Его захлестнуло вожделение. Обхватив пальцами прикроватный столбик он вцепился в него, словно это был обломок корабля, а он был единственным, кто выжил после кораблекрушения. Или — древко пики, которую он мог бы метнуть…
Чертовы метафоры! Стоит зазеваться, и они тут как тут, выпущенные на волю мисс Брайтли.
Она как зыбучий песок. Чем больше он старается отдалиться от нее, тем больше увязает.
Не будь ее, он встретил бы леди Мидлбо страстными поцелуями, угостил бы ее бренди, быстро раздел и к этому моменту они бы пылко демонстрировали друг другу свое умение. Он доказал бы ей, что все, что она слышала о нем, — правда.
Вместо этого он забился в тень, глядя на Синтию, которая стояла перед камином, обхватив плечи — словно куталась в шаль.
Майлс потянулся за своим сюртуком, который он оставил на стуле рядом с кроватью, чтобы камердинер позаботился о нем позже. Это было непросто, но ему не хотелось покидать свою безопасную позицию.
— Наденьте.
Он бросил ей сюртук. Тот пролетел через комнату, словно большая темная птица. Синтия подхватила его, прежде чем он опустился на ее голову, и не без изящества накинула на плечи. Затем бросила смущенный взгляд в его сторону.
— Спасибо, — сказала она, смутившись.
— Помолчите, — буркнул он в раздражении.
Почему-то эти слова вызвали у нее улыбку.
Последовало молчание. Майлс задался вопросом: что она думает о его комнате, выдержанной в темных тонах, с массивными удобными креслами, с ковром, мягким, как луговая трава, и кроватью, которая могла бы вместить целое семейство. Майлс был крупным мужчиной, и ему нравилась мебель под стать его фигуре. Когда он спал, он обычно занимал всю кровать.
— Разве леди Мидлбо не замужем?
Поскольку она прекрасно знала ответ, это была явная провокация, что только усилило раздражение Майлса.
Он нарушил собственный запрет на разговоры.
— Она взрослая женщина и может делать все, что пожелает. И она точно знает, что ей нужно. Как и я.
Снова последовала пауза.
— А я бы не стала, — тихо произнесла Синтия. — Я бы не стала делать этого.
Майлс тяжко вздохнул:
— Мы оба — взрослые люди. И потом, откуда вам знать, Синтия? Откуда, скажите на милость, вы можете знать, как бы вы повели себя, будучи заму…
В дверь тихонько постучали. Майлс замер.
Он терпеть не мог лгать. Однако при всем его отвращении ко лжи на данный случай это не распространялось.
Отодвинув засов, он приоткрыл дверь на два дюйма и увидел в полумраке пару влажно поблескивающих глаз и губы, раздвигающиеся в улыбке, которая обещала стать знойной, если бы он не собирался сказать то, что сейчас…
— Виктория… пожалуйста, не презирайте меня. — Ее улыбка тотчас погасла. — Я обнаружил, что… не совсем здоров. Боюсь, я буду… не в состоянии…
Майлс умолк, как он надеялся — многозначительно. Ему хотелось верить, что она проявит понимание.
— Я могу помочь, — прошептала на удивление самоуверенная леди Мидлбо.
Майлс лишился дара речи. Но только на мгновение.
— Боюсь, это очень… — Он негромко откашлялся, подбирая подходящее слово. — Очень неприятная… разновидность нездоровья.
Повисло молчание. Она переваривала его слова, глядя на него через узкую щель в двери.
Майлс почувствовал, что его щеки горят, и мысленно выругался, проклиная Синтию.
— Надеюсь, ваше здоровье скоро улучшится, — наконец сказала леди Мидлбо со всей изысканной вежливостью, порожденной воспитанием.
«Интересно, что она скажет светским вдовушкам?» — подумал Майлс.
— Спасибо за понимание, Виктория, — произнес он, как бы извиняясь. — Вы ведь даже не представляете, как я смущен и расстроен… учитывая тот факт, что завтра вы покидаете нас. Прошу вас, обещайте, что дадите мне… еще один шанс.
Последнее по крайней мере было сказано от души, и леди Мидлбо поняла это. Она неопределенно улыбнулась и прижала кончики пальцев к губам в воздушном поцелуе, а он устроил маленькое представление, поймав его в воздухе.
Леди Мидлбо попятилась, затем повернулась и направилась обратно в свою комнату, унося с собой все свои роскошные прелести.
Майлс подождал, пока она свернет за угол. Затем закрыл дверь, задвинул засов и свирепо воззрился на Синтию.
— Пожалуй, вам следовало быть более конкретным относительно ваших недомоганий, — сказала она, борясь со смехом. — Тогда вам не пришлось бы пускаться в объяснения.
— Вы — мое недомогание, — проворчал он.
— Я?.. — Она повысила голос.
Майлс нахмурился и прижал палец к ее губам.
— Тише, — буркнул он. — Я скажу вам, когда вы сможете выйти.
Они немного помолчали.
— Я бы не стала, — прошептала Синтия, продолжая разговор, прерванный его незваной гостьей, — потому что не считаю это правильным. Если мне удастся удачно выйти замуж, я буду вести себя достойно.
— Повторяю: откуда вы, черт побери, знаете, как будете себя вести, будучи замужем? Возможно, быть замужем — это гораздо труднее, чем вы можете себе представить.
— Но разве не это делает поведение достойным? Я имею в виду, преодоление трудностей…
Вспышка гнева чуть не заставила Майлса отмахнуться от нее, как от наивной дурочки. Но он был достаточно честен перед самим собой, чтобы признать, что сердится, отчасти из-за того, что Синтия привела отличный довод.
— Возможно, все дело в том, что все прилагают столько усилий, дабы заключить удачный брак, и не задумываются о том, насколько партнеры подходят друг другу. Именно это и приводит в дальнейшем ко многим несчастьям.
— А вы, значит, выступаете в роли филантропа для таких, как леди Мидлбо, облегчая их… скажем, несчастья? — вежливо осведомилась Синтия.
Майлс представил себе серьезные серые глаза леди Джорджины. Интересно, будет ли она заводить интрижки с кем-нибудь из его друзей, когда они поженятся?
Он, Майлс, точно будет. Непременно будет заводить интрижки. Почему-то эта мысль отозвалась в его душе тихим отчаянием.
— Зачем вы пришли? Читать мне мораль — или остановить меня? — резко произнес он.
— Я думала, что для вас правда — не пустой звук. — В ее голосе не было ноток обвинения, только обида и замешательство — словно она мягко напоминала ему, кто он, Майлс, такой.
— Предположим, замужняя дама была только одна, — отозвался он после короткой паузы. — И то не дошло до дела. Вы только что видели, как она ушла. — Это признание далось ему нелегко. Но лицо Синтии прояснилось, и почему-то это казалось единственно важным.
— А если бы… — Она сглотнула. — Вы бы сделали это, если бы я не пришла?
Майлс задумался. Наконец, пожав плечами, пробормотал:
— Даже не знаю. — И тут он вдруг осознал, что это — его ответ — заслуга Синтии. Еще два дня назад он бы однозначно ответил «да».
