но тот не обиделся, в конце концов, не он идет на переговоры.
Каин и Страйк быстро выбежали на середину дороги, готовясь встретить отряд, неизвестно на чьей стороне собравшийся сражаться, и стали ждать. Стоять на открытом пространстве не самое приятное занятие, когда вокруг то и дело слышны выстрелы, а на тебе даже самой захудалой брони нет, точно голый в чистом поле. Сразу ощущаешь себя таким уязвимым… Вот возьмет какой-нибудь снайпер обкуренный и пристрелит.
– Хоть бы флагом белым обзавелись, что ли… – буркнул Каин недовольно и поежился.
– Не мандражируй. У нас не принято стрелять в переговорщиков, не по понятиям это. Но если тебе так хочется помахать чем-нибудь белым, то у тебя вроде еще повязка есть.
Каин только хмыкнул, представив себя размахивающим тоненьким и коротеньким клочком материи.
Впереди показались силуэты тех самых штурмовиков-абордажников, что приземлились на трех шаттлах. Каин почувствовал себя совсем несчастным, когда увидел, что несколько стволов направлены именно на него. Наконец от закованных в броню бойцов отделилась одна фигура и пошла навстречу. Белой повязки на руке Иннокент у парламентера не увидел и счел это хорошим знаком, хотя Маркиз тоже прав – это еще ничего не значит, и Каину это известно лучше всех.
– Кто такие? – спросил Страйк, овладевая переговорной инициативой, после того как они обменялись сдержанными приветствиями и узнали погоняла друг друга.
– Бригада Магнита, – ответил Клин, первый помощник Магнита.
Каин Иннокент понял, что это ничего не сказало Страйку. Видимо явных политических предпочтений они не выказывали, как те же Рыжый, Гангрена или Скорпион. Или он просто о них не имел понятия, потому как эти ребятки из абордажных команд знали друг друга если не по именам и прозвищам, то в целом хоть раз друг друга видели.
– А вы?
– Среди нас много кого намешано, – уклончиво ответил Страйк. – Тут такой бардак, что сам черт ногу сломит. Но за кого вы пришли драться?
– А вы?
– А мы первые спросили. Или ваш ответ зависит от нашего?
– Нет… мы за…
– Рожай, – подталкивал Клина Страйк.
– …Оникса.
«Вот как бы это еще проверить?» – невольно подумал Каин, видя такие сомнения Клина точно выбиравшего один из двух проводков, обрезав который можно либо детонировать мину или обезвредить ее. Но он угадал правильный.
– Ответ правильный. Зови своего командира, будем сверяться более плотно. Сейчас наши подойдут.
Клин кивнул и махнул рукой, дескать, все в порядке, можно выходить. Страйк также махнул своим.
От каждой группы стало приближаться еще по три человека. Одного из людей Магнита Каин смутно узнал, но не мог вспомнить в связи с чем и когда. Иннокент полностью сосредоточил свое внимание на рослом абордажнике, тот, тоже привлеченный пристальным вниманием к своей персоне, взглянул на Каина, и они обменялись взглядами.
«Урод с Прерии», – вспомнил абордажника Иннокент: он волок девушку, не подпадающую под категорию законной добычи, в качестве трофея.
Каин невольно поправил автомат, и это действие вызвало соответствующую реакцию «урода». Абордажник вскинул автомат к плечу и что-то закричал, понимая, что все раскрылось. Секунда и с обеих сторон раздались частые выстрелы, а местами и взрывы.
50
Очень быстро Кентавр пожалел, что вообще затеял переворот, но отступать было уже некуда. На дороге, куда он ступил, пойдя против брата, нет пути, кроме как идти вперед. Нельзя свернуть влево или вправо, как и отыграть назад. Нельзя сделать вид, что ничего не произошло, Виктор на это не пойдет, не простит и не забудет, да и сам Дмитрий на такое не пошел бы. Но еще не все потеряно, и шансы победить есть, причем немаленькие. В нем поселилось доселе незнакомое, странное желание стать первым, и он делал все, чтобы его осуществить. Порой ему даже казалось, что все это происходит не с ним.
А начиналось все очень даже неплохо. В кратчайшие сроки он со своими подельниками собрал полностью экипированную и вооруженную бригаду в полторы сотни человек из тех, кто еще был трезв настолько, что мог стоять прямо, не сильно шатаясь, и держать оружие в руках, а также еще помнил, с какой стороны оно стреляет и на что для этого нужно нажать.
То, что многие уже с утра были навеселе, даже сыграло в самом начале добрую службу: людей не пришлось долго уговаривать. Хватило приказов командиров: жесткая дисциплина, которую не выветрить даже с винными парами, доводила подчинение до безусловного рефлекса, чему также способствовало обещание богатой добычи. А то, кто знает, какое бы каждый из них принял решение, будь он абсолютно трезв, и, узнав, на что конкретно их подписывают камрад-командиры?
И активная фаза переворота началась. Бойцы на нескольких машинах быстро прибыли к президентскому дому-крепости, под самые стены, и начали штурм. И снова удача улыбнулась им. Бойцы, почти не встретив сопротивления, ворвались внутрь здания через двери и окна – уж больно поздно спохватилась внутренняя охрана Оникса, а внешнюю уделали сразу, так что она ничего не смогла предпринять.
Но на этом переменчивая фортуна перестала покровительствовать мятежникам. Первым признаком начинающегося завала стал слишком долгий огневой контакт. Прошло пять минут с того момента, как первые отряды проникли в здание, а стрельба все никак не стихала, и даже стала более интенсивной.
Дмитрий, не принимающий личного участия в атаке, засев в одном из домов с видом на президентский дом, изнервничался. Легкая победа выскальзывала из рук.
– Да что там происходит?!
Командиры бригад, также не рискнувшие сунуть собственные головы в пасть льва, пытались это узнать, связываясь со своими людьми по рации.
– Кажись, они его подстрелили! – радостно заявил Гангрена.
– Точно?!
– Не знаю… мой боец сказал, что он подстрелил Оникса.
– Мне нужно знать точно: убит он или только ранен!
– Постараюсь узнать точнее…
В доме творился настоящий ад. Тридцать человек охраны, личная гвардия Оникса, неся жестокие потери от численно превосходящего противника, сумела сдержать натиск нападающих. А потом медленно, но верно стала выдавливать противника наружу, чему немало способствовала планировка дома со сквозными ходами, позволявшими легко заходить противнику в тыл.
Их не сломил даже слух о смерти самого Оникса, разнесшийся среди бойцов с обеих сторон, как ветер, и сделавший их еще более ожесточенными. Вскоре слух о смерти камрад-президента сменился информацией о его тяжелом ранении.
– Проклятье! – вскрикнул Рыжий, отрывая от уха приемник.
– Что такое?! – встрепенулся Дмитрий Баренцев. – Ну?!!
– В эфире на всех частотах Артур! Он обвинил тебя, Кентавр, в измене, и просит всех, кто его слышит, передать тем, кто верен Ониксу, прийти к нему на помощь и отбить атаку мятежников. Также сообщает, что взял на себя командование в связи с ранением камрад-президента.
– Значит, Оникс действительно только ранен, а не убит, – поджав губы разочарованно проговорил Дмитрий, после того как лично прослушал сообщение и отключил рацию. – Иначе этот гаденыш не смог бы меня обвинить так однозначно, значит, ему об этом сказал Виктор. Ч-черт!!!
Бой у президентского дома и начавшийся в нем пожар, густой черный дым от которого столбом уходил в безветренное небо, быстро всполошил всех в городе. Люди устремились к месту конфликта, и большинство с оружием, с которым не расставались никогда.
Прошло совсем немного времени, особенно после того, как сколько-нибудь точная информация
