не отталкиваться. Хочешь, чтобы я убрался из твоей жизни? Давай обсудим.
Затем он ушел.
— Боже мой! — заверещала Сара. — Вот дерьмо! Я знала, что между вами что-то происходит! Кавычки открываются — классная Ботаничка и м-р Съем Пончик — кавычки закрываются.
Я побежала вниз, в холл, вылетела из здания, пересекла двор, промчалась мимо дома… Я бежала так далеко и так быстро, как только могла. Но недостаточно далеко и быстро, чтобы сбежать от его слов, которые все еще звучали в голове.
С тех пор как Маркус публично заявил, какие «чувства» он испытывает ко мне, я стала объектом бесконечных сплетен:
— Я слышала, он ее таким штукам научил, что она может трахаться в любой позе из Камасутры.
— Они каждое утро встречаются у нее дома, чтобы быстренько перепихнуться перед школой.
— Он превратил ее в нимфоманку.
Бриджит и Пепе уверяли меня, что ничего подобного не слышали, что все это — плод моего воображения, но я-то знала. Пока жива Сара и у нее все в порядке с голосовыми связками, подобное дерьмо будет неизбежной частью жизни школы.
Я думала, что «Дно Пайнвилля» что-нибудь выдаст про Маркуса и про меня, однако мне показался очень странным такой пассаж:
ЗА ЧТО СТАРЫЙ НАРИК И МНИМЫЙ ГЕНИЙ НАКОНЕЦ-ТО ПОБЛАГОДАРИЛ МАЛОЛЕТКУ, КОТОРАЯ ПРИЗНАЛАСЬ, ЧТО ПО ГЛУПОСТИ ПОМОГЛА ЕМУ ПРОЙТИ ДРАГ-ТЕСТ?
ЧТО? Маркус и Тэрин?
Я не купилась (и не потому, что у Маркуса ко мне были какие-то «чувства»). Нет, не поверила я по одной простой причине: кому бы понадобилось писать о Тэрин, о такой незначительной персоне? Даже если бы это было — несмотря на всю странность — правдой, кому до этого дело? Почему Загадочный Аноним, который выбирает для своей рассылки только крутых учеников, внезапно сбавляет обороты и пишет о некоей особе, которая не замечена ни в каких деяниях. Любой нездоровый интерес, спровоцированный Маркусом, мог негативно сказаться на и без того отрицательном статусе Тэрин. Я не со злобы, это правда. Инцидент с Даноном привел к тому, что никому не было дела до Тэрин Бейкер. Так кому она понадобилась сейчас, два года спустя?
Затем догадка шарахнула меня с силой борца сумо. Я внезапно поняла, что имел в виду Пол Парлипиано, когда довольно странно отозвался о своей сводной сестре. Теперь его замечание обрело смысл: единственный человек, который пишет ни о ком, и есть никто.
Я зажала Тэрин в углу библиотеки.
— «Дно Пайнвилля».
Когда она затряслась как осиновый лист, я поняла, что не ошиблась.
ТЭРИН БЕЙКЕР И ЕСТЬ ЗАГАДОЧНЫЙ АНОНИМ, ПРЯЧУЩИЙСЯ НА ДНЕ ПАЙНВИЛЛЯ.
— Почему? — спросила я.
— Пол, — ответила она в своей односложной манере.
— Что?
— Пол, — повторила она, покраснев от стыда. — И ты.
— Что?! Я?!
— Ты.
— Ты должна рассказать мне несколько больше, — сказала я.
Тэрин села на краешек стула и уставилась на узор ковра.
— Пол всегда давил на меня, потому что я никогда не боролась против чего-либо. Он может быть очень…
— Настырным, — подсказала я.
— Верно, я обожала твои статьи, ты писала то, что думала, и мне тоже хотелось так делать. Когда ты перестала писать, я хотела каким-то образом занять твое место. Я знала, что мне нужен другой форум, и стала посылать электронные письма. Только я не такая храбрая, как ты, и не смогла подписаться.
Я никогда раньше не слышала, что я храбрая. Скорее несносная, чем храбрая.
— Если ты так меня любишь, почему же ты писала обо мне? — спросила я. — Почему ты не оставила меня в покое?
— Я очень люблю тебя, — прошептала она. — Поэтому и писала о тебе только правду.
— То, что ты настрочила про меня и Лена на вечере танцев, — неправда, — заметила я.
— Когда я писала, это было правдой, — ответила она. — Что касается его.
— Верно, а как ты узнала?
— Я подслушала, как он рассказывал об этом Маркусу в холле, — ответила она, виновато улыбаясь.
— Ну, если даже это и правда, то незачем транслировать ее на весь мир, верно? Когда-то я тоже думала, как ты, Тэрин. Я жестоко шутила над людьми, высмеивала их и выставляла на посмешище.
Затем я ударилась в рассуждения по поводу практики йогов, называемой «сатя», которую я выучила по книге Хоуп. Нужно все время говорить правду, но так, чтобы она не задевала чувства людей. Основа практики в том, чтобы осторожно выбирать слова, и тогда они не ранят людей, а даже делают им добро. Я знаю, что несовершенна, потому что мои слова все еще слишком жестко бьют в мишень. Но знаете что? Иногда — как в случае с Полом и Хай — это работает, а это неплохой старт.
— В общем, в чем смысл? Ты делаешь людям больно, выставляя напоказ их проступки. Но в этом есть еще что-то.
— Может быть, ты права, — безучастно проговорила она.
Я почувствовала себя очень искушенной и взрослой.
— Так как ты находила все эти истории, а?
— Ты удивишься, если узнаешь, как легко люди выкладывают свои секреты перед тем, кого на самом деле нет.
— Что?
— Люди часто говорят при мне открыто, потому что даже не замечают меня или считают, что мне начхать.
Я вспомнила, как Скотти изливался мне, даже не стесняясь присутствия Тэрин в комнате. Тэрин в Пайнвилле была никем, так что ей даже не надо было специально подслушивать. Незаметность сделала ее одним из самых могущественных людей в школе.
— Я не могла раздобыть только одну небольшую информацию, вот почему я написала последнее сообщение.
— Что за информация?
— Кто действительно написал в стаканчик, — сказала она. — Потому что это точно была не я.
— Правда? — спросила я, притворившись удивленной, но не переигрывая. Я очень боялась, что меня выдадут какие-то непроизвольные движения или мимика.
— Я солгала, потому что думала, что это сделает меня популярной, — она скорчила гримасу. — Очевидно, я ошибалась.
Я сочувственно похлопала ее по плечу.
— Думаю, что если напишу это, возможно. Маркус… я не знаю… расскажет всем правду, чтобы развеять эти сплетни…
— А он этого не сделал?
— Наоборот, сплетен стало еще больше, чем обычно.
Грустно. Правда. Внешне Тэрин делала все, чтобы казаться незаметной. Однако в душе лелеяла это мерзкое желание обрести популярность. Если я и могу сказать что-нибудь о себе, так это то, что
