пуловера, намереваясь стащить его через голову, но тут позади нее послышались шаги, и она резко обернулась. Это был всего лишь проходивший мимо слуга, но Сиена, похоже, не испытала облегчения.
— Нам нужно начинать, — сказала она.
Что-то в ее глазах напомнило Малоуну животное, воля которого раз и навсегда сломана жестоким дрессировщиком.
— Дерек передумал, — проговорила она. — Теперь он хочет, чтобы я позировала полуобнаженной.
Это сообщение озадачило Малоуна, но он был слишком озабочен другими вещами, чтобы допытываться, с какой стати Белласар вдруг изменил свои первоначальные планы. Он испытывал странное ощущение: как будто они с Сиеной не провели вместе несколько недель, как будто их разделяют миллионы километров.
— Где я должна встать?
Нет, не так он представлял их встречу после разлуки! Малоун думал, что она будет общительной, создаст атмосферу, в которой он сможет завести откровенный, доверительный разговор. Теперь же возникало ощущение, что они если и не стали врагами, то по крайней мере оказались по разные стороны баррикады.
— Вон там, напротив стены. Чтобы на вас падал свет.
Она встала там, где велел Малоун. Однако то, как Сиена двигалась, насторожило его.
— Подождите секундочку! Вы хромаете?
— Что? — Ее голос прозвучал, как голос ребенка, которого застали за каким-то предосудительным занятием.
— Вы хромаете.
— Нет.
— А я говорю — хромаете! Вам больно ходить!
— Не обращайте внимания. У меня просто затекли ноги от долгого сидения в самолете.
— Я вам не верю. Пройдитесь. Идите ко мне.
— Я же говорю вам, это всего лишь…
— Идите сюда!
Она не двинулась с места.
Тогда Малоун сам подошел к ней.
— Что произошло?
Сиена отвела взгляд в сторону.
— Что он с вами сделал?
— Ничего. Я вообще не понимаю, о чем идет речь.
Малоуну было не по себе. Находясь в солярии, он всегда следил за своими словами, предполагая, что в этом помещении могут быть установлены прослушивающие устройства. Пару раз он намеренно переходил границы дозволенного — немного, совсем чуть-чуть, — и каждый раз вслед за этим в дверях возникал Белласар, чтобы продемонстрировать, кто в доме хозяин. Но теперь, когда события вышли из-под контроля, Малоун знал: пусть даже Сиена настроена против него, он обязан рискнуть.
— Ладно, — сказал он.
На лице женщины появилось удивленное выражение, словно она приготовилась отразить атаку, а ее не последовало.
— Если у вас ничего не болит, мы можем приступить к работе. Вашему супругу не понравится, если мы будем терять время попусту. Я уже принял решение относительно того, как вы будете позировать. Делать дополнительные наброски не имеет смысла — их и так достаточно. Я сразу начну писать.
Говоря это, Малоун взял ее под руку и повел в заднюю часть солярия.
— Что вы…
Но он не дал ей договорить.
— Мне нужно взять кое-что в кладовке. Подождите меня здесь, я вернусь через пару минут.
Однако Малоун продолжал тащить ее с собой — к двери кладовки.
2
Это была маленькая, душная, плохо освещенная комнатка, заваленная всякими принадлежностями для живописи: красками, кистями, растворителями, блокнотами для набросков, коробками с карандашами. Окон здесь не было.
— Что вы задумали?
— Говорите тише!
Малоун закрыл дверь и провел Сиену мимо многочисленных коробок к водопроводной раковине. Он не мог быть уверен в том, что здесь нет «жучков», но, учитывая царившую здесь тесноту, предполагал, что Белласар мог не удостоить кладовку вниманием, сочтя, что тут вряд ли кто-то станет вести переговоры. Но на всякий случай Чейз открыл оба крана, в надежде на то, что звук льющейся воды заглушит их голоса.
— Я боюсь, что в том помещении, где мы работаем, установлены микрофоны.
— Микрофоны? — Это предположение настолько ошеломило Сиену, что ей пришлось ухватиться за край раковины.
— Расскажите мне, что он сделал с вами.
— Нет! Пойдемте отсюда! Если Дерек…
— Я могу помочь вам.
— Мне не может помочь
— Пожалуйста, позвольте мне хотя бы попробовать.
Они стояли, словно две статуи, застыв напротив друг друга, глаза в глаза. Медленно подняв руку, Сиена поднесла палец к искалеченному лицу Малоуна и, не прикасаясь, провела им вдоль его разбитых губ, нарисовала воображаемую линию вдоль раны на щеке.
— Как мне тебя жалко! Вчера, когда я увидела, что он сделал с тобой, мне хотелось плакать.
— А что он сделал с
Ее глаза затуманились, и она покачала головой из стороны в сторону.
— Ты уже видел, каким может быть Дерек. Не стоит тебе лезть во все это.
— Я должен.
Посмотрев на него горьким взглядом, Сиена нагнулась, взялась за края своей юбки и дрожащими руками подняла ее выше лодыжек, а затем — до колен, обнажив голени. Малоун ошеломленно смотрел на фиолетовые кровоподтеки, которыми были покрыты ее ноги. По ним словно прошлись крестьянским цепом.
— Боже мой! — пробормотал он.
Сиена разжала руки, и юбка опала. Затем, выпрямившись, она взялась за ее верхнюю часть, приспустила ее, и Малоун увидел, что точно такие же лиловые синяки и гематомы покрывают ее тело до самой талии.
— Какого дьявола он…
— Мужчина, с которым встречался Дерек, не обращал на меня никакого внимания, — стала рассказывать Сиена. — Более того, он не мог дождаться, чтобы я ушла. Раньше такого не бывало ни разу. Когда Дерек в три часа утра вернулся в наш номер, он был вне себя от бешенства. Он сказал, что во всем виновата я и что из-за меня важнейшие переговоры оказались почти сорваны. Он сказал, что от меня никакого проку, что ему противно на меня смотреть, что я…
Малоун прикоснулся к ее руке.
— Успокойся. Не надо снова переживать все это.
— Впервые за все время, которое я его знаю, Дерек замахнулся, намереваясь ударить меня. Я словно перенеслась на пять лет назад и оказалась в Милане, рядом с моим тогдашним любовником, который избивал меня.
