центральное отопление, в комнате стоял холод. На полочку она поставила фотографию, которую Джейк снял, когда они ужинали за самым дальним столиком в роскошном ресторане «Ffiona’s», что на Уэст-Черч- стрит. На фотографии была счастливая, смеющаяся пара. Они с Джейком. Он быстро выхватил из-под стола фотоаппарат и сделал снимок. Сам он получился просто отлично. В ресторане горели свечи, атмосфера была очень уютной, почти домашней. Хозяйка ресторана всегда проявляла по отношению к ним большую деликатность и оставляла для них столик за колонной, подальше от нескромных взглядов. Здесь подавали великолепные котлеты по-киевски с колканноном. Джейк и Мэнди просто обожали хозяйку — та всегда умела организовать праздник, была веселой и открытой.
У Мэнди перехватило дыхание от нахлынувших чувств. Вместе с фотографией Джейк подарил ей и серебряную рамочку от «Tiffany». Да, вкус у Джейка был отточенный, а его щедрость подчас поражала. Как бы то ни было, но сегодня он обещал к ней заехать, чтобы выпить по стаканчику и обменяться подарками. Двадцать пятого и двадцать шестого декабря у них встретиться никак не получалось — Джейк с женой навещали родственников. Когда он спросил Мэнди, можно ли навестить ее в сочельник, она тут же кивнула. Она надеялась, что они проведут вечер вместе, но стоило ей вернуться домой после похода по магазинам, с множеством пакетов в руках, как ее соседка Дива высунулась из дверей своей квартиры.
— Тут заходил один весьма привлекательный джентльмен, — проворковала Дива.
— Вы счастливица, — мгновенно ответила Мэнди и улыбнулась.
— Он же не ко мне заходил, — шаловливо хихикнула соседка. — Но, имей в виду, мне бы очень хотелось, чтобы он пришел именно ко мне. Он такой красивый. — Она торжествующе улыбнулась. — Он все стучал и стучал к тебе в дверь. Ну, ты же меня знаешь: я услышала шум и выглянула посмотреть, что случилось, и он попросил меня передать тебе вот это, сказал, что это от Джейка. Или его Джек зовут — я что-то не очень расслышала.
Мэнди с улыбкой приняла из рук Дивы белую бархатную коробочку, украшенную стразами и перевязанную широкой серебристой лентой.
— Это был определенно Джейк. — Мэнди так и сияла.
— А еще он просил тебя проверить сообщения на телефоне, вроде он объясняет, почему не сможет заехать сегодня.
Дива старалась не упустить ни одной мелочи, хоть это и было нелегко. Так мило с ее стороны. По случаю праздника она надела атласную кремовую блузку с изящным бантом, модные брючки и украшения с жемчугом. Ее седые волосы были собраны в пучок, а губы накрашены алой помадой. Выглядела она грандиозно.
— А какие у вас планы на Рождество? — поинтересовалась Мэнди, скрывая разочарование и кутаясь в пальто.
— Ну, вечером я поеду к родственникам. Водитель заедет за мной в восемь, а сейчас только семь. Может, зайдешь ко мне? Я угощу тебя свежевыжатым апельсиновым соком с печеньем.
Дива всегда была неизменно деликатной и стильной. Мэнди хотелось, чтобы вокруг было больше таких людей, как она.
— С удовольствием, — откликнулась Мэнди.
Раньше она никогда не бывала у соседки и даже не представляла, что у нее такая огромная квартира с высоченными потолками, лепниной и огромными канделябрами. Фрезии в хрустальных вазах издавали дивный тонкий аромат, в гостиной стояла старинная мебель красного и орехового дерева, а на книжных полках тома классики: Шекспир, Диккенс, сестры Бронте. Квартира была обставлена в стиле ретро, здесь пахло бисквитами и засушенными цветами, и вообще было очень уютно.
— Присаживайся на диван, деточка. — С этими словами Дива пошла за угощением, крепко сжимая в руке деревянную трость. Она была такой элегантной и такой хрупкой.
Мэнди уселась на диван, с обивкой из камчатной ткани с цветочным рисунком, и осмотрелась. Вокруг было множество фотографий — черно-белых и поблекших цветных. В молодости Дива была настоящей красавицей: темные волосы, зеленые глаза — вылитая Ава Гарднер.
Одна фотография особенно привлекла внимание Мэнди. На ней была изображена юная Дива в роскошном длинном черном платье с открытыми плечами. На фотографии у соседки был такой грациозный и царственный вид, что Мэнди невольно залюбовалась.
Через несколько минут Дива вернулась с хрустальным толстостенным стаканом свежевыжатого апельсинового сока. Потом она исчезла и вскоре появилась опять, уже с серебряным подносом, где стояли ее стакан и тарелочка с бисквитами и заварными пирожными. От помощи Мэнди соседка наотрез отказалась — она, безусловно, была дамой независимой, но и любила поработать на публику. Мэнди была от нее без ума.
— Какая красивая фотография, — сказала Мэнди, указывая на Диву в вечернем туалете.
— А-а-а… эта, — кивнула Дива. — Да, это был очень веселый период в мой жизни. На самом деле эту фотографию я сделала в шутку.
— Это как? — Мэнди подумала, не слишком ли нескромно ее любопытство.
— Ох, деточка, это очень длинная история, и я не буду надоедать тебе своими стариковскими россказнями. Видишь ли, в юности я была большой непоседой. До сих не понимаю, как это мне удалось не навлечь на свою голову еще больше проблем.
— Дива, ну, пожалуйста, расскажите. — Мэнди прямо-таки умирала от любопытства. — Мне до смерти интересно, какие такие проблемы вы могли навлечь на свою голову.
У Дивы был такой вид, будто она вот-вот примется рассказывать, но вместо этого она откусила кусочек бисквита и с неповторимым изяществом сделала глоток сока.
— Ну, пожалуйста, — упрашивала Мэнди. — Я всегда подозревала, что у вас очень богатая биография.
Дива смахнула салфеткой крошку от бисквита, не задев при этом безупречно накрашенных губ.
— Что правда, деточка, то правда. — Она хитро подмигнула Мэнди. — На самом деле, я никому об этом не рассказывала, кроме родственников и пары близких подруг. — Дива улыбнулась и продолжила: — Но сегодня Рождество, к тому же события, о которых я поведу речь, происходили так давно, что мой рассказ никому не повредит.
Мэнди положила руку поверх руки соседки:
— Простите, если затронула что-то личное. Будьте уверены, я никому не проболтаюсь.
Но Дива, казалось, не слышала. Она вся унеслась в воспоминания, глядя затуманенным взором на фотографию, которая так привлекла внимание Мэнди.
— В юности я была танцовщицей, — начала она. — Я обожала чечетку и балет, а когда мне стукнуло двадцать, устроилась танцевать в бурлеск-шоу. Да-а, вот это было времечко! Скольких интересных людей я тогда повидала. А костюмы были коротенькие, но такие эффектные!
— А в какие годы это было? — спросила Мэнди с улыбкой.
— Я конечно же выдам свой возраст… — Дива бросила на нее понимающий взгляд. — Ну и черт с ним! Речь идет о начале пятидесятых, — рассказчица моргнула, — а может, о самом конце сороковых — начале пятидесятых…
Она сделала еще глоток сока и крутила стакан в руках. Ее длинные ногти были покрыты лаком насыщенного алого цвета в тон помаде.
— В общем, как-то раз появился один любезный джентльмен, весьма щедрый на чаевые. Он никогда не вмешивался в ход представления — ничего подобного, — а подчас даже сидел со скучающим видом. Как бы то ни было, он часто приводил с собой деловых партнеров и что-то с ними обсуждал в перерывах между номерами, а иногда и во время номеров — это в зависимости от девочек. — Дива бросила на Мэнди еще один значительный взгляд. — Я все к тому, что во время моих номеров он никогда не позволял себе обсуждать деловые вопросы. Я всегда приковывала к себе внимание публики.
Мэнди изо всех сил старалась не рассмеяться.
— Итак, — продолжила соседка, — этого джентльмена звали Фредерик. Милейший Фредди переменил всю мою жизнь. Я до сих пор не знаю, считать ли нашу встречу благословением небес или наказанием за грехи. — Дива залпом допила свой сок. — Фредди был поручен отбор девушек для конкурса красоты, и он предложил участвовать мне и моим близким подругам Ирис, Патриции и Бетти. Когда мы поняли, что на этом можно неплохо заработать, мы буквально прыгали от восторга. Бетти переживала, ведь у нее были
