— Напрямую, — ответил Бенедикт. — Летом солнце поднимается выше, угол падения солнечных лучей ближе к перпендикуляру, лучей на единицу длины пересекается больше, соответственно, тепла тоже переносится больше.
— Охуенно, — сказал Мелвин. — А ведь это вполне может быть правдой… Слушай, Бенедикт, а прикинь, если его дурацкий коммунизм тоже на самом деле правда? Мы думаем, он башкой ебанулся, но первые свои интриги он провел очень толково, надо признать, и наше с Робином войско разгромил в момент… Может, вся эта хуйня насчет равенства и братства — не просто хуйня, может, в ней на самом деле есть что-то правдивое?
— Никак нет, ваше высочество, не может такого быть, — решительно заявил Бенедикт. — Вся эта хуйня суть хуйня и ничто иное. Это очень легко обосновать. Поскольку сэр Роберт не верит в бога…
— А кстати, — перебил его Мелвин. — Я тогда тебя забыл спросить, если бога во вселенной нет, то кто ее сотворил по мнению Роберта?
— Большой взрыв и силы самоорганизации в неравновесных термодинамических системах, — ответил Бенедикт.
— Чего? — переспросил Мелвин. — Ничего не понимаю. Что вся эта херня значит?
— Я тоже не понимаю, — пожал плечами Бенедикт. — Но вся эта херня заменяет Роберту нашего христианского бога. Это абсолютно точно, я тоже своим ушам сначала не поверил, несколько раз переспрашивал. Но он реально верит, что бога нет! И мне эта вера не по нраву. В сына божьего Иисуса Христа, смертью смерть поправшего, я верю свято, а верить в бездушные силы эволюции и отбора — это не по мне. А еще Роберт говорил, что загробной жизни не бывает, дескать, со смертью приходит окончательный конец всякому сознанию и самоощущению…
— Ну ни хуя себе! — потрясенно выдохнул Мелвин. — А ты точно ничего не путаешь?
— Вот-те крест, — сказал Бенедикт и размашисто перекрестился. — Видите ли, ваше высочество, сэр Роберт однажды перепил и по пьяни попытался меня обратить в свою еретическую веру. Он тогда очень четко разложил по полочкам, что, дескать, никакого воздаяния за грехи и подвиги нет, страшного суда никогда не будет, конец света будет, но неебически далеко, а про четырех всадников, дескать, еврейские пророки напиздели, потому что мухоморов объелись. И так у него все получалось целостно и правдоподобно… Достал священное писание, открыл на первой же главе, и как начал комментировать… Стыдно признаться, я ему тогда поверил. Там ведь действительно много очевидных ошибок, переписчиками допущенных. Понятно, что святости документа это не умаляет, но когда такой вот антихрист… Ой, бля…
— Антихрист, — повторил Мелвин. — А ведь действительно похоже… Напомни мне, Бенедикт, что в откровении святого Иоанна перечисляется как характерные признаки?
— Три шестерки, — сказал Бенедикт и еще раз перекрестился.
— Хуйня, — отмахнулся Мелвин. — Три шестерки могут означать все, что угодно, это неинформативно, как говорят ученые.
— Остальное нетвердо помню, — сказал Бенедикт. — Вроде, грамотных должно стать больше чем неграмотных… ну, это не про самого антихриста, а про людей в целом, но тоже подходит… возгордится, отступится… человеческие добродетели, удача… Черт его побери! Да он вполне может быть реальным антихристом! А даже если нет, в эту ложь стоит поверить, по-моему. А поскольку это не ложь, а очевидная правда, тут и думать нечего. Я так полагаю, ваше высочество, Локлирский замок не должен достаться этому существу. Но стоит ли ограничиваться одним только Локлирским замком?
— Не понял, — сказал Мелвин. — Ты на что это намекаешь?
— Господь явил вашему высочеству великую милость, — торжественно провозгласил Бенедикт. — И вручил великую силу. Я подозреваю, это связано с более великой целью, чем восстановление справедливости в одном отдельно взятом уделе. Узурпатор возжелал порушить весь христианский образ жизни во всем королевстве! С налогами мутит какую-то херню, совращает горожан на богопротивные общественные договоры, того и гляди, йоменов совратит феодалам налоги не платить! А его величество разве справится с антихристом? Его величество — рыцарь славный, спора нет, но интриган из него никакой, сожрет его антихрист только так, никто и глазом моргнуть не успеет. Но не судьба утвердиться узурпатору надолго на высоком престоле, ибо чаша рыцарского терпения неглубока, и когда она переполнится… Короче, так. Я хочу титул архиепископа всея Англии. Если ваше высочество поклянется замолвить за меня словечко перед Папой Римским, я помогу вашему высочеству стать вашим величеством. Годится?
— Годится, — кивнул Мелвин. — Пойдем, выпьем, обмоем сделку.
— Ты такой милый, — сказала Изабелла Айронсайд, слезая с возлюбленного и улыбаясь. — Я люблю тебя, Роберт! Когда мы поженимся?
Роберт состроил задумчивое лицо и некоторое время молча глядел в потолок. Начинать неприятный разговор не хотелось, но после того, как Белла задала прямой вопрос, дальше тянуть становится уже неприлично. Жалко, не получилось вдуть ей напоследок еще разок…
— Мы никогда не поженимся, — сказал Роберт. — Ты выйдешь замуж за дракона.
Белла неловко дернулась и чуть не упала с постели.
— Ты что, охуел? — спросила она. — Как за дракона? С каких хуев?
— Тебя под него никто не тянул, сама с ним спуталась, по собственной воле, — объяснил Роберт. — Теперь он тебя любит.
— Как это любит? — не поняла Белла. — Он же зверь!
— Если он зверь, то ты скотоложница, — сказал Роберт. — Но он не зверь. Ты сама говорила, что он заколдованный рыцарь из знатного рода.
— Это он так говорил, — сказала Белла. — Может, он напиздел, откуда я знаю?
— Напиздел или нет — раньше надо было думать, — сказал Роберт. — Отдаваться дракону было с твоей стороны опрометчиво. А кружить ему голову, влюблять в себя — еще более опрометчиво. Но что сделано, то сделано. Дракон тебя любит, хочет на тебе жениться, а я не хочу отказывать ему в этой просьбе, он ценный союзник. Тем более что удовлетворить его просьбу мне ничего не стоит. Так что готовься под венец.
Белла растопырила пальцы и набросилась на Роберта, явно собираясь расцарапать ему морду острыми ногтями. Роберт встретил атаку встречным ударом кулака.
— Ах ты мудак! — всхлипнула Белла, держась за подбитый глаз. — Пидарас! Нажалуюсь дракону, он тебя заживо сожжет!
— Не сожжет, — возразил Роберт. — Наш дракон не из тех, что выдыхают пламя. Учи матчасть, дура.
— Значит, когтями раздерет, — пообещала Белла.
— Не раздерет, — сноыа возразил Роберт. — Дракон нам попался слишком здравомыслящий, чтобы раздирать меня когтями. И дворянскую честь он разумеет, не станет он нарушать договор из-за капризов сварливой бабы.
— Я не сварливая баба! — закричала Белла. — Я прекрасная дама! А что за договор у тебя с ним?
— Договор очень простой, — ответил Роберт. — Когда на мою голову архиепископ возложит королевскую корону, я первым же указом пожалую дракону Локлирский удел. А на следующий день вы с ним сыграете свадьбу. Его статус надо будет легитимизировать, нечеловеческое существо на месте ярла — новшество беспрецедентное, многие дворяне откажутся присягать дракону, станут требовать, чтобы ярлом был человек. Но если дракон с королевского благословения женился на человеческой девице знатного рода, он по закону как бы человек, такому присягать не зазорно. Поняла?
— Погоди, — сказала Белла. — Ты раньше говорил, что тебе тоже надо леги… это самое…
— Верно, раньше говорил, — кивнул Роберт. — Но то было раньше, а теперь мне это самое уже не надо. Я твердо решил узурпировать королевский трон в самое ближайшее время. Волчий Клык — рыцарь славный, но на троне должен сидеть не славный рыцарь, а хитрый интриган и талантливый организатор. Например, я. Так что брак с тобой мне уже не поможет, в жены мне девицу надо брать более знатную.
— Так ты, получается, государственный изменник! — воскликнула Белла. — Тебе отрубят голову!
— Голову не отрубят, — возразил Роберт. — Я изменник не простой, а умный и удачливый, таким
