ей платит. Иван дал женщине свой номер телефона, и та через день приходила убирать квартиру. Она никогда не ругала Викинга. Мыла и его миски, молча протирала пол. А когда оставалось время, вычесывала пса. Не забывала вытряхнуть его подстилку. И уходя, гладила Викинга.
— Молодец, дружище! Классную помощницу отыскал, в доме полный порядок! Теперь жениться не нужно, — хвалил Иван пса. Хозяин даже не заметил, как маленький щенок вырос в большого пса. Он беспокойно оглядывался по сторонам на прогулках, ища подругу не только Ивану, а и себе.
— Викинг! Не ищи мне бабу! Не спеши! Я уже обойдусь без них! Но боксер был настырен. Вот так и остановил Женьку. Та расклеивала объявления на подъездах, просила взять на квартиру девушку-студентку без вредных привычек, из деревни, какая обещала содержать в порядке комнату и платить за жилье вовремя.
А тут приклеила объявление и увидела, что ее за подол юбки держит громадный боксер. Женька испугалась не на шутку. Задрожала осиновым листом. В деревне таких собак не водилось. А этот смотрит на девчонку в упор и куда-то тянет за подол юбки рывками. Того гляди, юбку порвет. Она уже трещит по швам. Как тогда быть? Сдернет юбку и беги в одних трусах по улице до самой деревни. Сколько позора будет. Хорошо, если отстанет, но ведь и трусы может сдернуть, саму искусать и погрызть, — испугалась Женька до икоты, стояла, прижавшись спиной к двери, боясь вздохнуть и пошевелиться. Иван стоял, отвернувшись спиной, и говорил по телефону с Николаем, звал приехать к себе и не видел, чем занят Викинг.
Когда оглянулся, у Женьки от страха лицо перекосило. Бледная, дрожащая, она едва держалась на ногах и не могла сделать ни шагу.
— Ну, что ты набедокурил, хулиган? Фу! Отпусти человека! — и едва успел подхватить Женьку, та чуть не упала на асфальт.
Иван успокаивал, уговаривал, но слова доходили плохо. Пришлось вести Женьку к себе домой, отпаивать корвалолом. У нее дрожало все, зубы выбивали чечетку:
— Дяденька! Убери чудище, я боюсь этого зверя! — попросила Женька сквозь слезы.
Вскоре девчонка успокоилась и, попрощавшись, ушла от Ивана, но через два дня к человеку пришел участковый и вручил ему повестку с требованием явиться в райотдел милиции по поводу жалобы, поступившей на Ивана от гражданки Ждановой.
Уже в милиции узнал Иван, что жалобу на него настрочила Женька. Написала, что хозяин собаки выгуливает пса без ошейника и поводка, без намордника. Пес пугает прохожих, пристает к ним, мешает пройти к дому, хватает за одежду, доводит до сердечных приступов, грозит разорвать в клочья.
— Я сама пережила жуткий страх перед этим зверем. Почему его выводят на улицу, не думая о людях? Я едва осталась жива. А скольких еще доведет барбос до стрессов, а может, и до смерти. Прошу принять все меры по защите людей от собаки и ее хозяина, с какого взыщите сумму за мой моральный ущерб. Ведь его пес едва не оставил меня голой среди улицы. Он нахально рвал мою юбку, хотя я никого не трогала и никому не мешала. Но пусть этот зверюга не гуляет по городу без поводка и намордника…
В милиции, конечно, посмеялись над жалобой, услышав, что Викинг сам по своей воле подыскивает Ивану жену на свой вкус.
— Вот бы и мне такого дружбана заиметь. Заклеил одну, назавтра другую. А какая понравится, насовсем оставить можно, — рассмеялся совсем молодой капитан.
— Тебе зачем? Жену имеешь! — оборвали его.
— Это пила! Вот с нею даже собака не уживется. Давно мечтаю заменить.
Но как бы ни смеялись мужики в милиции, штраф Ивану пришлось заплатить. И немалый, с тех пор Викинга он выгуливал на площадке за домом. Но и там не пустыня.
На этой площадке гуляли десятка три собак разных пород. Были там кавказские овчарки и ротвейлеры, бульдоги и терьеры, лайки и болонки, колли и доберманы. Иные в настоящих рубашках, шортах и ботинках, даже в солнцезащитных очках и панамках гуляли. А маленькая беременная такса бегала под зонтиком, прикрепленным к ошейнику. На шее алабая, громадного как скала, красовалась сверкающая цепь с регистрационным номером на груди. И вся эта свора ненавидела одного — бультерьера. Его хватали за свинячий хвост и нос. Его кусали все. А громила бордосский дог, наступив на него тяжеленной лапой, хотел размазать по асфальту, как клопа. Но хозяйка подлетела. Оттолкнула могучей задницей гиганта и вырвала из-под его лапы своего любимца.
Едва Викинг появился, вся свора бросилась к нему. Его обнюхивали, облаяли, грозили зубами и клыками, рычали.
Иван был настороже. Конечно, эта свора могла свалить и разорвать любого пса.
Викинг на удивление быстро освоился со всеми. Бегал, скакал, играл с большими и маленькими собаками, избегал лишь толстой, злой ротвейлерши. Она ощеривала клыки при каждом приближении боксера.
— Чей это мальчишка? Новенький, наверное? — заметила женщина, и, подвинувшись, дала место на скамейке Ивану. Тот присел. Поневоле разговорился с владельцами собак.
Как много нового, интересного узнал для себя в этот вечер Иван. Собачатники дружелюбно восприняли и самого хозяина, и пса.
Здесь все были истинными любителями собак, до безрассудства любили своих питомцев, гордились их титулами, званиями, наградами.
Все собачатники были убеждены, что люди, не имеющие в доме животных, ничем не отличаются от зверей.
— Знаете, когда у меня умерла дочка, меня саму от смерти спасла моя собака. Она понимала лучше друзей и родни. Переживала и плакала вместе со мной, успокаивала. И верите, заботилась обо мне, как человек, — рассказывала хозяйка немецкой овчарки.
— А мой какой умница! Умер мой отец. Я с ума сходила по нему. Я очень любила отца. Так мой голубой пудель стал мне другом. Ни на шаг от меня не отходит. Заставляет поесть. Это не я его, а он меня выводит на прогулку подышать чистым воздухом. И когда видит, что отдохнула, ведет домой.
— Тот, кто держит собаку, добрый человек! — услышал Иван и молча согласился.
А уже через месяц он перезнакомился со всеми собачатниками и немало удивился. Кого только не было среди них! Руководители крупных компаний и фирм, ведущие специалисты и простые слесари, бизнесмены и обычные водители, работники правопорядка, медики, педагоги и спортсмены. Вскоре с некоторыми из них завязались дружеские отношения. Как-то приболел Иван и не вывел Викинга на прогулку. Как же он удивился, когда к нему пришла Надежда — детский врач, хозяйка боксерши. Она Ивану принесла лекарство и без просьб выгуляла Викинга.
А на следующий день пришла запросто. Приготовила поесть, заставила выпить таблетки, напоила чаем, а вечером навестила снова. Приходили и другие. Каждый старался посильно помочь. Но Надежда была первой. Она ни на день не забывала Ивана.
Надежда скоро стала своим человеком в доме Ивана. Ее знали друзья и соседи. К ней привыкли и уважали, никто не злословил вслед, называли хорошей знакомой, верной подругой, а иные считали женой. Ведь только очень надежный человек мог иметь у себя ключи от квартиры, знать, где что лежит и хозяйничать как у себя.
Надежда ни на что не претендовала, не строила никаких планов на будущее с Иваном и никогда не оставалась здесь ночевать. Женщина помогала человеку устоять в жизни. Она знала об Иване все до мелочей, он сам ей рассказал без утайки, открыл душу нараспашку. Женщина поверила и поняла человека.
Иван и сам удивлялся, что никогда между ними не возникали недоразумения, споры или конфликты. Эти люди во всем находили общий язык. Даже мелких обид не было. Они понимали друг друга со взгляда, с полуслова. У обоих была сложная работа, возвращались вымотанные, усталые. Но стоило им увидеться, куда девалось раздражение. Оно гасло за порогом.
Надежда понимала Ивана, едва увидев человека. Никогда не раздражала излишней болтливостью, пустыми вопросами. Человек ценил в ней эту сдержанность, врожденный такт и тонкое чутье. Хотя умела она и пошутить, и рассмешить.
Вот так однажды вернувшись с прогулки с собаками, подошла к Ивану и сказала:
— Ну, все! Теперь мы родственники!
— Это в каком смысле? — не понял человек и удивленно глянул на Надю.
