Обернувшись, Ева увидела зеркальное отражение только что виденного. Или их было двое, или это и в самом деле отражение? Такое огромное зеркало? Но и с обратной стороны парил явно тот же золотом исполненный тип в радужно-веселом наряде. Руки он торжественно развел в стороны, как бы призывая всех желающих под свою сень. Дожидаться грозы сновидица не стала, решив проснуться, на всякий случай, пока ничего не изменилось.
Проснувшись, Ева снова принялась ждать. Ожидание носило необоснованно осмысленный характер. Она ждала своего спасителя. Он ее спаситель, ведь так? Вот пусть и спасает. Он должен. Почему-то Ева была уверена, что скоро все кончится. Она приготовилась подождать. Немного. Много она уже не выдержит, а вот совсем чуть-чуть, пожалуй, можно. Ноги затекли, спина одеревенела, мочевой пузырь переполнен. Дети спокойны: «Сладкие мои, золотые, умнички».
Сначала послышался слабый шорох. Это не ее спаситель. Он ходит громче и совсем иначе. Это другой. Опасный, страшный, вызывающий безотчетный страх, как рептилии или насекомые.
В свете лампы, которую гость нес в руке, он казался огромным. Но, скорее всего, был просто высокого роста. Как ему удается так плавно и неслышно двигаться?
– Макс?! – не поверив своим глазам, обрадовалась Ева. – Скорее, откройте клетку, ах, это просто… я очень-очень рада…
Но волна радости, покатившись от кончиков закоченевших пальцев на ногах вверх по всему телу и ударив в голову, сошла на нет. Это был не он. Похож, но не он. Запах ужаса, исходивший от него, как от животного, зараженного бешенством, горячим ветром выдул остатки Евы из ее тела, заполнив собой оболочку до отказа.
Медленно, бесшумно подойдя к клетке, он присел на корточки. Не отрывая взгляда от побелевшего лица Евы, он склонил голову набок. Никакого выражения на высеченном из гранита лице. Ни на йоту не изменилась ровная черта сомкнутых губ.
Помедлив пару секунд, он резко выпрямился и, открыв крышку клетки, бросил Еве на колени какой-то предмет. Круглый и тяжелый. Мокрый и белый. Кочан капусты, с водорослями? Ничего не понимая, но уже на грани помешательства от ужаса, Ева стала сбрасывать «дар» со своих ног, подальше от живота. И здесь она осознала, что это было. На нее смотрели мертвые глаза Лары. Голова Лары, отрезанная от ее тела, смотрела на Еву и радостно улыбалась.
Крик Евы разбил тишину вдребезги. Все продолжаясь, крик ее набирал обороты и высоту – выше и громче, заполнил помещение, а потом и Вселенную. Не имея возможности выключить звук, Ева отключила сознание.
Комната Страха. Старая, добрая знакомая. Неизменная, надежная. Стены, выложенные камнем, колодец уходит вверх. Пыль, мусор, тепло и мягко. Переведя дух, она села на пол. Обняла колени, опершись о них подбородком. Как? А живот… Его не было. Не было деткиного дома, не было детей: «Где мои дети?! Нет, надо выбираться отсюда. К ним, одиноким, маленьким… Им там страшно, без меня».
Пробежав по периметру колодца, ощупывая стены руками, она увидела, что есть только один выход – попытаться забраться вверх по отвесной, почти ровной стене. Зазоры между камнями слишком малы, выщербленных камней почти нет. Срывая ногти, она цеплялась за стены и падала, снова и снова, но, не поднимаясь выше двух метров. А до самого верха – метров пятнадцать.
«И это Мой Дом? К черту его! Зачем он мне нужен такой? Не хочу, вон его из меня, вон!» – из последних сил закричала она.
Глава 8
Засыпуха, или Королевская рокировка
«Ева, Ева, ты здесь? – донесся сверху голос– Сестренка, отзовись!»
«Марфа, ты… я тут внизу, помоги мне», – разрыдалась Ева, поняв, чей именно голос она слышит, и долго не могла выдавить ничего, кроме каши из размазанных слогов, всхлипов и бессвязных звуков.
Не удивившись, она наблюдала, как Марфа нисходит сверху, паря в воздухе медленно и плавно, как монетка в банке с олифой. Ева бросилась на шею Марфе. Несколько минут спустя она уже была почти спокойна и способна задуматься: раз они обе внизу, кто поможет Еве выбраться из этого колодца?
«Ева, слушай меня внимательно, – прервала Марфа новый приступ отчаяния, так сильно встряхнув сестру, что ее голова заболталась из стороны в сторону, – успокойся. Есть только один способ выбраться отсюда».
«Да, да. Говори».
«Вспомни, как мы были маленькими. Помнишь дом, ночи на подоконниках, театральные представления… река, туман и камыши».
«Помню, ну и-и-и… что?»
«А теперь откинь свои волосы с шеи, нащупай у себя там на затылке…»
Ничего не понимающая Ева от ощущения полнейшей безвыходности следовала указаниям Марфы, не отдавая себе отчета, зачем и что именно делает. Потными трясущимися руками, разбитыми пальцами, почти потерявшими чувствительность, она водила по своему затылку. И вдруг ей показалось, а затем она уже с уверенностью ухватилась за маленький твердый предмет, которого там не должно было быть, и никогда не было.
«Получилось, молодец. – Увидев потрясение в глазах Евы, Марфа поняла, что та нашла. – Тяни его, тяни вниз. Смотри, как я!»
Отвернувшись от Евы, Марфа откинула копну волос, обнажив свой затылок. Изумленная Ева наблюдала, как язычок замочка в руках сестры с тихим жужжанием съезжает все ниже и ниже, открывая молнию вдоль позвоночника. Из распахнутого шва, вопреки всякой логике (к черту логику!), вопреки всем законам анатомии, не выливается кровь и не вываливаются внутренности. Вовсе нет! Открывается замочек, и… Алле оп!.. Высыпается песок.
«Песок?!»
«Не песок, а засыпуха, – поправила ее Марфа и с гордостью добавила: – Это я придумала название! Давай, давай, я помогу тебе».
«А зачем это? – послушно повернулась Ева. – Мне срочно надо наружу».
«Да, я знаю. Это единственный способ», – дернула замочек Евы Марфа.
Внутри стало прохладно, засыпуха с шелестом высыпалась из ее тела. Да нет, не тела. То, чем раньше была Ева, стало просто комбинезоном, верхней одеждой. Стянув ее вниз, Ева цаплей переступила через горку тряпья и оказалась той самой маленькой девочкой, которая когда-то вместе с сестрами бежала к реке купаться.
«Ну как? – ободряюще подмигнула Марфа, с копной буйных кудрей над круглым упрямым лбом, россыпью веснушек на детском носике, бойкая девчонка с чересчур длинными руками и ногами. – В первый раз всегда непривычно, а потом приедается».
«И что, все так могут?» Ева разглядывала горки резиновой кожи и песочные холмики рядом. Было непривычно легко, она уже и забыла, насколько в детстве была меньше, ниже и тоньше.
«Наверное, – пожала острым плечиком Марфа. – Думаю, да. Может, не все знают. Теперь давай меняться. Залезай в мое. Не беспокойся, засыпуха сама наберется и заполнит зазоры между тобой и моей кожей. Она вообще со временем то набирается, то истончается. Я думаю, – деловито рассуждала Марфа, натягивая кожу Евы, – это вид защиты. Когда мне плохо, ее прибавляется. У тебя совсем немного было: наверное, очень удобно жила. А у меня – вон сколько».
Завершив переодевание, они критично осмотрели друг друга. Ева по-настоящему была удивлена, разглядывая то, чем являлась несколько минут назад: «И что, вот такой вот прямо меня и видят окружающие?! Странно. Совсем непохожа на фотографии. И даже не совсем похоже на уже привычные отражения в зеркалах. Другая, другая, не я. Не лучше и не хуже. Другая».
«Ну как?» – Марфа заговорила голосом, похожим на Евин.
«И голос тоже другой. Мне казалось, он ниже. Более приятный», – недовольно признала Ева.
«Странно», – сказала Марфиным голосом Ева.
«Теперь закрывай глаза, только открывай не сразу, медленно и осторожно».
«И что?» – чуть переждав, спросила Ева, открывая глаза.
«Ну и ничего», – Алекс расхаживал по комнате, держа Коко на плечах.
Качаясь из стороны в стороны, подобно бедуину на верблюде, Коко время от времени указывала на
