нашего мира. Можно сказать, благодаря нам существует жизнь. В какой-то мере.
Найяль умолкла, загадочно, чуть улыбаясь, посматривая на кочевника.
– Продолжай, – сказал он.
– И мы нашли тебя. Для нас это большое счастье. Поверь, мы долго тебя искали. Это очень, очень важно.
– Не понимаю. Зачем я вам? Почему ты меня назвала… как там?
– Алексей.
– Мне не нравится это имя. И… я тебе почему-то не верю.
– Алексей… – мечтательно протянула Найяль. – Так называла тебя твоя мать. Удивлён?
Ашант застыл.
– Да, – сказала девушка, – именно так. Это имя тебе подходит. Ты не волк. Ты – защитник. Алексей.
Ашант молчал, задумавшись.
– Ты слушаешь? – спросила она.
– Да.
– Тогда я продолжу. В каждом человеке, где-то очень глубоко, есть потайная кладовая. В ней скрыта истина. Заглянув туда, можно сразу увидеть цвет души её обладателя. То, что ты видишь сейчас – это цвет твоей души. Ты светлый человек. Таких как ты, нет. В тебе нет зла, Алексей.
– Найяль, не смейся надо мной, – скептически покачал головой Ашант. – У меня добрая душа? Да неужели? Взгляни на меня. Я – убийца. Я – воин, нукер, я всю сознательную жизнь убиваю людей. С чего ты взяла это? Ты заглянула мне в душу? В 'потайную кладовую'? Как? И почему я вижу тебя именно такой?
– Не забывай, Алексей, мы не люди. Мы – иные, мы многое видим. Мы многое знаем. Но моя задача не убедить тебя. Главное рассказать тебе о том, что тебя ждёт. Подготовить тебя к событиям, которые должны произойти. Согласна, тебе, и многим другим трудно поверить в то, что ты – добрый человек. Но в нашем понятии добро – это не только поступок, добро – это предназначение, предначертание. Кто-то, где- то, когда-то сказал, что тебе, Алексей, быть защитником. И ты им будешь.
Девушка посмотрела по сторонам, словно хотела убедиться в достоверности окружавшего их пейзажа. Ашант напряженно ждал.
– Ты встретишься с человеком, – продолжила Найяль. – Он станет твоим учителем. Он раскроет тебе глаза. Я знаю, что ты пойдешь за ним.
– Ладно, – устало сказал воин, – не буду спорить…
– Почему ты видишь именно меня? – повторила она его вопрос, и тут Ашант заметил, что девушка зарделась. – Придёт время, и ты всё поймёшь.
– Зачем тебе остальные? Барх, Мерген. Они тоже – добро?
– Мерген нам не нужен. Он просто видит сон. И в то же время, он отвлекает от нас –
– Догадываюсь. – Ашант недоверчиво усмехнулся. – Но Барх всего лишь человек. Мне кажется… мне кажется… хм, не знаю, что и сказать.
– Вот именно, ты его не знаешь. Посмотри, что он видит.
Ашант не понял, что произошло. Он моргнул, а когда открыл глаза, очутился в тёмном помещении, освещённом мучительным, пыльно-розовым светом, пробивавшемся сквозь сети черной паутины, откуда-то сверху. На стенах осыпалась толстая штукатурка, обнажив кладку из бордового кирпича. Пол прочно окутала непроглядная темно-серая муть, в которой то и дело возникало какое-то шевеление. Приглядевшись, воин увидел там множество угрюмых лиц, мечущихся из стороны в сторону, налезающих друг на друга, сливающихся в единое уродливое целое. Их пустые глазницы смотрели в никуда, черные рты что-то многоголосо шептали. От этих зловещих звуков, издаваемых ими, по спине воина поползли мурашки.
– Неужели у него такая чёрная душа? – пробормотал потрясенный Ашант. – Убери меня отсюда, пожалуйста.
Ещё мгновение, и он сидит на своём пеньке, в знакомой степи. Перед ним та женщина, в балахоне. Она откинула капюшон…
И Ашант увидел старика, древнего старика, настолько на вид дряхлого, что с трудом верилось в его реальность. Покрытое пигментными пятнами лицо было едва ли толще бумаги. Большие слезящиеся глаза умно и проницательно смотрели на воина, редкие взлохмаченные брови торчали во все стороны, как копья; лысая, яйцевидная голова поблескивала в свете костра. И ещё, старик был прозрачен, натурально прозрачен. Сквозь него хорошо виднелись грубые швы балахона. За спиной стоял, также бритоголовый, печальный юноша, в знакомом кожаном жакете. Ашант обратил внимание на его глаза – большие, выразительные, искрящиеся, несмотря на несколько удрученный вид, весельем.
– Вот так. – Голос старика еле слышался, он шелестел как степная трава; слова, исходящие из него, казалось, закручивались в спираль и величаво уплывали в неизвестность. – Я сделал всё, что мог. Больше я говорить не могу.
Ашант почувствовал смятение. Он был поражен.
– Кто вы? – запинаясь, спросил он.
– Меня зовут Кабема, – ответил старик. – Я, можно сказать, знаменосец. Если ты понимаешь, о чем я.
– А Найяль?
– Найяль… эх, Найяль. Я ведь даже не знаком с нею. Найяль – мать Тамары, она умерла от чумы, уже давно. Послушай меня, Алексей. Я знаю, что у тебя возникло много вопросов. Если бы я знал на них ответы. Я мог бы постараться, приложить усилие, провести еще один сеанс. Но будущее скрыто, и чуждая сила, Хаос, – рядом. Да и я… Я теряю свою силу, и все эти фокусы очень уж утомляют. Скоро меня не будет. С кем же останется Сандур? – Старик с грустью и нежностью посмотрел на юношу.
– Придёт время, и я найду его, – указав глазами на Ашанта, сказал юноша. – Не беспокойся за меня.
– Но… Тамара говорила, что её мать… – запинаясь, пробормотал Ашант.
– В основном каждый видит то, что хочет видеть его душа, – сказал Кабема. – До Чёрного Ворона иным, то есть
– Он жаждет мести.
– Жаждет мести… Хотел бы я с ним поговорить, но… это опасно. Я не должен этого делать, ибо в этом случае вся наша община может… подвергнуться большому риску. Но мы должны идти. Извини меня, Алексей, я не могу больше удерживать тебя здесь. Это опасно…
– Постой! – сказал воин. – Тамара рассказывала мне, что она… она здесь?
– Она прямо за тобой, всё это время.
Ашант развернулся и увидел её – Младу. В том самом светло-зеленом сарафане, в котором он впервые её встретил, в волосы вплетены цветы…
Млада, плача, опустилась на землю.
– Простите меня, – прошептала она. – Я не знала, что так будет. Если бы я смогла предвидеть… я бы испила эту чашу до дна. Как твоя мать, багатур. Я ни за что не убила бы Буреба, я не должна была…
– Не надо, – прервал ее Кабема. – Не надо. Хаос нашел бы его в любом случае. Черный Ворон, сдается мне, предначертан. Итак, прощай, друг мой Алексей. И ещё… – в последний раз взглянув на воина, добавил старик. – Грядут тяжелые времена. И ты, ты должен увидеть суть всего, что будет. Эх… если бы твой хозяин, тот толстяк, пришёл, но… теперь уже ничего не изменишь. Всё, пошли, Сандур.
– Постойте! – крикнул Ашант, вскакивая. – Млада, где Млада? – призрак девушки исчез. – Что она
