сегодня. Сейчас хватит и молнии. Возблагодарив судьбу, она начала подниматься по лестнице.
Бродить по пустому старому дому, время от времени освещенному неестественно яркими вспышками молний, было жутко. Куда бы Ларк ни свернула, всюду под пыльными чехлами немыми соглядатаями вырисовывались разрозненные предметы мебели. Они возродили в ее памяти рассказы о призраке Бэзила Кингстона, прадеда Кинга. Но говорят, что он бродит по главному дому? Ларк вздрогнула. Никаких призраков нет. Гели бы они существовали, то фантом Бэзила Кингстона наверняка уже явился бы, когда она убегала от долга перед его потомком. Но ведь она не сбежала, вместо этого она пришла сюда. Это должно немного умиротворить его дух. Правда?
Отбросив эти мысли, Ларк шла по коридорам в поисках подходящей комнаты. Снаружи, словно плакальщица, завывал ветер. Старый дом, казалось, стонал от его жестоких порывов. Скрипели доски. Снизу слышался какой-то шум. Ларк снова вздрогнула, и не только от мокрой одежды, липшей к телу. Это крысы? Какое-то существо, очевидно, нашло здесь убежище от шторма и скреблось внизу. Нужно чем-то загородить разбитые окна, если она не хочет, чтобы к ней пожаловали лесные звери. Но это может подождать до утра. Она совсем измучена. Ванна немного добавит ей сил, но ничто так не поможет, как хороший сон. Ларк наконец нашла комнату.
Комната находилась в задней части дома. Как и хотела Ларк, окно с тяжелыми шторами винного цвета выходило на лес. Если поставить зажженную свечу в камин… но не сегодня. Опустив на пол чемодан, Ларк сняла промокшую пелерину, шляпку, грязные ботинки и чулки. На ней было зимнее дорожное платье из мериносовой шерсти и плотная шаль. Платье, не считая подола, осталось сухим, в нем можно было спать. Это радовало, поскольку она слишком устала и замерзла, чтобы раздеваться, а тем более распаковывать вещи. Откинув пыльное покрывало, она, к своей радости, увидела пухлое одеяло и чистые простыни. Зарывшись в постель, слабо пахнущую лавандой, Ларк до подбородка натянула одеяло и с дрожью втянула воздух.
Щели между шторами было достаточно, чтобы впускать свет молний. Скоро небо посветлеет, тогда она обследует свою новую обитель и позаботится о разбитых окнах. А пока можно закрыть глаза и уснуть, слушая гром, скрип дерева и царапанье какого-то лесного существа, укрывшегося от бури.
Она почти заснула, когда старый дом содрогнулся от особенно сильного раската грома. Эхо побежало по коридорам, рикошетом отдавалось от потолка, вибрировало в воздухе, заставив ее открыть глаза. Ларк готова была поклясться, что в белой вспышке молнии она долю секунды видела фигуру, юркнувшую в смежную комнату. Воздух застрял у нее в легких, она заморгала, отгоняя сон. Когда взгляд ее стал сосредоточенным, видение исчезло.
Ларк уставилась на место, где оно появилось. По коже поползли мурашки, сердце неистово колотилось. Она окончательно проснулась, ожидая очередной вспышки молнии, и не сомкнула глаз, пока унылый рассвет не прогнал все тени.
Глава 25
Леандру Маркему совсем не нравилось возложенное на него дело. Оно было ему совсем не по душе, поскольку предстояло не только сказать Кингу, что Ларк все видела, но и сообщить, что она ушла, исчезла в ночи. Хуже того, сейчас Леандр сидел рядом с вдовствующей графиней в двухместной карете, которая катилась по раскисшей дороге к дому Мэтти Боулз. Это ему меньше всего нравилось: вдова никогда не переступала порог дома любовницы своего покойного мужа. Эти женщины никогда не встречались, они лишь издали поглядывали друг на друга. Видя, с какой яростью вдовствующая графиня вцепилась в трость, Леандр боялся думать о последствиях поездки.
Он не осмеливался дать вдове совет, предупредить, что Кинга нельзя расстраивать, что для него это губительно, — уж слишком решительно ее морщинистые руки с побелевшими костяшками пальцев вертят набалдашник трости. Леди Изобел вполне может выместить свой гнев на его коленях или, хуже того, черепе. Как и Кинг. Леандр не раз чувствовал на себе эту трость, когда был подростком. Это не забудешь. Сдерживаясь, он откинулся на роскошные подушки, которые сейчас не снимали напряжения. Сегодня ничто не поможет. Вскоре кучер Смайд остановил карету перед домом Боулзов и, спрыгнув с козел, опустил подножку. Леандр вышел и подал руку вдове, которая спустилась словно королева — с прямой спиной, вскинув голову. Ее трость застучала по засыпанной битыми раковинами дорожке, Если бы как-нибудь предупредить Мэтти, думал Леандр. Но уже поздно. И все действуют на свой страх и риск.
Трость вдовы грохнула в дверь словно пушечный выстрел. Леандр вздрогнул, когда Мэтти отворила. Он попытался сделать извиняющуюся мину, но напрасно. Распахнутые васильковые глаза Мэтти не отрывались от холодных полуприкрытых глаз графини, похожих на две изюмины.
Несмотря на удивление. Мэтти сделала скромный реверанс и посторонилась, пропуская вдову. Маленький дом отчаянно нуждался в ремонте. В нем были небольшая гостиная, куда пригласила их хозяйка, кухня и две спальни. Свою Мэтти уступила Кингу, вторую, на чердаке, занимал Уилл, когда не оставался на ночь в заброшенной шахте.
— Где мой сын? — вопросила вдова.
— В постели, миледи, — ответила Мэтти. — С ним хирург.
— Нам нужно подождать, пока, врач закончит, миледи, — прошептал Леандр на ухо леди Изобел. Он даже не заметил, экипажа хирурга, так он опасался встречи двух женщин. Как случилось, что эта маленькая, хрупкая, вдова наводила ужас на всех, кто с ней встречался?
— Спасибо, Леандр, что научил меня, как себя вести в таких обстоятельствах, — объявила леди Изобел. — Ты, как всегда, сам себя перехитрил.
— Да, миледи, — пробормотал он.
Пух и перья еще не полетели, но Леандра Маркема это не успокаивало. Он слишком давно и хорошо знал графиню Грейшир. Ясно, что утро будет трудным. Он беспомощно, наблюдал, как графиня, опустив глаза на свой острый аристократический нос, исподволь окинула взглядом Мэтти от аккуратно причесанных пшеничных, волос до поношенных кожаных туфель. Леандр заметил, как взгляд вдовы задержался на красивой девичьей фигуре соперницы. Трудно поверить, что сыну Мэтти уже за двадцать. Только присмотревшись, можно было разглядеть тонкие морщинки у глаз, на высоком чистом лбу, у чуть поникших губ. Когда женщины стояли друг против друга, Леандра поразила разница в их возрасте. Мэтти Боулз выглядела вполовину моложе леди Грейшир. Судя по выражению лица вдовы, ее это тоже поразило, да что там — потрясло до глубины души.
— Вы присядете, миледи, пока мы ждем? — предложила стул Мэтти.
Вдова вздрогнула, словно от удара, и, ощетинившись, отрицательно покачала головой.
— Хирург приехал недавно, Мэтти? — спросил Леандр, стремясь предотвратить катастрофу.
— Нет, он здесь с восхода солнца.
— Насколько серьезна рана моего сына? — стальным голосом спросила вдова у Мэтти.
— У него сотрясение мозга, миледи, от удара по голове, и рана на руке, на которую нужно было наложить шов. Была лихорадка, но она прошла, хирург…
— Избавьте меня от ваших диагнозов! — отрезала вдова. — С вашего позволения, я узнаю все от врача.
— Как пожелаете, миледи, — уступила Мэтти.
Мэтти так легко с толку не собьешь. Леандр поставил бы на это последние гроши. Это он сейчас пребывал в смятении, но леди Грейшир всегда производила на него такой эффект.
Повисла тишина, все стояли по стойке «смирно». Казалось, прошла целая вечность, прежде чем хирург вышел к ним. Невысокий лысый усатый мужчина средних лет, замявшись, закрыл дверь в спальню и пристально посмотрел на странную компанию.
— Доктор Сноуд, это мать его сиятельства, вдовствующая графиня Грейшир, — объяснил Леандр.
— М-м-м, — протянул хирург. — Ваше сиятельство, имею удовольствие сообщить, что его сиятельство поправляется. Лихорадка миновала, рука заживает, но требуется постоянное внимание, чтобы избежать инфекции. Головокружение потихоньку спадает, так что налицо все признаки полного выздоровления.
