– Это не твой ребенок. У тебя нет детей, кроме Андрея и Велимира. Я устал тебе потворствовать, Менелая, устал притворяться ради тебя. Все эти годы ты качала пустую колыбель, а я боялся ранить тебя правдой. Но у тебя нет ребенка. Так что не гневи небеса, успокойся и отдай сына матери.
Царила замерла, обвела всех странным отстраненным взглядом, посмотрела на Павлушу…
Всё остальное произошло в считанные секунды. Менелая вдруг схватила младенца за ручонку, и со всего маху, точно тряпку, швырнула оземь. Потом, приподняв сорочку, она занесла над крохой ногу в замшевом сапожке…
Искра в ужасе отпрянула, зажмурив глаза и закрыв ладонями уши. В висках больно застучало, и девушка почувствовала, что сейчас упадет без чувств. Она стояла так, стараясь не слышать душераздирающего крика Анеи, боясь взглянуть на… на ребенка. 'Но может быть, все обошлось? Может быть он… может быть…' – нерешительно подумала она и открыла глаза.
Мечеслав стоял, бледный как смерть, обхватив рукой потерявшую сознание Анею, и в широко раскрытых глазах его отражалась бездна чувств. Павлуша лежал на ковре, со сломанной шеей, вокруг рта пузырилась кровавая пена, на груди кровоподтеки, под крохотной головкой собралась кровь, а в остекленевших глазах застыли слёзы.
Менелаи нигде не было.
Наутро в тронном зале собрались все сколько-нибудь значащие лица государства: Андрей, развалившийся в кресле, принесенном специально для него, Велимир, уткнувший взгляд в пол, бояре, священнослужители, зажиточные горожане, воиградские воеводы и знатные воины. Присутствовали также венежане: Искра, Горыня, Доброгост, покашливавший в кулак и мысленно пребывавший где-то очень далеко, услужливо улыбавшийся Лещ, задумчивый Черный Зуб, чей южный облик приковывал взоры, и Злоба – на него, а точнее, на его изуродованную, ухмыляющуюся физиономию как раз старались не смотреть.
Рядом с троном стояла, вся в черном (видимо в знак траура), царица Менелая, охраняемая двумя стражниками. Кроме того, у самого выхода столпилась горстка перепуганных слуг, однако убитой горем Анеи среди них не было. Сам трон пока пустовал.
Все оживленно обсуждали ночное происшествие, и Искра с негодованием улавливала диковинные и неправдоподобные подробности гибели младенца. Но она старалась держать себя в руках, полагая, что со всей толпой спорить бесполезно.
Наконец двери распахнулись, и в зал вошел глашатай.
– Его Величество, – торжественно возвестил он, – Великий Князь и Самодержец Воиградский, Иссенский и Беловодский, владыка вересов, южан, верхневойцев и всех прочих краевых народов, защитник Истинной Веры – Мечеслав Блаженович из рода Всеславовичей.
Толпа торопливо расступилась, и в зал стремительным шагом вошел царь – в черном бархатном подлатнике, за спиной развевался серебристый плащ с вышитым золотыми нитями летящим ястребом – гербом дома Всеславовичей и символом Воиграда. Никаких украшений на нем не было, кроме золотого кольца. Следом семенил разодетый в пух и прах маленький пузатый человек – Авксент, и, придерживая царя за плащ, что-то возбужденно ему шептал. До Искры доносились обрывки его речи:
– Ваше величество, не кипятитесь, пожалуйста! Как бы… ведь горные кланы… сочтут оскорблением…
Но Мечеслав ничего советнику не отвечал, а потом и вовсе отмахнулся от него. Глядя на великого князя, Искра невольно залюбовалась им – именно таким, по ее мнению, должен быть любой владыка: высокий, стройный, зрелый мужчина; чело нахмуренно, очи горят и он просто великолепен и неприступен в своем гневе.
Царь поднялся на пьедестал, но на трон не сел. Менелая, едва увидев его, запричитала:
– О, муж мой! Огромное горе постигло наш венценосный дом – умер наследник твой, погиб от руки кровожадных дикарей. Я словно чувствовала это, я пыталась спасти его, наше дитя, но жестокость варваров не имела границ! Они хотели принести его в жертву темным силам! И это ты виноват, Авксент! – Советник, до этого едва обращавший внимание на вопли царицы, вздрогнул, испуганно посмотрел на нее, потом на царя, и нервно вытер вспотевшее лицо платком.
– Ваше величество… – начал было он, но Мечеслав жестом велел ему замолчать.
– Убей его! – верещала Менелая, указывая на Авксента. – Он заодно с ними! Убей!..
– Замолчи, женщина! – прогремел голос Мечеслава и царица осеклась. – Стражники, если она вымолвит хоть слово, заткните ей рот.
Стражники невозмутимо кивнули.
– Сегодня ночью, – начал царь, – случилась трагедия, окончательно убедившая меня в том, что моя супруга Менелая представляет опасность для общества. Ее безумие, которое, по моему глубокому убеждению, является божьей карой за ее прегрешения, достигло предела, – следствием чего стала гибель, от ее руки, ни в чем не повинного ребенка. И этому ребенку не исполнилось и месяца! Менелая жестоко расправилась над ним на глазах у матери – молодой девушки. Свидетелем ее преступления стал я, пытавшийся остановить ее, а также наша гостья Искра. Тело мальчика было сильно изуродовано: сломана грудная клетка (Менелая топтала его сапогом), треснут череп. Авксент, Горыня и другие сановники своими глазами видели тело. В связи с этим я повелеваю: сослать Менелаю в Тракию. Михалко!
– Да, ваше величество!
– Завтра же ты выступаешь. Письмо к настоятельнице монастыря получите от меня вечером. Сейчас заприте царицу в ее покоях, и не выпускайте ни под каким предлогом.
– Будет исполнено, ваше величество.
– Ваше величество, выслушайте меня, прошу вас! – взмолился Авксент. – Это скандал! Братья Менелаи сочтут ссылку в монастырь оскорблением. Зная наше тяжелое положение, они даже могут выслать войска. Подумайте хорошенько, чем может обернуться для нас это.
– Я не желаю ничего слышать.
– Но много людей погибнут…
– Значит, мы все умрем! – сказал Мечеслав так яростно, что зал охнул. Авксент, казалось, готов был заплакать. – Уверен, лучше смерть в бою, чем жалкое, нищенское существование! Что я должен сделать: простить Менелаю, пожалеть ее, а несчастную Анею выпороть в угоду кланам? Сегодня она убила сына служанки, а завтра убьет моего внука! Вы этого хотите?
– Нет, нет… – согнувшись, словно царь не говорил, а хлестал его кнутом, пробормотал Авксент.
– Решено. Михалко выполнит мой приказ, чего бы это ему не стоило. У меня больше нет жены. Надеюсь, сыновья меня поймут.
Сказав это, царь спустился с пьедестала и скрылся за дверью позади трона.
Андрей, проводив его взглядом, лишь презрительно ухмыльнулся.
Глава 19. Хаук и принц Акурос
– Хаук из Бальдортрана, сын Баэдана?
Хаук машинально остановился и посмотрел на преградившего ему путь воина скорбным, отрешенным взглядом.
– Да, я Хаук из Бальдортрана, – подтвердил он немного нерешительно.
– Прошу вас. – Чернокожий гигант указал на колесницу. – Садитесь. Не волнуйтесь, вам ничего не грозит. Смелее.
Не успел Хаук забраться в колесницу, как извозчик хлестнул коней, и они понеслись во весь опор.
– Я вижу, вы не в духе? – решился прервать затянувшееся молчание воин, смерив глубоко задумавшегося Хаука равнодушным взглядом.
Хаук поднял голову – его глаза были пусты, как никогда прежде, – и, выдержав тяжелую паузу, сказал:
– Это конец. Мой прекрасный, единственный друг… ему конец. Всему, что имело значение, нет
