Наконец Эдгар решился и, пригнув голову, ринулся вперед. На его беду, кабан в этот момент надумал прорваться. Ему попыталась помешать вцепившаяся в холку борзая, но зверь расправился с ней за несколько секунд и свирепо метнулся прямо на Эдгара, нацелив клыки в пах.
Эдгар попытался шагнуть назад, но сапог застрял в снегу, и он начал падать навзничь, опираясь на комель копья. Так было угодно Господу, что рычащий, брызгающий слюной кабан напоролся грудью на лезвие токке меньше чем в полуметре от того места, где должен был превратить Эдгара в евнуха. С ужасным визгом и фонтанируя кровью, свирепое животное сдохло между ног лежащего на спине Эдгара.
Эдгар еще не пришел в себя и весь дрожал — то ли от холода, то ли от перенесенного ужаса, — когда охотничья группа собралась у пылающего камина в большом зале. Мужчины громко разговаривали и смеялись, поглощая большие куски пирога и запивая их вином. Уильям веселился вместе со всеми, довольный позором брата. Молчали только Эдгар и его отец. Барон сидел в большом кресле у камина, угрюмо потягивая вино. Эдгар в самом углу делал то же самое.
— Когда подадут кабана? — спросил один из кузенов Эдгара.
— К вечерней трапезе, — ответил другой. — А что ты так торопишься?
— Да вот мечтаю впервые отведать дичь, которая сама себя лишила жизни.
Взрыв смеха заставил барона поморщиться. Он помрачнел еще сильнее. Старший сын постоянно вызывал у него раздражение и досаду. Бездарный отпрыск. Учится без усердия, наставники его едва терпят. Благочестием не отличается. А сегодня все увидели, какой он охотник. Чудо, что остался жив. Вот пьянство и распутство — в этом сын преуспел.
Все двенадцать рождественских дней барон размышлял, молился в семейной часовне и пришел к решению относительно парня. Сейчас он укрепился в разумности своего плана.
Эдгар осушил кубок и налил еще. Затем взглянул на отца, который сидел насупившись, и его снова залихорадило.
Вечером, когда стемнело, Эдгар проснулся в своей холодной комнате на верхнем этаже Кантуэлл- Холла, где задремал после выпитого вина. Он зажег свечу, бросил на красные угольки в небольшом камине несколько поленьев и, натянув поверх ночной рубахи плотный плащ, высунул голову за дверь. В дальнем конце коридора, у покоев леди Кантуэлл, на скамейке в ожидании вызова сидела горничная Молли, невысокая полногрудая миловидная девушка примерно на год моложе Эдгара. Ее пышные черные волосы были убраны под льняной чепец. Она посмотрела на него и застенчиво улыбнулась.
Эдгар поманил ее пальцем. Повторять жест не потребовалось. Девушка с опаской покосилась на дверь госпожи и поднялась. Затем шагнула к нему в комнату. Тихо, молча. У них так уже давно было заведено. Однако на сей раз любовникам не повезло, потому что из своей комнаты вышел Уильям Кантуэлл. Увидев, как Молли скользнула в покои брата, он радостно заулыбался и побежал вниз.
Эдгар плюхнулся на кровать.
— Ну что, Молли, соскучилась?
— Мы только вчера виделись, милорд, — мягко отозвалась она.
— Это ж было давно, — удивился он, притягивая ее к себе.
Молли хихикнула.
— Я долго не могу. Миледи может позвонить в любой момент.
— Нам потребно столько времени, сколько решит Господь. Такими уж он нас с тобой сотворил.
Эдгар уложил девушку на постель, и они предались ласкам.
— Ой! — вдруг вскрикнула Молли. — Что у вас там?
Она приподняла подушку, под которой лежала большая толстая книга с надписью на корешке: «1527».
— Не твое дело, — пробурчал Эдгар.
— Что это?
— Книга.
— А почему вы ее прячете, милорд?
Эдгару не терпелось поскорее заняться делом, и он решил удовлетворить ее любопытство.
— Чтобы не узнал отец, не приведи Господь. Он дорожит этой книгой.
— А в чем у вас к ней интерес? — не унималась Молли.
— Видишь, что тут написано? 1527. Это же год. Нынешний. Я с малолетства удивлялся книге, на которой стоял год из грядущего. Отец говорил, что у него есть старинное послание, где раскрыта тайна этой книги, и я узнаю ее, когда мне исполнится двадцать один год. И вот теперь наступил 1527 год. Мне исполнится восемнадцать, и книга вошла в свой возраст.
— Там говорится про колдовство, милорд?
Эдгар бросил на книгу подушку и снова схватил ее.
— Если маленькую Молли интересует колдовство, пусть она взглянет на мою волшебную палочку.
Эдгар был так увлечен своим занятием, что не услышал, как распахнулась дверь, причем в самый неподходящий момент.
— Какого дьявола! — проревел барон, вперив взгляд в мерно покачивающуюся розовую задницу сына.
Юные любовники поспешно разъединились.
— Отец…
— Молчи! Говорить буду я. А ты, девица, покинь этот дом.
Молли зарыдала.
— Смилуйтесь, ваша светлость, мне некуда идти.
— Это не моя забота. Если останешься в Кантуэлл-Холле хотя бы на час, я велю тебя высечь. Убирайся!
Кое-как одевшись, девушка выбежала из комнаты.
— А ты, — барон метнул взгляд на съежившегося на кровати сына, — спускайся в большой зал. Поговорим за столом.
На вечернюю трапезу в большом зале собрался весь многочисленный клан Кантуэллов. В камине бушевал огонь. Блюда сменялись одно за другим. В центре стола сидел Томас Кантуэлл, рядом жена. Очередная выходка сына огорчила барона, но аппетит не испортила. Он дохлебал из большой фарфоровой миски жирный куриный суп и принялся за копченый окорок с луком-пореем. На подходе был жареный кабан, его любимое блюдо. Надо оставить в животе место и для него.
Эдгар, сосредоточенно глядя под ноги, проковылял к столу, где занял место рядом с отцом. Разумеется, все уже все знали. Его кузены и дяди тоже занимались подобными шалостями. Но им-то что, ведь с позором застукали его. Он налил себе вина из глиняного кувшина.
— Ты пропустил молитву перед трапезой, Эдгар, — тихо проговорила мать.
Сидящий рядом с ней брат Уильям усмехнулся:
— У него другие молитвы.
— Тихо! — крикнул барон, и младший сын уставился в тарелку.
Кантуэллы обсуждали дела при дворе. Их волновало прошение, которое король направил папе римскому. Генрих просил понтифика признать его брак с Екатериной недействительным. У них в семье все почитали благочестивую королеву и презирали эту шлюху Болейн. Томас заверил родню, что королю придется смириться. О том, что Генрих рискнет подвергнуться отлучению от церкви, невозможно было даже помыслить.
Принесли разделанного на гигантском деревянном блюде кабана. В заключение трапезы подали сладкий заварной крем с сушеными фигами, орехами и ароматным вином. Барон вытер куском ткани рот и руки, затем многозначительно откашлялся.
— Как ведомо моим братьям и моей доброй супруге, я уже давно недоволен учением старшего сына, наследника Эдгара.
