– И если хоть один из вас, – закончил он, – посмеет хотя бы прошептать слово “домыслы”, я подам на обоих рапорт за неподобающее поведение.
– Стало быть, все сводится к следующему, – сказал Фокс. – Либо они замышляют второе покушение на Президента, либо нацелились на доносчика, кого бы они таковым ни считали, либо начали действовать каждый на свой страх и риск. Либо, – добавил он, – они решили распустить Ку-Клус-Карпа и разбежаться в разные стороны.
– Весьма справедливо. Поэтому давайте и мы разделимся. Разбежимся отсюда в разные стороны, братец Фокс. Кто – убивать червей в мускатных розах...
– Это еще что? – мрачно осведомился Гибсон.
– Цитата, – ответил Фокс.
– Да, Фред, – сказал Аллейн. – Ты – сов гонять, что ухают всю ночь, а мы с Фоксом – добывать мышей летучих крылья.
– Это кто же такого нагородил?
– Феи. Будем поддерживать связь. Вперед, Фокс.
Они вернулись в свою машину и поехали в Каприкорны. Поколесив немного по улицам, они отыскали одного из людей Гибсона, сержанта в штатском, у которого нашлось, что им рассказать. Рыбное братство не тратило времени даром. Кокбурн-Монфоры в последние полчаса то и дело мелькали в окнах собственной гостиной – они явным образом пьянствовали, уныло переругиваясь между возлияниями. Еще один сержант в штатском, нагруженный принадлежностями художника, проводил Чабба до аптеки на Баронсгейт. Чабб отдал аптекарю рецепт и уселся на стул, видимо, дожидаясь, пока приготовят лекарство. Сержант, увидев такое дело, вернулся на Каприкорн-Мьюс и теперь сидел на раскладном стульчике, делая карандашные наброски гончарни, – в свободное время он баловался живописью. Дома у него имелось целое собрание разного рода набросков – как законченных и даже подкрашенных акварелью, так и едва намеченных и брошенных из-за того, что сержанту приходилось то арестовывать преступника, то перебираться в другое место, чтобы там вести наблюдение. На эту работу он обыкновенно выходил в джинсах, замызганной куртке и роскошном парике а ля маленький лорд Фаунтлерой. Звали его сержант Джекс.
На улицу мистер Шеридан, Кокбурн-Монфоры и Санскриты носа пока не высовывали.
Фокс остановил машину там же, где прошлой ночью, под платанами Каприкорн-Сквер, от которых хорошо было видно дом № 1 по Каприкорн-Уок, и Аллейн, покинув его, пешком отправился на Мьюс. Он постоял за спиной даровитого сержанта, изображая досужего зеваку, заинтересовавшегося борениями художника с непростой перспективой. Интересно, подумал он, каким волшебным превращениям подвергает сейчас Трой Громобоя у себя в Челси?
– Есть новости? – спросил он.
– Квартира заперта, сэр. Но внутри происходит какое-то движение. Между шторами есть щель, в ней временами что-то мелькает. Хотя толком ничего не разобрать. Никто не входил и никто не выходил.
– Я буду поблизости. Каприкорн-Уок дом один. Если что, вызывайте. Можете нырнуть вон в тот проезд, чтобы воспользоваться рацией.
– Да, сэр.
Из гаража неторопливо вышли двое молодых людей и тоже остановились рядом, посмотреть.
Аллейн сказал:
– У меня бы на это терпения не хватило. Только не вставляйте меня в вашу картинку.
Трой уверяла, что эти две фразы художник слышит на улице чаще всего.
– На продажу рисуете? – спросил он.
– Угу, – ответил сержант.
– Я, может, еще вернусь посмотреть, что у вас получается, – сказал Аллейн и покинул сержанта Джекса, за спиной которого так и остались торчать двое любопытствующих молодых людей.
Надвинув
