О да! Это был вполне уместный жест. Нельзя же было сделать вид, будто полковника попросту не существует. Так в чем же состоит ваш необычный вопрос, дорогой мой Рори?
– Вопрос простой. Подозреваете ли вы кого-либо – конкретно – в убийстве вашего посла?
Вновь последовало хорошо памятное Аллейну движение прикрывающих глаза век. Громобой промолчал очень долгое время, но в конце концов сказал:
– У меня нет на этот счет никаких мыслей, кроме одной – я абсолютно уверен в невиновности “млинзи”.
– Кто-нибудь из гостей в шатре?
– Определенно нет.
– Ну что ж, и на том спасибо, – сухо сказал Аллейн.
– Мой дорогой мальчик! – Аллейн ожидал услышать один из взрывов громобоева смеха, но тот взамен ласково тронул Аллейна за плечо и взглянул ему в глаза с такой тревогой и любовью, что Аллейн почувствовал себя странно растроганным.
– Разумеется, гости тут не при чем, – произнес Громобой. – И это все, что я могу сказать.
– В таком случае... – Аллейн глянул на Фокса и мистера Уипплстоуна, и те немедленно отвесили прощальные поклоны.
– У меня тоже имеется вопрос, – произнес Громобой, заставив всех замереть. – Мое правительство желает, чтобы здесь, в нашем посольстве висел мой портрет. Я хочу официально попросить вас, чтобы ваша жена приняла этот заказ.
– Я передам ей, – стараясь скрыть изумление, сказал Аллейн.
Уже у дверей он прошептал своим спутникам:
– Я догоню вас через минуту.
И когда они вышли, сказал:
– Я вот о чем хотел попросить. Будь поосторожнее, ладно?
– Разумеется.
– В конце концов...
– Тебе не о чем тревожиться. С моим “млинзи” у дверей я могу спать спокойно.
– Ты что, хочешь сказать?..
– Конечно. Это его привилегия, он чрезвычайно ею дорожит.
– Ради всего святого!
– Кроме того, я запру дверь.
Аллейн почувствовал, что того и гляди расхохочется.
Все трое молча добрели до своего временного кабинета. Войдя в него, мистер Уипплстоун провел ладонью по редким волосам, упал в кресло и сказал:
– Он солгал.
– Президент, сэр? – спросил Фокс таким голосом, словно услышал нечто скандальное. – Насчет копейщика?
– Нет-нет-нет-нет! Когда сказал, что никого конкретно не подозревает.
– Ну-ка, ну-ка, – сказал Аллейн. – Объясните нам. Почему?
