Она ничего не знала. Все, что у нее было, — тонкая нить надежды, да и та могла оборваться в любой момент. Суинь слушала ровные удары его сердца, четкий ритм которого отличался от бешеного стука ее сердечка. Она хотела бы знать что-нибудь такое, что могло бы уязвить Гао и подчинить ее власти. Бывшая «драгоценная супруга» отчаянно вспоминала свое дворцовое прошлое, но не могла найти там ничего.
Гао обладал достаточной властью и влиянием, чтобы организовать убийство императрицы и остаться безнаказанным. Он был в состоянии склонить двор на свою сторону. Она же не представляла собой ничего значимого — так, всего лишь уловка, к которой прибегнул умирающий император, чтобы сохранить власть. Лишь Ли Тао был в состоянии противостоять Гао в открытую. За это Гао и собирался его уничтожить.
Суинь подняла руку и коснулась пальцами лица Ли Тао, неуверенно проведя ими по узким скулам, дотронулась до тонкой полоски шрама. Он не отвернулся, когда она пригнула его голову к себе. Суинь осторожно припала к его губам. Сначала Ли Тао не ответил на поцелуй, но, наконец, руки его сомкнулись у нее на талии, и он закрыл глаза, предоставляя ей инициативу…
Поздно ночью Ли Тао вернулся в кабинет. Он прошел по коридору, не испытывая нужды в освещении. Глаза его по-прежнему сохраняли привычку оценивать тени и определять границы предметов.
Он зажег на столе масляную лампу и поставил рядом с чернильным камнем. Тусклый свет падал на лежащие перед ним бумаги. Ли Тао работал со спокойной деловитостью, растирая чернила, доставая чистый лист бумаги, чтобы начать составлять приказы. Он выводил кисточкой ровные колонки иероглифов, столь же строгие и простые, как и содержащиеся в них повеления.
Ли Тао никогда не понимал, почему Лао Соу тратил время, чтобы обучить его этим премудростям. Не все члены клана Ань Ин проходили столь тщательное обучение.
Ли Тао обдумал предложения Суинь. Он мог бы попытаться обвинить Гао, но это будет всего лишь его слово против слова значительного вельможи. Правда не значила ничего, когда Гао имел поддержку среди многих благородных семей и военачальников рангом ниже.
Тихий, как шепот, шорох шелковых туфелек прервал его думы. Серебряный голосок Суинь прозвенел где-то рядом.
— Ты никогда не отдыхаешь.
— Мне еще многое предстоит сделать.
Она подошла поближе, и тусклый свет масляного светильника окружил ее сияющим нимбом. Столько дней прошло вдали от нее, и теперь Ли Тао наслаждался лицезрением ее прекрасного облика. Распущенные волосы обрамляли гладкую кремовую кожу лица. Скользящий голубой шелк, как вода, струился по изящным изгибам ее фигуры. Тело Ли Тао опять налилось тяжестью.
— Я никогда не спал помногу, — сказал Ли Тао. — В Лояне я мог бродить по нашему кварталу всю ночь, не зная усталости. Уже на заре я засыпал на час, а потом удар рыночного гонга будил меня.
— Лоян. — Она произнесла название города с чувственностью и порочностью, которых заслуживала восточная столица. — Подумать только, что мы могли встретиться много лет назад.
— Я бы просто увидел твой силуэт в окне.
Удары гонга определяли городской распорядок. Ворота, открывавшиеся на заре, и ворота, закрывавшиеся на закате, подчинялись строгим командам. Жестокий город пожирал слабых. Он уничтожил его мать, опозоренную женщину, сгинувшую в его трущобах. Но Суинь выжила.
Она встала около стола.
— Я ждала каждую ночь, когда тебя не было дома. Закрывая глаза, я надеялась на то, что ты окажешься рядом, когда я их открою.
— Тебе больше не придется меня ждать.
Суинь улыбнулась, не понимая еще подлинного значения его слов. Эти незначительные разговоры всегда доставляли ей радость. Она склонилась над столом, приоткрыв на мгновение тонкую полоску нежной кожи в разошедшихся полах шелкового халата. Ли Тао хотелось протянуть руки и посадить ее к себе на колени, позволить своим ладоням скользить по струящемуся шелку, едва скрывавшему ее ослепительное тело.
Он нежно коснулся пальцами ее запястья:
— Сделай кое-что для меня.
На секунду дыхание Суинь прервалось.
— Все что угодно.
— Я отсылаю тетушку и других слуг отсюда. Ты должна отправиться с ними.
Ее задумчивая улыбка померкла.
— Нет.
— Здесь небезопасно.
— Я думала, что окажусь в безопасности, когда покину дворец, но мои враги все равно нашли меня.
Ли Тао с усилием надавил пальцами на переносицу. Пульсирующая боль застила глаза.
— Для меня нет ничего более важного, чем знать, что тебе не угрожает опасность.
Это необходимо было сделать. Ему нужна свобода, чтобы думать, планировать, действовать. Он не мог позволить себе беспокоиться о людях, находящихся под его покровительством. Не мог думать о Суинь и том, что она значила для него. Чтобы выстоять перед лицом приближающегося врага, ему необходимо остаться одному. Одному ему терять нечего.
— Тетушка не уедет отсюда, пока ты не согласишься, — жестко сказал он.
— Ублюдок.
Ли Тао понял, что поймал ее.
— Ты умная и находчивая. Ты всегда знаешь, что делать.
Он углубился в детали путешествия: дороги, которые лучше выбрать, количество золота и серебра, которое он пошлет с ними.
— Я могу оказаться тебе полезной в Чэнду, — попыталась возразить Суинь.
— Я верю в это. — Ли Тао поднял глаза, наблюдая, как играют на ее лице отблески пламени светильника. — Я не могу тебе позволить ехать со мной.
Суинь крепко сжала пальцы, уцепившись за угол стола. Глаза ее блестели от слез, однако она смогла удержаться. Никогда еще он так не желал ее.
— Сперва ты потребовал одну ночь, потом месяц, — обвинила она. — Ты говоришь мне остаться, и я остаюсь. Велишь идти, и я иду. Так?
— Я всегда получал лучшее от нашей сделки.
Он собирался выиграть это сражение, спланировав атаку с большой четкостью и аккуратностью, но Суинь изменила тактику.
— Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? — Мягкая угроза промелькнула в ее голосе. Она провела рукой по гладкой ткани халата, давая ему возможность разглядеть мелькнувшую полоску кожи, соблазнительный вырез, в котором виднелась совершенная грудь.
— Ты пытаешься убедить себя, что все, что было между нами, — ничто. Будто ты всего лишь хотел развлечься.
— Я не собираюсь убеждать ни себя, ни тебя.
Их отношения были для него всем, но даже и самым лучшим моментам в жизни не суждено длиться вечно, подумал наместник. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Ли Тао откинулся на спинку кресла, пальцы его крепко сжали ручку подлокотника. Суинь по-прежнему стояла, склонившись над ним. Он мог бы привлечь ее к себе и сорвать этот ничтожный клочок шелка. Мог погрузить лицо в эту ложбинку между грудей и взять ее прямо здесь, но стоит ему позволить возобладать желанию, и это погубит их обоих.
— Лишь в одном я всегда была уверена, — печально продолжила она. Руки ее проскользнули за отворот халата, куда он столь отчаянно жаждал проникнуть. — Ты хочешь это тело. Если бы я была по- настоящему испорченной, я бы заставила тебя взять меня с собой. Я бы соблазняла тебя и умоляла, и ты бы сказал «да».
Плоть его поднялась, когда он следил за ее полускрытыми шелком руками, плавно скользящими по груди. Боль нереализованного желания пронзала его с каждым ее неторопливым движением пальцев вокруг своего соска. Он хотел сам ласкать ее тубами, гладить языком маленькие тяжелые кончики, припасть к ее
