здесь слишком редок дождь и слишком злое солнце. Мои мать с отцом любили не меня, а мой талант. Они постоянно подсовывали мне неразрешимые задачи, потому что считали, что я, как ребенок, могу совершить невозможное, не зная, что так нельзя.
— Ладно, — прервал его Кольдранаак, — это все, конечно, интересно, но причем тут княжна?
— Сейчас, — сказал Туль, словно пытаясь собраться с мыслями. — Мне было около семи лет. К Правительнице Ай-Румай приехало посольство из Тхара, с торговыми предложениями. Насколько я помню, они посетили все шесть Оазисов, и наш был последним, поэтому они позволили себе задержаться. Они пробыли в Оазисе около двух месяцев. Отношения между Правительницей и Великой Княгиней сложились чуть ли не дружеские. Во всяком случае, я часто видел их прогуливающимися в дворцовом саду. Великая Княгиня путешествовала с большой свитой, и я часто бегал смотреть на них. На их наряды, поведение, занятия. Все было мне в новинку. Хотя я к ним не приближался… Прямого запрета не было, но вызывать гнев воительниц и стражниц не хотелось. Наказать меня могла любая, несмотря на мой высокий род. Так вот. Однажды я увидел девочку, которая свободно гуляла по саду. То, что она была не местная я сразу понял по одежде и некоторой свободе движений. Девочки в Оазисе к этому возрасту, а ей было года четыре, уже обзаводятся презрительным выражением лица и резкостью в обращении с мужчинами. Но поскольку она ушла уже далеко от гостевого сектора, и поблизости никого не наблюдалось, я решил за ней проследить, чтобы в случае чего помочь вернуться. Может, заслужил бы похвалу. К самой девочке я не приближался. Мне было запрещено с ними самостоятельно заговаривать. Но вдруг она бы сама попросила помощи. Она шла, спокойно оглядывая все вокруг, иногда замирала, словно что-то привлекало ее внимание, а я тихонько крался следом, пока не услышал:
— Эй, мальчик! Вылезай! Что ты за мной идешь?
Мне пришлось вылезти из кустов, и я встал перед ней как меня учили, уставившись в гравий дорожки.
— Эй! — она меня потрясла за руку. — Ты чего такой надутый? С тобой никто не дружит что ли? — Дружить с женщиной! Да если бы я только посмел задумываться о таком, меня бы мать собственноручно высекла. — Ну, посмотри же на меня!
И я поднял глаза. Она смотрела на меня с любопытством. Две светлые косички торчали в разные стороны. Серые глаза задорно блестели. И во взгляде не было никакого превосходства свойственного женщинам. Я настороженно молчал, не зная чего от нее еще ждать.
— Мальчик, а что ты умеешь?
— В смысле?
— Ну, вот я в игрушки все уже переиграла, мне не хочется еще в них играть. Ты сделаешь сказку?
Я не знал, чего она от меня ждет. Но решил ее удивить. Как раз в тот момент я практиковался в мелочах. Взмах рукой и вокруг нее закружились лепестки цветов, а на одну из косичек села большая бабочка. Пока лепестки не осели, я пригнулся к ее ногам и протянул от земли еще одно заклинание, добавил коктейль ароматов пустыни, немножко зноя, немножко прохлады, немного яркого неба, и теперь лепестки и воздушные потоки повторяли движения девочки. И она задорно смеясь, стояла поднимая то одну, то другую ногу, махая руками и то и дело заглядывая себе за спину.
Сухой щелчок пальцами. И мой воздушный вихрь сломался и осел на землю пылью. Я почти сразу понял, что произошло, и опустил голову, ожидая неминуемого наказания.
— Что ты здесь делаешь? И почему посмел заговорить с нашей гостьей? — голос матери был сух и требователен.
— Я не хотел ничего плохого. Я думал проводить ее в гостевой сектор.
— Девочка! Он был вежлив с тобой?
Девочка же, которая, видимо, еще пыталась понять куда пропали бабочки и лепестки, ответила не сразу.
— А где сказка?
— Пойдем, я провожу тебя! — мать взяла девочку за руку. — Там дальше будет сказка. А ты Тульчинизз вернись к отцу. Там поговорим.
Вечером мать собственноручно лишила меня способностей, потому что несанкционированное использование магии во дворце Правительницы могло плохо сказаться на ее карьере. А еще через неделю, после того как мне исполнилось семь лет, меня отвезли в Оазис. Девочку я больше не видел, и ни кто она, ни как ее зовут, я не знаю. Но сегодня, на балконе, глядя на эту всадницу, я почувствовал, что это она. — Совсем тихо закончил Тульчинизз. — В Оазисе сначала мне было плохо. Потому что без магии я чувствовал себя как без рук. И дело даже не в бытовых заклинаниях, а в том, что меня как будто лишили какого-то жизненно важного органа, который помогал мне воспринимать мир. Я долго пытался описать для себя эти ощущения, это все равно, что ослепнуть или оглохнуть. Постепенно я привык, сначала нашел утешение в книгах, у них своя природа, ну а потом познакомился с вами…
— Ты никогда не рассказывал… — начал Кольдранаак и осекся.
Я тоже не знал, что сказать. Мы с Колем находились под впечатлением от его рассказа. На лице Коля было мечтательное выражение, он всегда любил сказки, а я думал о том, как несправедлива к нам жизнь. Тульчинизз обладал даром, но его лишили возможности его использовать, и совершенно неизвестно, сможет ли он еще когда-нибудь творить свое волшебство. Мы сидели и предавались своим мыслям, пока в глубине сада не появилась она.
Пока я шла я думала про испытания в Оазисе.
Испытания в Оазисе проходили все женщины, прибывающие сюда за мужьями, просто в зависимости от личного обаяния и возможностей, а также положения того, на кого претендовали, они варьировались по степени сложности и количеству.
По информации, полученной от папы и добрых советчиков из аэртской разведки, испытаний обычно было четыре, для того, чтобы оценить потенциальную жену с различных сторон: контактные бои для проверки силы и ловкости, танцы — гибкости и изящества, стихосложение в качестве проверки ясности и гибкости ума, и волшебство как проверка уровня дара.
Для меня проблемными, безусловно, должны были стать первое и последнее. Но в первом случае я планировала полагаться на ловкость, ну или в идеале устроить какое-нибудь состязание по метанию чего- либо. А вот что делать с даром я пока так и не придумала. Может быть, придется договариваться с наставницами на месте. Они же должны знать об ограниченных возможностях полукровок.
Мужчин-драконов могли брать в мужья жительницы других государств, потому что тогда в свою очередь женщины-драконы имели возможность легально разбавлять кровь с помощью человеческих мужчин. Только так драконы не вырождались. Существовали схемы наследования драконьей крови, дара и способности к полетам. А общие правила заимствования мужчин были закреплены в 'Хартии о замужестве', подписанной главами трех государств: Тхара, Дагайры и Аэрты. Харитту такие мелочи не интересовали. Вольники они и есть вольники. Ведут себя как хотят.
Княжна, как мы ее про себя окрестили, хотя ничего не знали о ее происхождении, была собрана и сосредоточена. Поэтому, несмотря на все наши планы, нам не удалось привлечь к себе ее внимание. Она просто пролетела мимо нашей беседки, вильнув пушистой косой. А мы не могли ее остановить, потому что нам было запрещено первыми заговаривать с женщинами. Кольдранаак и Тульчинизз один мрачнее другого так и сидели, как будто не зная, что делать дальше, хотя оба уже понимали, что ловить нечего. Если княжна так целеустремленна, что даже не смотрит по сторонам, то вряд ли она испросит у наставниц сутки 'на подумать', и поэтому смотрины, скорее всего, будут уже вечером. А потом и испытания…
Я оказался прав и к вечеру нам с Колем было предписано нарядиться и явится в танцевальный класс для проведения смотрин. Время до смотрин Тульчинизз провел у меня в башне, потому что выслушивать откровения и излияния Кольдранаака был не в состоянии.
Я не знаю, попала в сердце Туля стрела бога любви, или его таки цапнула песчаная муха, но девушка, приехавшая в Оазис утром, заняла прочное место в его мыслях. А я был почти уверен, что Тульчинизз уже определился со своим этим 'сам не знаю, чего хочу'. Проблема была в том, что она про него даже не узнает.
