А на следующий день Шурка с утра позвонила Димке и первым делом спросила:
— Поговорил с отцом?
— Да, конечно!
— Наверное, рад до беспамяти?
— Чему? — удивился парень.
— Что скоро внук появится! — рассмеялась тихо.
— Сказать честно, он не в восторге.
— Ничего! Появится малыш, сразу изменится. Нет таких дедов, чтоб не любили внуков!
— Мой отец может стать исключением, — ответил парень глухо.
— Он не хочет, чтоб я жила с вами? — потускнел голос Шурки.
— Скрепя сердце согласился. Через сотни не хочу и не могу. Еле уговорил. Но как сживемся, я понятия не имею.
— Димулька! Не переживай! Мне лишь бы порог переступить. Остальное наладится! Будь спокоен, — ответила уверенно.
Иван, Степка и Коля не верили своим ушам:
— Димка! Ты женишься? Ну, почему так поспешно? Еще вчера подружек в кусты таскал. Иль отец велел остепениться?
— Какая моча в голову стукнула?
— Хоть бы диплом сначала получил!
— Ладно, дружбаны! Скоро я отцом стану! — признался погрустнев.
— Ну, это прокол по полной фазе! Завязнешь в пеленках и дерьме! Дома сплошные крики. Долго вы с отцом не выдержите того кошмара! — сочувственно вздыхал Коля.
— Не завидую тебе! Променять такую клеевую житуху на ярмо! И за что?
— Ты хоть не прописывай ее! — советовал Иван.
— Это уж отец, как он решит. Сами знаете, человек осторожный. Признать не поторопится.
А через день Шурка показала Димке справку из поликлиники, где было написано, что она действительно беременна и срок подошел почти к середине.
Эту справку Димка взял у нее и показал отцу. Тот вдруг улыбнулся:
— Дай Бог ей мальчишку родить! Внука! Чтоб был на тебя похожим.
Шурку парень привел домой в субботу вечером. Отца дома не оказалось, вместо него записка на столе, чтоб сын не ждал. Ужинал бы сам, потому что он вернется домой поздно.
Шурка не растерялась, хотя приход в дом мужа представляла себе совсем иным. Она заглянула во все кастрюли, в холодильник, быстро сообразила ужин, накормила Димку. Убрав со стола, слегка навела порядок в доме. Ей понравилась просторная квартира, большие окна в ней, балкон и лоджия.
— Димка! А ты никогда не плевал в детстве на прохожих?
— Да что ты? Зачем?
— А я любила плевать сверху. Особо на лысых. Интересно было попасть и успеть спрятаться, чтоб никто не увидел. Но если замечали и жаловались отцу, тот всю шкуру ремнем снимал до самых пяток. А потом мороженое целый месяц не покупал. Но не отучил плеваться. Наоборот разозлил. И детские шалости переросли в хулиганство. Я уже обстреливала лысых из рогатки, обрезками алюминиевой проволоки. Меня даже участковый ловил за ухо и грозил оторвать башку. Но я и в него стреляла за это. Ох, и гонялся за мной по двору. А когда поймал, так надавал по заднице, что я дядьке позвонила и пожаловалась на мента. Того скоро от нас убрали. А другой пригрозил, если хулиганить буду, увезет в пацанячью тюрьму, там меня всякий день колотить станут. Дядька был злой и я ему поверила…
— Да, развлечения у тебя были не девчоночьи, — усмехнулся Димка. И открыл двери молодой соседке Катюше, какая пришла попросить щепотку соли.
— Это ваша родственница? — увидела Шурку.
— Жена! Понятно? Я здесь навсегда! И не мешайте по пустякам. Магазин рядом! Нечего беспокоить чужих мужей! — огрела таким взглядом, что Катя забыла, зачем пришла и, тут же выскочив, плотно закрыла за собою дверь.
В тот же вечер все соседи подъезда узнали, что Димка женился на стерве, хамке и дуре.
Шурку решили бойкотировать.
Когда на следующий день соседи увидели Леонида— отца Димки, поздоровавшись, спросили ехидно:
— Где твой Димка такую бабу откопал? Из зоопарка или из вытрезвителя менты в аренду дали?
— Не знаю, еще не видел. А что случилось? В чем шухер? Иль успела обосраться? — спросил соседей по-свойски. Катя не молчала. Передала весь разговор дословно. Человек присел на скамейку и, вытерев вспотевший лоб, пообещал хмуро:
— Не держи на нее зла. Разберусь с ними. Закрою хлябало дуре.
Войдя в квартиру, оглядел Шурку тяжелым взглядом, поздоровался с Димкой и спросил:
— Ты что ж это с соседкой побрехалась? Не успела порог перешагнуть и тут же на него нагадила! Кто дозволил базлать собачьи на тех, с кем по соседству много лет живем? Тебя сюда не звали и не ждали! Кто есть, чтоб нас позорила? — подошел вплотную к Шурке. Та в комок сжалась. Ждала оплеуху или пощечину. Боялась, что выбросит ее из дома навсегда, дав под задницу крутого пинка.
— Пап! Она беременная! — напомнил сын на всякий случай, зная отцовскую непредсказуемость.
Шурка хотела что-то сказать, но слова застряли в горле колючим комком. Глянув на свекра, испугалась могучих размеров, громадных, волосатых рук и глаз, какие казалось, прожигали насквозь. Баба задрожала, не зная, что лучше, быть избитой или выброшенной. От страха Шурка заплакала.
— Чего сопли распустила, дура? Иль думаешь, что проймешь? Зачем собачилась с соседкой? Кто дозволил обосрать мою подругу? Я с ней годов десять дружу! — проговорился невольно и, спохватившись, поправился:
— Не только с Катей, со всеми кентуюсь не гавкаясь! А ты тут чего хвост распушила? Не рано ли сраный норов показала?
— Я про другое подумала, что она к Димке пристает, — шмыгнула носом Шурка.
— А ты что, указ ему? Он покуда тебе никто, — ответил злобно.
— Как это? Я ребенка от него ношу. Выходит, муж он мне!
— Чего?! То еще проверить надо, его ли дите вынашиваешь? Коль ему легко отдалась, с другими тоже могла путаться!
— Старый козел! Да я кроме Димки никого не знаю и не подпущу к себе! Проверяй хоть тыщу раз, беременный медведь! Или по себе судишь? Сам такой, старый катях! — стала перед свекром, сжав кулаки.
— А ну, замолкни, гнилая грыжа! Во, щас вмажу по соплям, на стенке мокрого пятна не останется от вонючки! — вдавил Шурку в угол прихожей.
— Пап! У нее уже половина срока, не трожь, прошу тебя! — вступился Димка за Шурку.
— Брысь, сопляк! Кого в дом привел? Иль тут притон, что из-под кустов взял?
— Я не дешевка! Я только Димку люблю! Единственного! Он мой на всю жизнь! Муж и отец!
— А ты его спросила, хочет мой сын быть твоим мужем? Ведь у него таких жен море! Чем ты лучше их?
— У нас ребенок будет! И я люблю Димку!
— Навязалась чума! Откуда взялась такая нахальная?
— Я обычная! Я просто не могу жить без Димки. Что хотите делайте, хоть убейте, но я и мертвая буду его любить…
— Кому нужна, чтоб пачкать об тебя руки? Живи, шмакодявка! Коль любишь сына, как-то надо с тобой стерпеться. Но, если ты с соседями хамкой будешь, язык твой своими руками вырву прямо с корнем. И пузо не спасет, дитем не прикроешься. Дыши тут смирно! И помни, чуть станешь дергаться, с лоджии во двор сам выкину, — пригрозил напоследок и отошел от Шурки.
Та, пошмыгав и умывшись, на стол собрала. Сама причесалась, села в уголке понезаметнее. Леонид ни о чем не спрашивал Шурку, ел молча. Выйдя из-за стола, хотел по привычке помыть посуду, но Шурка из рук тарелки взяла:
