— Теперь ты выглядишь как настоящий парень.
— Настоящий могиканин! Давай поиграем?
Йоран тут лее превратился в ковбоя, а Цацики — в жестокого могиканина. Он бесшумно залез в свой домик под потолком и затаился. Когда Йоран проходил мимо, он натянул тетиву лука.
— Пи-у! Ты убит!
— О-о! — Йоран пошатнулся и попытался вытащить стрелу из груди.
Цацики скользнул по лиане вниз и кинулся на него.
— Я сниму твой скальп, бледнолицый!
— Пощади, пощади! — взмолился ковбой.
Могикане редко щадили бледнолицых. И этот не был исключением. Он крепко привязал ковбоя к тотемному столбу и стал исполнять вокруг него ритуальный танец.
— Слава могиканам! — пел Цацики, отплясывая так, что у него закружилась голова.
— Хорошо быть индейцем, только пить очень хочется, — пожаловался Цацики.
— Я избавлю тебя от жажды, если ты вернешь мне свободу, — молил бледнолицый.
— Смотря что у тебя есть, — сказал краснокожий.
— Огненная вода и малиновый мармелад, — отвечал Йоран.
— Идет, — сказал Цацики. — Гони сюда!
Йоран развел костер — с помощью красного полотенца и карманного фонаря.
— Это даже покруче «умирающего лебедя», — довольно заявил Цацики. На секунду он задумался. — Если бы у меня не было папы Ловца Каракатиц, я бы хотел иметь такого папу, как ты.
— А я бы хотел иметь такого сына, как ты, — ответил Йоран. — Ты часто думаешь про своего папу?
— Да, последнее время все чаще и чаще. Хотя раньше я о нем никогда не думал. Ты только Мамаше не говори. А то она расстроится.
— Ты взрослеешь, — сказал Йоран.
— Знаю, — ответил Цацики.
Вечеринка
Чтобы выглядеть совсем круто, Цацики решил покрасить волосы. Краска в магазине была самых разных цветов, и Цацики выбрал ядовито-зеленую. Правда, потом, уже выходя из дома, Цацики засомневался — не слишком ли яркий вышел гребень?
— Давай быстрее, — крикнул Йоран из прихожей. — Опоздаешь!
Цацики надел кепку. Натянул ее на уши и из могиканина снова превратился в почти обычного мальчика.
В тесной прихожей Марии Грюнваль было полно народу. Она пригласила весь класс.
Мама именинницы, фру Грюнваль, по очереди знакомила детей со своим мужем. Он был похож на американского Санта-Клауса и, когда дети здоровались с ним, радостно хохотал в ответ.
— Познакомься, это Цацики, — сказала фру Грюнваль.
— Хо-хо-хо, — пробасил Санта-Клаус.
— Тот самый Цацики, который пишет такие красивые любовные письма, — пояснила фру Грюнваль. — Проходи, проходи, дружок.
Дети захихикали. Цацики покраснел и дал себе слово никогда больше не писать любовных писем.
— Мария, твой женишок пришел! — громко, во всеуслышание крикнула фру Грюнваль.
Цацики хотелось умереть на месте. Неужели она никогда не замолчит?
— О, какой стильный костюм! Я возьму твою кепку?
— Спасибо, не надо, — хмуро пробормотал Цацики. — Поздравляю! — сказал он, обращаясь к Марии, и протянул ей подарок.
— Спасибо, — ответила Мария. — Какой ты красивый! Самый красивый из мальчишек!
Цацики сразу полегчало.
— Здорово, Цацики! — крикнул Пер Хаммар из гостиной.
Там стояла миска попкорна, и Пер вместе с другими мальчишками так яростно поглощал его, что крошки летели во все стороны.
— Торта не будет, — просветил всех Фреддан. — Только чипсы и попкорн. На вечеринках так принято.
— Как глупо, — сказал Цацики, мечтавший о вкусном клубничном торте.
— Дико глупо, — согласился с ним Виктор.
— Очень пить хочется, — пожаловался Тоббе, когда в комнату вошла фру Грюнваль, чтобы подложить в миски чипсов и попкорна.
— Да-да, я принесу колу. Но сперва мы потанцуем!
— Я не люблю колу, — сказал Фреддан. — Я люблю только спрайт.
— А я не люблю танцевать. Может, лучше поиграем в хоккей с мячом?
— Ну уж нет! — сказала мама Марии. — Начинаем!
Она раздала всем бумажки с цифрами. Мальчикам — голубые, девочкам — розовые. Первый розовый номер должен был танцевать с первым голубым и так далее. Чтобы никто не остался без пары.
Как здорово, подумал Цацики. Он получил семерку и надеялся, что Мария тоже вытянет семерку. Перу Хаммару досталась двойка.
Для остроты ощущений цифры полагалось шептать друг другу на ухо. Только дети рассудили по- своему: чем громче, тем лучше. «Семь!» «Три!», «Девять!» — во весь голос вопили они.
Цацики выпало танцевать с Ким. Это было еще ничего. Ким хорошая. А вот Перу Хаммару досталась… фру Грюнваль! Пер жутко испугался.
— Спасите! — побледнев, взмолился он.
— Мальчиков было больше, чем девочек, — объяснила фру Грюнваль, — и я решила, что тоже могу поучаствовать. Не волнуйся, все будет хорошо.
Пер хотел было сбежать, но она схватила его и крепко прижала к себе. Цацики прыснул со смеху. Вот не повезло!
Микаэла осталась без партнера, так как не нашлось ни одного мальчика с девяткой. Она спряталась за шторой и горько заплакала.
Зато голубых шестерок почему-то оказалось целых две — у Тоббе и у Фреддана, и Марии Грюнваль, у которой была розовая шестерка, предстояло, по всей видимости, танцевать с ними обоими.
— Не может этого быть! Дайте посмотреть! — напряглась фру Грюнваль. Не выпуская Пера Хаммара из своих объятий, она взяла у мальчишек бумажки с номерами. — Но ведь это девятка, — сказала она Тоббе, — разве ты не видишь?
Однако Тоббе не сдавался.
— Ну хватит, хватит, — уговаривала фру Грюнваль Микаэлу, выманивая ее из-за шторы. — Выходи! Вот твой партнер.
— Я не хочу танцевать с Тоббе, — икая, всхлипывала Микаэла. — Я хочу домо-ой!
— Не обращайте на нее внимания, — сказала Ким. — Она всегда, чуть что, ревет.
— Все, танцуем! Прибавьте звук!
Довольный, что все обошлось, Тоббе уселся у миски с попкорном. Попкорн лучше танцев, считал он.
Цацики не любил Майкла Джексона, зато фру Грюнваль, похоже, его обожала. Схватив Пера в охапку, как безжизненную куклу, она закружилась с ним по комнате на глазах у изумленных гостей.
— You know I’m bad, I’m bad, — подпевала фру Грюнваль, отплясывая так лихо, что ее огромная грудь подпрыгивала прямо перед носом ее кавалера. Пер Хаммар побледнел и, казалось, вот-вот рухнет.
Цацики больше не мог сдерживаться. Повалившись на пол, он хохотал в полный голос. Хохотали все.
