Пока мы шли в танцевальный класс, Кольдранаак хранил гордое молчание, то и дело поглядывая на нас, как будто мы без него обсуждали сокровенные тайны и с ним специально не поделились. Я не лез к нему, потому что знал, что он все равно долго дуться не будет. А Тульчиниззу вообще было не до этого. Он сегодня был непривычно нервный, и я был почти уверен, что он, проводив нас в класс, не вернется в башню, а дождется у дверей окончания этого занимательного вечера. Наверное, у нас по жизни было слишком мало развлечений.
В классе нас опять выстроили вдоль стены. После последнего урока дисциплины я стал слишком восприимчив к этим дурацким ритуалам, и меня моментально стала раздражать вся ситуация. С какой радостью я бы поменялся с Тульчиниззом местами. Тем более, что ему это было явно нужнее… Но мое мнение в этом Оазисе никого не интересовало.
— Великая Княгиня, соправительница Тхара, Саграда! — объявила Наблюдающая Дартмаат.
Ничего себе! Нет, мы с Колем не переглянулись. Мы умели сдерживать свои чувства. Но то, что он тоже потрясен, я понял по его шумному вздоху. Мы и предположить не могли, что эта девушка, одна из сестер-близнецов, соправительниц Тхара. Наши сокурсники оживились. То, как про Тхар рассказывали в Дагайре, вызывало в их умах невольный трепет, что не могло не коснуться отношения к его представительницам.
Великая Княгиня Саграда вошла в класс. И мы наконец-то смогли ее внимательно разглядеть. Во время смотрин нам не предписывалось смотреть в пол, потому что даже наставницы понимали, что для выбора спутника жизни очень важен зрительный контакт.
Она была прекрасна. Невысокого роста, изящная шея, красивые кисти рук. Удивительное, одухотворенное лицо. Так могла бы выглядеть богиня любви, если бы за любовь могло отвечать существо женского пола. Ровные брови, длинные ресницы. Внимательный взгляд серых глаз. Мягкий контур губ, того и гляди улыбнется. И станет еще прекраснее. И длинная светлая коса. Я знал, что длинные волосы в Тхаре носили только женщины обладающие даром, потому что в бою коса превращалась в грозное оружие. Но как это происходило я, естественно, никогда не видел. Да и вообще про магию знал мало. Если бы не утренний рассказ Тульчинизза, я бы даже не подозревал, что маги могут делать снег…
Кольдранаак тихонько сжал мне руку, видимо, это означало, что он потрясен и чуть ли не влюблен. Сейчас она будет выбирать. Я присутствовал уже на нескольких смотринах, и обычно они проходили стандартно. Девушка проходила несколько раз вдоль наших рядов, потом выбирала кого-нибудь, потом совещалась с наставницами, после чего нас отпускали. Меня тоже один раз выбрали, но это было просто сиюминутное желание женщины, потому что изначально было видно, что у нее не хватит средств оплатить 'миргас' — компенсацию за мое обучение в Оазисе. Что, собственно, наставницы ей сразу и объяснили.
Но сегодняшние смотрины определенно удались. Потому что закончились совершенно неожиданно. Саграда не стала ходить туда-сюда. Она просто дошла до середины комнаты, обозрела ряд в одно мгновение замерших воспитанников, которые, однако, не переставали сверлить ее томными взглядами, и сказала:
— Здесь нет того, кто мне нужен.
Пустыня Дагайры была волшебной. В смысле волшебно красивой. Раньше, когда я видела ее на картинах, то у меня даже мысли не возникало, что она произведет на меня такое впечатление. Во-первых, песок в пустыне Аззо был практически белым, кварцевым. Во-вторых, он был мелким, почти как пыль, поэтому дующие в пустыне ветра создавали необычный ландшафт дюн с мелкой причудливой рябью. Ну и, наконец, в-третьих, главным чудом пустыни были то и дело торчащие из песка огромные обсидиановые глыбы. Эти черные камни на белом фоне вызывали какое-то ощущение нереальности происходящего, как будто я внезапно перенеслась в другой мир, резко отличающийся от всего того, что мне довелось увидеть ранее.
И почему эти пески никто не рисовал? У нас в Аэрте был художник-маринист и море на его картинах жило своей жизнью. А вот пустыня Аззо даже на коврах и гобеленах Дагайры была лишь фоном, а не главным действующим лицом. Будь у меня побольше времени, я бы создала какое-нибудь впечатляющее полотно. Написала бы картину 'Ночь в пустыне', потому что, находясь сейчас внутри этой самой картины не могла отвести взгляд от окружающего меня пейзажа, совершенно забывая о цели моего путешествия. Но, это я была такая восторженная, а жители Дагайры наверняка уже давно к этому привыкли и не замечают как это красиво. Как мы не замечаем красоты нашего Аэртского лугового разнотравья и не любуемся поминутно красотой пробуждающегося от зимней спячки леса.
Мое путешествие уже начало приносить мне удовольствие. Потому что меня манило неизведанное, да и впечатлений хватало. Даже если со мной больше ничего интересного не случится, то поход за драконом вполне компенсируется природными красотами Дагайры.
Озаренная лунным светом пустыня мерцала, я была с ней наедине, и нам вместе было хорошо.
Наставницы пришли в замешательство, а Кольдранаак повторно сжал мою руку, наверное, намекал на Тульчинизза. Хотя если бы мне рассказали эту историю, я бы не смог поверить в то, что такое бывает. Сказки сказками, но мы-то в Оазисе живем!
Наконец, Наблюдающая Дармаат сориентировалась в ситуации, а, может, испугалась, что воспитанники впадут в истерику, из-за сорванных смотрин, и спросила у Великой Княгини Саграды:
— Вы желаете познакомиться с драконами из другого сектора?
В конце-концов это ее задача удовлетворять капризы охотниц за мужьями. И я даже обрадовался. Может быть, дело все-таки в Тульчиниззе?! Но Саграда сказала, как отрезала:
— Нет! Я знаю, что в другом секторе его быть не может! Поэтому уважаемые наставницы прошу меня извинить, но Оазис я покину сегодня же. — На ее безупречном лице ничего нельзя было прочитать. Только взгляд был каким-то потерянным, и я удивлением понял, что она совсем еще девчонка. Если бы она не была женщиной, я бы даже ее пожалел…
Наблюдающая Дартмаат, однако, решила не упускать шанс. В конце-концов в Оазисе несколько сотен драконов, не может быть, чтобы Великой Княгине никто не понравился, а Дартмаат была готова на все, чтобы поднять престиж Оазиса! Поэтому она сказала:
— Воспитанники! Вы свободны! — и обратилась к Саграде. — Великая Княгиня, соблаговолите задержаться, я хочу поговорить с Вами. — Саграда кивнула. А мы пошли к дверям.
Как я и предполагал, Тульчинизз ждал нас. Он уже справился с эмоциями, и выражение его лица было вполне нормальным, чего нельзя было сказать о воспитанниках, в недоумении разбредающихся по саду.
— Ну, как все прошло? — спросил Туль.
— Знаешь, — задумчиво сказал Коль, — странно…
— И кто счастливчик?
— Если бы там был ты, я бы сказал, что повезло тебе, а так… Мы все недостойные.
— Подождите, — удивился Тульчинизз, — она что, никого не выбрала? И что теперь? Средний сектор?
— Рано радуешься, — вздохнул я, — она уезжает.
— Жаль, — еле слышно вымолвил Туль.
— Эх, ребята! — Коль обнял Туля за плечи, — Пошли уже коротать вечерок за чем-нибудь приятным. Я вам книжку почитаю. Новую. Специально сегодня купил. И это даже не история любви. По-моему какой-то археологический труд. В Аззо оказывается существуют и другие камни, кроме обсидиана, и, говорят, что к них есть удивительные свойства, у каждого свое. Подробнее я еще не читал, потому что пока одевался… — договорить ему не дали, потому что мы так и продолжали стоять рядом с дверями в танцевальный класс, а оттуда вышли Великая княгиня Саграда и наблюдающая Дартмаат в сопровождении наставниц. Мы втроем замерли в подобострастной позе, а Саграда, недолго думая, указала на Тульчинизза своей безупречной рукой и сказала:
— Я выбираю его.
Тульчинизз покраснел.
Из ряда набежавших наставниц выдвинулась одна с кипой характеристик и сказала:
