, несмотря на свою ненависть къ кардиналу, по легкомыслію далъ ему время сжечь свои бумаги и опять-таки по недальновидности далъ время сектантамъ интриговать и д?йствовать.
— Будьте спокойны, — отв?тилъ онъ:- въ Бастилію вы не попадете, а масоны не потревожатъ государства… [9].
Пока министръ такъ ув?ренно успокоивалъ Вирье, кардиналъ, несмотря на протесты изъ Рима, былъ отнятъ у своихъ естественныхъ судей. Его процессъ разбирался въ парламент?, который былъ подкупленъ ненавистью и развратомъ [10]. Посл?довало постыдное оправданіе кардинала.
Взгляните на этихъ в?роломныхъ судей: это — инсургенты завтрашняго дня. Взгляните на этотъ народъ, который рукоплещетъ униженію королевскаго достоинства: завтра онъ будетъ рукоплескать казни короля.
А теперь взгляните на того, кто зат?ялъ весь этотъ ужасный прологъ революціи.
Вотъ онъ у окна, въ улиц? St.-Claude au Marais. Онъ точно въ рам? изъ св?чей, съ рукой на сердц?, онъ улыбается толп?, которая радостно прив?тствуетъ его. Это — Каліостро. Онъ разд?ляетъ популярность кардинала. Когда ихъ везли изъ Бастиліи, народъ распрягалъ лошадей изъ экипажа!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Каліостро им?лъ основаніе гордиться. Масонство одержало первую поб?ду, и такую р?шительную, что отнын? секта могла сбросить съ себя маску.
Процессъ Ожерелья порядочно встряхнулъ такъ называемое 'древо идей'. Но никто еще не предполагалъ, чтобы упавшіе съ него плоды были отравленными. Самыя поразительныя событія не принимались ни за какое указаніе.
Въ то время при m-me де-Роганъ находилась одна совс?мъ молоденькая женщина, рожденная Шабо, воспитанная ею и выданная замужъ за дворянина изъ якобинцевъ — виконта де-Валь. Для герцогини m-me де-Валь и m-me де-Вирье были какъ дв? дочери. Он? любили другъ друга, какъ сестры, и въ отсутствіе мужей вели совершенно общую жизнь.
Однажды, когда Валь былъ въ отсутствіи въ St.-Mande, пришло письмо на его имя. Письмо было странное по форм?, все въ иностранныхъ маркахъ и въ какихъ-то удивительныхъ печатяхъ.
Точно предчувствуя что-то недоброе, m-me де-Вирье, по словамъ ея дочери, не могла оторвать глазъ
