Глава пятнадцатая
- И вот к столу подходит величайший игрок двадцатого столетия. Итак, вот он гордо вышагивает. Обратите все внимание на его сосредоточенный взгляд и гордую походку победителя! Вот он прищуривается, выясняет расположение шаров. Бесспорно, это один из сильнейших игроков. Так… Он прицеливается. Он не тратит много времени на удар, быстро подсчитывая в уме траекторию. О да, он обладает хорошим воображением! Его соломенные волосы от волнения сброшены на бок, но он думает о внешности в последнюю очередь. Вот все затаили дыхание. Кий заносится для удара, звучит барабанная дробь, и…
- Гай, ты с кем разговариваешь?
-… Удар срывается по техническим причинам.
Гезенфорд замер с кием наготове. Перед ним стоял посмеивающийся Надькевич, с очередной колбой в руке. Он потряс ей, и жидкость всколыхнулась там, забурлила. Он слегка усмехнулся. Гай всё-таки забил шар, всё ещё негодуя, что его застали в такой позе – по-пластунски лежащего на бильярдном столе и комментирующего свои удары.
- Ты чего пугаешь дядю Гезенфорда?
- Потому что парня Надькевича пугает дядя Вингерфельдт.
- Ну, он это зря, - Гай нахмурил брови. – В последнее время он всех подряд пугает. Это ведь далеко не хорошо…
- Ты знаешь, тут ведь и бильярдная поблизости открылась. Официальная.
- А денег сколько там берут? Небось как с американского президента, а?
Надькевич усмехнулся во весь рот и поставил колбу на стол. К несчастью, не вовремя. Гай готовился забивать следующий шар, и его траектория как раз должна была пересечься с траекторией стоящей колбы. Он поморщился и затаил дыхание, не зная, что делать, затем рванулся вперёд. В последний миг он ухватил колбу и вырвал её прямо из-под шара, а последний скатился в лузу.
- И господин Гезенфорд с удивительным для себя мастерством ловит падающую колбу и забивает шар. О да, это восхитительный игрок нынешнего столетия! Посмотрите: на его лице нет даже тени смущения, что говорит о его высоком мастерстве.
- Веснушечкин, рано или поздно ты взорвёшь, разрушишь, расколешь, разрежешь, зальёшь весь земной шар своими выходками. Так, что тут у нас? Ртуть?! Матка бозка!!!
- Ты ещё и польский знаешь?
- С тобой выучишь и язык африканского племени какого-нибудь Зимбабве. Уж ртуть-то тебе зачем? Или ты профессиональный наёмный убийца, работающий на господина Читтера? Ты решил поодиночке прикончить ведущих специалистов и предпринимателей мира? И начал с Вингерфельдта? А?! Всё, я тебя раскусил!
- Но на это у меня имеется свой аргумент! – и Надькевич извлёк из кармана брюк... Нет, не пистолет! Шоколадку.
- О, нет! Моя жизнь кончена! Ах, и для потомков я останусь лишь метеором… Всё, я ничего не успел добиться в этой жизни! Нет! Нет! Нет! Исполните мою последнюю… с конца просьбу: дайте сыграть последний разок в снукер.
- Тогда идём, куда скажу.
Когда они выходили из кабинета, им на пути попался Нерст, лицо которого частично скрывала шляпа. Гай молча проводил Академика, а затем поспешил шепнуть Морицу:
- Вот они там, у Читтера, все такие – в шляпах ходят. Сразу видно – подозрительная личность!
Гай даже кий убирать не стал, а вместе с ним, и Надькевичем под мышкой, пошёл вместе с вперёд, куда его повели. Гезенфорд пребывал в весёлом расположении духа, нутром чувствуя, что день этот точно за зря не пройдёт. В любом случае, сидеть в четырёх стенах – далеко не самый лучший вариант развития дел. Он так и шёл по улице с кием наперевес, и чему-то мысленно про себя усмехаясь, в то время как Надькевич, вместо путеводителя, таскал его от улицы к улице.
Наконец они свернули в последний раз, и Гаю пришлось резко затормозить – прямо в спину Морицу, который чуть не упал от такого толчка. Гезенфорд поспешил хмуро заметить:
- Увы, у меня не такая тормозная система, какую например, выдумал Джордж Вестингауз, так что не надо жаловаться, что я отдавил тебе все ноги – сам виноват.
- Никакой ласки от тебя не дождёшься!
- Я думаю, горностай тебя вполне устроит. Так мы пришли?
Мориц коротко кивнул, после чего кивнул на здание с ярко разукрашенной вывеской. Гай невольно про себя удивился, что не заметил его ранее, до этого момента – ведь он каждый день проходил этой улицей. Услышав ворчание за своей спиной, Гезенфорд понял, что Надькевичу не терпится войти в здание, и его безумно злят обдуманные и несколько медлительные действия этого молодого парня с кием. Кстати о кие. Люди эту странную парочку из-за подобного атрибута как-то сразу обходили стороной, но Гай поспешил оправдаться (правда, кроме Морица его больше никто не слышал): «Да не уж-то я чужим кием буду шары забивать. Мой – самодельный, качественный, а там подсунут чёрти чего, играй называется!»
Они поспешили войти, и Гезенфорд даже не успел толком всё подряд разглядеть, как Мориц потащил его куда-то вглубь, раздвигая людей, попадавшихся на пути. Один раз всё-таки сделал попытку сопротивления, и тем самым чуть не уронив Морица на пол. Продвигаясь сквозь толпу, Гай успевал только смотреть на пол, где и сумел обнаружить много интересного. Он увидел чьи-то деньги, да причём крупную сумму – 100 чешских крон. Глаза аж разбежались от такой находке, он быстро нырнул вниз, подхватил бумажку с пола и сунул к себе во внутренний карман пиджака.
- Что там такое? – пытался оправиться Надькевич, после того, как его чуть не потащили за собой на пол.
- Да так… Фантик, - улыбнулся Гай, дав понять этим, что всё нормально.
И он не соврал - деньги именно цветными фантиками и являлись по существу. Вот наконец они нашли нужный зал, и Надькевич поспешил оправдаться, прекрасно зная, что на данный момент в глазах Гая больше ценится именно старое тайное заведение для любителей бильярда:
- Ну, это конечно не Монте-Карло, но зато первое узаконенное заведение подобного рода.
- Значит, играть в карты у друзей – это уже к закону не относится, и тебя могут посадить? – Гай быстро пробегался взглядом по людям, быстро нащупал глазами выделяющуюся группу людей и тихо свистнул. – Кого я вижу! Кто бы мог подумать…
В центре группы людей можно было различить высокую фигуру жгучего брюнета с горящими глазами, на голову выше всех остальных. Что его узнавать – когда даже этих внешних качеств хватает для определения личности. Николас чему-то посмеивался в компании четырёх окружавших его человек, а в руках он держал кий. Гай, заинтригованный происходящим, поспешил приблизиться, искренне недоумевая в душе. Серб что-то увлечённо рассказывал, вставляя иногда едкие фразочки, потом вдруг резко осёкся, словно бы потерял всякую мысль для дальнейшего продолжения разговора. Вновь загорелся искрой разговора и продолжил.
- Так что там, так всё и оставили что ль? – спросил кто-то сзади. Это был Сцигетти, личный друг Николаса.
- Ну, классная дама, так же известная как «ферзь», пыталась (или пытался?) что-то противопоставить, но что-то явно не задалось.
- Ну-ну, смотри, доиграешься. Компании, работа, мозги – всё это хорошо, но не везде и не всегда. Не все такие люди как ты, и не всем им суждено столько всего знать и держать в голове, помни это, приятель.
Замечание про память Николаса, пожалуй, была достаточно оправданной. Ни один человек не обладал, как он, такой феноменальной памятью – он знал наизусть целые тома и мог в любой момент продекламировать главы из «Фауста» Гёте, или какое-нибудь сочинение Вольтера, которые, он естественно
