— Добрый вечер, сэр, — отвечаю я, в моих глазах удивление. Кто это такой?
— Заходите, пожалуйста, — Офицер жестом приглашает меня в дом.
Я беру сына за руку, по он вырывает руку и прячется за мать. Прежде чем она успевает его упрекнуть, я удерживаю ее движением руки.
— Не надо, — говорю я. — Он маленький, он еще не привык ко мне. Пусть он пойдет с тобой.
Она берет его за руку, и мы все входим в дом.
— Окумагба, — зовет офицер.
— Сэр? — Солдат вытягивается смирно.
— Где ключ от дома господина Ошевире?
Окумагба достает из кармана ключ и отдает его офицеру.
— Хорошо, — говорит офицер, — Ты свободен. Можешь вернуться в свою часть.
— Слушаюсь, сэр!
Окумагба поспешно отдает честь и уходит.
— Садитесь, пожалуйста, — говорит нам офицер.
Мы все садимся. На сердце сделалось легче, по я до сих пор жду объяснения, почему мою жену с сыном взяли под военную охрану. Офицер прокашливается.
— Во-первых, господин Ошевире, — начинает он, — мне кажется, вы здорово проголодались. Не хотите ли сначала поесть — а после мы поговорим.
— Нет. — Я качаю головой. — Я совсем не хочу есть.
— Вы в этом уверены?
— Да, уверен. Я совсем не хочу есть.
— Может быть, тогда вы хотите чего-нибудь выпить? Дорога сюда долгая и тяжелая.
— Нет, большое спасибо.
— Хорошо. В первую очередь я рад, что вы снова свободный человек и вернулись к своей семье. Вы, вероятно, догадались, я командир здешнего гарнизона, и среди всего прочего в мои обязанности входит оборона города и поддержание в нем мира. Поэтому я хотел бы в нескольких словах рассказать вам, что заставило меня взять вашу семью под защиту армии. Но, мадам, — обращается он к моей жене, — я должен просить у вас прощения. Мне необходимо поговорить обо всем с вашим мужем с глазу на глаз. Пожалуйста, подождите его в вашей комнате — долго я его не задержу.
Шестом я прошу жену удалиться. Они с сыном встают и уходят. Прежде, чем начать говорить, офицер выжидает, чтобы они отошли подальше. В мое сердце снова входит тревога.
Слава богу, все кончено. Теперь я снова солдат, настоящий солдат. То, что было, кажется сном. Хочу одного — забыть это гнусное дело и снова быть обыкновенным солдатом.
Я шагаю к своей палатке — и все-таки не могу не думать об этой истории, по крайней мере о том, как она завершилась. Должен признаться, что теперь, когда все кончилось, во мне нет той злобы, что была вначале. Сам вид человека, который вернулся домой, подошел к дому в полном неведении того, что случилось, ожидая, что он войдет в свой дом и воссоединится с семьей, сам его вид бесконечно меня растрогал. Но я вспомнил, что я солдат, и постарался скрыть мои чувства.
А встреча с семьей — о боже, не дай мне увидеть такое вновь! Ибо, когда я увидел, как женщина упала на землю и неистово зарыдала, сердце во мне перевернулось — не столько от гнева на ее бесстыдство и неверность, сколько от внезапного понимания того, что ее муж так долго подвергался незаслуженному заключению. Ведь, помимо всего прочего, раз его освободили, значит, доказано, что он ни в чем не виновен. Боже, как я счастлив вернуться в часть…
— Быстрый Окумс, Черный Дьявол! — Один из соседей приветствует меня, когда я вхожу в палатку.
— Привет, Бобо. — Я машу ему рукой.
— Быстрый Окумс! — говорит мне другой сосед.
Но на сердце у меня тяжесть, и, войдя в палатку, я сразу распластываюсь на койке. Не успел я улечься, как еще два солдата вбегают в палатку. Я встречаю их мрачным, не очень дружелюбным взглядом.
— С возвращением, — говорит одни из них, Иса. — Все кончено?
Я молча киваю.
Иса садится рядом со мной, Ойеволе продолжает стоять.
— Ну, друг, расскажи, как было, — просит Ойеволе. — Ты похож на покойника.
— Да, — говорю я, — я и есть покойник. Все кончено.
— Ну, расскажи, — говорит Иса.
— О чем?
— Обо всем.
— О чем рассказывать? Я выполнял приказ, теперь все копчено, и я вернулся сюда.
Я гляжу на Ису в упор. Он беспомощно вздыхает.
— Наверно, тебе там трудно пришлось. — Он подначивает меня на рассказ.
— Да. Очень трудно. — Я смотрю в раскрытую дверь палатки.
— Особенно во время налетов.
— Да.
Я чувствую их немые вопросы. Но у меня нет настроения пускаться в рассказы — да и незачем забавлять их тем, что для меня было весьма неприятным опытом.
— Нам сказали, ее муж вернулся, — говорит Ойеволе.
— Да. Вернулся. — Я стараюсь ничего не добавлять ни словом, ни взглядом.
— Интересно, каково ему было узнать, что во время его отсутствия его борозду пахали другие. Хи-хи- хи! Хотел бы я на него взглянуть, когда ему рассказывали эту историю.
Мой взгляд останавливается на нем, и веселость его как рукой снимает.
— Ойеволе, — тихо, но строго говорю я ему, — если ты повторишь то, что сказал, нас с тобой отсюда вынесут мертвыми.
— Что?
— Если ты повторишь то, что сказал, нас с тобой из этой палатки вынесут мертвыми.
Он опешил и глядит на меня с разинутым ртом. Ибо он знает, что слов на ветер я не бросаю.
— Пошли, Ойе. — Иса встает с земли. — Пусть полежит один. Кажется, у него неважное настроение. Когда-нибудь он обо всем нам расскажет.
Выйдя из палатки, трусливый выродок Ойеволе кричит мне:
— В следующий раз тебя поставят охранять их, когда они будут…
Одна мысль говорит мне: пойди и сверни ему шею. Но другая мысль советует не обращать внимания на болвана, и пусть мои нынешние чувства перегорят во мне…
Если когда-нибудь я женюсь и мне придется поехать куда-нибудь без жены, я заткну ее ручной гранатой.
мама больше не плачет, но слезы еще не высохли, и глаза у нее красные, и дышит она так, как когда плачет, я хочу спросить ее про человека в том доме, про которого она сказала, что он мой папа, но я боюсь спрашивать, потому что ее лицо — неулыбающееся лицо, и она не ответит мне, если я ее спрошу, я хочу домой, точу рассказать ономе, что мой папа вернулся оттуда, куда ездил, но почему мама плачет, когда он вернулся, мне не нравится этот человек, потому что из-за него мама плачет. мама, зову я. она мне не отвечает, только глядит на меня. тот человек мой папа, спрашиваю я. она не отвечает да. она только кивает головой, и это значит да. мне не правится этот человек, как он может быть моим папой, если из-за него мама плачет, а оттого она не хочет со мной говорить, и я не смогу рассказать ономе о нем ничего больше. мама, говорю я, большой солдат будет бить моего папу. нет, говорит она. он только разговаривает с папой, а что он говорит папе, спрашиваю я. не знаю, отвечает она. может быть, он ему рассказывает, какой ты хороший мальчик. мама говорит, что мой папа честный человек, я сказку ономе, что мой папа честный человек и вернулся. мама, говорю я, когда мы пойдем домой. скоро, говорит она, как только они кончат разговаривать. папа мне что-нибудь купил, спрашиваю я. нот, говорит она. он очень устал, он так
