— Я тоже думаю, что вряд ли, — кивнул Роберт. — Но перестраховаться не помешает. Есть в священном писании по этому поводу одна притча. Случилось однажды в некоем городе наводнение, затопило все улицы на хуй, и вылез один праведник на крышу и стал молиться, дескать, спаси, господи. Подплывает к нему лодка, говорит ему лодочник, типа, забирайся ко мне, поплыли. А праведник ему говорит: «Иди на хуй, меня господь спасет!» И так три раза. А потом вдруг разверзлись небеса, явился господь разгневанный, да как заорет: «Мудак ты седобородый! Заебал ты меня своей молитвой! Я тебе три раза спасение посылал, а ты чего творишь, мудило?!» Так и утонул долбоеб.
— Поучительно, — кивнул Перси. — Совершенно согласен с вами, ваше высочество. Не извольте сомневаться, весь эллинский огонь, какой есть, обязательно в священный костер напихаем.
— Только поделикатнее, чтобы народ не знал, — добавил Роберт. — Прикинь, какой сюрприз получится! Чернокнижник горит, ругается, проклинает… надо ему, кстати, язык вырвать, чтобы не проклинал.
— Уже пробовали, — развел руками Перси. — Не расчленяется, поганец, ему даже голову обрить не получается, отрезаешь прядь, а под ней сразу новая отрастает, прямо на глазах. В глаза каленым железом тыкали, а ему похуй. Не поверите, ваше высочество, реально похуй. Прямо мороз по коже.
— Брр… — поежился Роберт. — Тогда без эллинского огня точно не обойтись. Вот еще что, Перси. Я тебе сейчас открою важную военную тайну. Надо добыть серы, угля и селитры фунтов по пять каждого ингредиента, мелко растолочь, тщательно перемешать и запихать в какой-нибудь бочонок или, там, кувшин. И тоже запихнуть в костер, рядом с эллинским огнем.
— Серу стремно в святой огонь пихать, — заметил Перси. — Как бы господь не прогневался.
— Не прогневается, — заверил его Роберт. — А прикинь, эллинский огонь не справится, не дай бог? Народ же подумает — знамение, народ-то темный…
— Свят-свят-свят, — пробормотал Перси и перекрестился. — А что это за снадобье, рецепт которого ваше высочество только что продиктовало? Что-то типа эллинского огня?
Роберт немного поколебался, затем решил не обманывать верного вассала.
— Скажу честно, как на духу — хер его знает, — признался он. — Но в книге, где я вычитал сей рецепт, было написано, что это пиздец какая мощная штука, много сильнее, чем эллинский огонь. Кстати, Перси, ты не знаешь, что такое оксид алюминия?
— Алхимия какая-то? — предположил Перси.
— Сам знаю, что алхимия, — поморщился Роберт. — Нитрогеновая кислота, толуол, ураниум, дейтериум — эти слова тебе ничего не говорят?
— Только кислота, — ответил Перси. — Кислота — это когда во рту кисло.
— Столько всякой алхимии во вселенной… — вздохнул Роберт. — А как ее к делу приспособить — хер знает. О, гляди, отец Бенедикт идет! Видать, чернокнижника уже осудили. Пойдем пировать!
Он очнулся в зарослях можжевельника. Его разбудил терпкий смолистый аромат, доверху заполнивший всю вселенную. Все понятно: солнце взошло, земля прогрелась, ветки тоже прогрелись, смола выступила, теперь воняет. Апчхи!
Он неловко дернулся, рука скользнула по жесткой ветке, колючки противно захрустели, он уже приготовился взвыть от боли, но не пришлось. Совсем не больно, только перья растрепались. Перья?!
— Еб твою мать! — завопил он и немедленно замолк, потрясенный собственным голосом, тоненьким и шепелявым. — Господи, кто я?
«Робин Кларксон Локлир», ответил ему внутренний голос. «Молодой ютараптор с некоторыми элементами дейнониха и отчасти троодона», уточнил другой внутренний голос. «А от господа ты вчера отрекся», ехидно добавил третий внутренний голос.
— Пиздец, — вздохнул Робин.
Если бы он остался человеком, то, наверное, заплакал бы. Но это тело не умеет плакать, не предусмотрены в нем слезные железы. Это Робин знал точно, откуда — непонятно, но знал.
Он осторожно выбрался из колючих кустов, вышел на поляну и выпрямился во весь рост. Нет, «выпрямился» — неудачное слово, он теперь не прямоходящий. Двуногий, но не прямоходящий, тело расположено горизонтально, а длинный хвост уравновешивает, очень удобно. А если выбраться на поляну и пробежаться… Хуясе, как лошадь галопом! И еще крылья… Может, я пегас? Нет, не пегас. То ли крылья слишком слабые, то ли божьего благословения не хватает. Или не божьего, а сатанинского или еще какого- нибудь. Нет, не крылья это, говно какое-то, а не крылья. Обычная рука с когтями, только трехпалая, а вдоль наружного края растут перья, как у курицы на крыльях, рыжие такие. О, их, оказывается, можно растопыривать и складывать по желанию, прикольно. Может, они железные, как у стимфалийских птиц из греческого мифа? Нет, не железные, обычные птичьи перья. Вроде даже не отравленные, если внутренний голос не врет. Жалко, что не отравленные. А на кой хер, спрашивается, они такие нужны? И вообще, херовые какие-то руки у этого тела. Гнутся только в одном направлении, кисть в запястье не вращается, большого пальца нет, ни меч взять, ни подрочить, прости господи. А кстати… Бля!!!
Нет, все нормально, мужские причиндалы на месте, просто не снаружи болтаются, а в кожную складку спрятаны. Хотя нет, это не просто кожная складка, это туловище так продолжается, как-то ебануто оно устроено. Прикольно было бы на скелет взглянуть, такое ощущение, что от тазовых костей вперед выступает такая большая костяная как бы елда, а к ней вот эти мышцы крепятся и еще вот эти… черт, руки не дотягиваются… да хуй с ними.
А вот это охуенно! На втором пальце каждой ноги вверх торчит невьебенный такой когтище, как у богомерзких друидов ритуальный серп, даже побольше. Таким серпом да под кольчужную юбчонку, прямо по яйцам… гы… Ниибическая штука, благодарю тебя, господь-хранитель мой новый, кем бы ты ни был, от всего сердца благодарю. Да и на руках когти хороши, они хоть и маленькие, но острые, в бою не помешают, вон как кору царапают, что твой медведь. А зубами что? Мелкие то и редкие, но острые, конические такие, как у драконов на картинках, только не огромные и страшные, а мелкие и кривые. Но маленькую ветку перекусывают только так. Еб твою мать! Толстую ветку перекусывать не стоило, сразу два зуба сломал. И жевать ими хер знает как, не приспособлены они для жевания, они только чтобы грызть и терзать. Впрочем, внутренний голос подсказывает, что отрастают они так же легко, как ломаются, не как у людей.
Затем Робин обнаружил, что умеет различать по запаху следы разных зверей, правда, путается, кому какой след принадлежит, но это не оттого, что обоняния не хватает, а оттого что необучен. И еще он заметил, что все его тело, кроме ладоней и пяток, покрыто мягким пухом, похожим на цыплячий, но не соломенно-желтым, а рыжим. А длинные перья, оказывается, растут не только на руках-крыльях, но и на конце хвоста и образуют там этакую своеобразную лопаточку. И это не просто украшение, им рулить можно! И крыльями тоже можно рулить, хуясе! Это же какая опиздинительная ловкость достигается! В эти ручонки меч бы еще… Впрочем, с такой ловкостью можно и без меча обойтись. А как у нас с прыгучестью? Еб твою мать, нельзя же так пугаться-то! Охуенно у нас с прыгучестью. И еще этими когтями-серпами можно за ветки цепляться, скакать по деревьям, как ниибическая белка-оборотень, засады устраивать… Кстати, о засадах. Вон с той прогалины оленем несет, надо пойти пожрать. А заодно и потренироваться в боевых искусствах, хе-хе.
Оленя Робин завалил легко и быстро, без всякой засады. Олень-вожак никогда раньше не видел и не чуял молодых ютарапторов с элементами дейнониха и троодона, а как увидел и учуял — охуел неимоверно. Так и стоял, дурачок, и пялился на неведому зверушку, пока не стало слишком поздно. А когда Робин ринулся наперерез бегущему стаду прямо по толстому дубовому суку, растущему над звериной тропой поперек — это вообще порвало шаблон несчастному зверю. Захотел бы Робин завалить вожака — завалил бы без всяких проблем. Но он выбрал молодую важенку, у них мясо вкуснее.
На запах удачной охоты явилась волчья семья: отец, кормящая мать и двое годовалых подростков. Эти звери тоже никогда не видели молодых ютарапторов, но если и охуели, то совсем чуть-чуть, ибо волчий мозг — не чета оленьему, волки — звери сообразительные и в сложных обстоятельствах не теряются.
— Идите на хуй! — поприветствовал их Робин.
Отец семейства удивленно рыкнул и улегся наблюдать. Некоторое время Робин жрал, не обращая на хищников особого внимания, а потом краем глаза углядел, что молодой кобелек пытается незаметно подкрасться со спины. Вряд ли он собирался напасть, скорее, рассчитывал отхватить кусок от оленьей
