хочешь вернуться? — закричала вдруг она немного пьяным голосом. — На свободе пару дней погулял — и будет? Я тебя живо назад отправлю!
— А, ладно, дура, не понимаешь ничего, — неожиданно миролюбиво махнул рукой Игорь и откинулся на стуле.
— С племяшом, Мишкой-то, как, говорю? Как пацан поживает? — как ни в чем не бывало спросил он через пару минут.
— Нормально. Все рисует. — На ее лице заиграла улыбка. — Учителя говорят, что паренек со способностями. А куда их, эти способности, деть? В город ему надо ехать по-хорошему, а потом не знаю…
— Малюет, значит? Хорошо. Устроим его куда-нибудь, не беспокойся. А как Женька? Не гуляет?
— Да нет. Хотя кто его знает…
— Ну, смотри, чего ты глаза отводишь? Говори как есть, все равно узнаю.
— Да в порядке все! — закричала Ирина и начала с раздражением собирать посуду со стола.
— Сестренка, ты чего? — Игорь вдруг заговорил заискивающе. — Ты только скажи, если что, я ему устрою.
— Не трогай его! — закричала она.
— Ну, как хочешь… А все-таки, что случилось-то? — он настойчиво заглядывал сестре в глаза.
— Да кому скажешь, на смех поднимут. Любовь у него проснулась к Таньке, мол, они когда-то давно встречались. А сейчас вот прямо совсем очумел. Что мне с ним делать, а? — По ее лицу полились слезы.
Игорь присвистнул.
— Так у них шуры-муры?
— Да нет вроде, так, болтает только.
— Точно?
— Да зачем он ей нужен-то, у нее свой есть, и получше.
— Может, послать его куда подальше, чего мучиться, — предложил Игорь.
— Извел он меня, света белого не вижу… Все надеюсь, детей отправим в пионерский лагерь, может, сами на юг выберемся. Вдвоем, как в молодости, — Ирина рыдала уже навзрыд.
— Ну-ну, хватит, прекрати, — он чуть приобнял сестру. — А на юг… Как же, отпустит тебя твой «колхоз родной». Размечталась, дура, тьфу! Доставай еще бутылку из загашника, у тебя есть, я знаю.
Иван весь вечер ходил сам не свой. Татьяне про подслушанный разговор он не сказал ничего. Но она и сама быстро смекнула, что с мужем что-то творится. Тихонько подойдя и обняв его со спины, негромко спросила:
— Слышал, что ли, все?
— Частично, — он кивнул, не глядя на нее.
— А чего же не сказал?
— А ты чего не сказала? — вдруг взъярился он на жену. — Кавалера придержать на черный день хотела?
— Тихо, не кричи, Володя услышит.
— Ну и что это было? Рассказывай.
— Еще один следователь. Все ему расскажи, — усмехнулась Татьяна. — Приперся нежданно- негаданно, говорил, что не забыл меня.
— А ты? — сурово спросил Иван, упорно продолжая смотреть в сторону.
— А что я? Как вы мне все надоели! И сделаешь вину — виновата, и не сделаешь — тоже виновата. Сам ведь говоришь, что слышал все, чего спрашивать.
— Может, и не все. А с чего это вдруг он про чувства свои вспомнил? Может, повод давала? Знаю я вас, баб.
— Да ни с того ни с сего заявился. А я послала его. А ты что думал? — И она, наконец, не выдержав, горько заплакала.
Сердце Ивана смягчилось, и он, обняв жену, погладил ее по голове.
— Ну, прости меня… Я ведь все слышал, но чего-то засомневался все равно… Веду себя, как дурак.
— Да не сердись ты на него, это его попутало.
— А я и не сержусь. В тебя кто угодно влюбиться может, а повезло только мне.
Таня невесело улыбнулась и потом сказала:
— Жалко мне Ирку…
Володя сидел на скамейке и напряженно вглядывался в даль, хотя до прибытия поезда оставалось еще более получаса. Где этот чудесный состав, который повезет их в пионерский лагерь на Черное море? Он до последнего момента боялся поверить в такую фантастическую удачу, но это оказалось правдой: мать Мишки, тетя Ира, достала путевки для них двоих, и теперь они отправляются на море. Он чуть толкнул в бок Мишку, сидевшего рядом и мастерившего что-то из веточек, но тот витал в своих мыслях.
— Мишка, твоя мама дала тебе денег в дорогу? — шепотом спросил он, хотя их никто не мог слышать, матери стояли далеко.
— Дала немного.
— На лимонад и мороженое хватит? На станции выйдем и купим.
— Должно хватить, — рассудительно ответил Мишка. Его уже начинало клонить в сон.
Рано утром их подняли родители, наскоро накормили завтраком и, подхватив тщательно собранные накануне чемоданы, повели детей на станцию. Поезд шел в Сочи, в город, про который они только читали в учебниках географии.
Когда поезд скрылся за горизонтом, увозя ошалевших от счастья и свободы ребят, впервые очутившихся без родителей, Татьяна подхватила Ирину под локоть и отвела в сторонку.
— Как дела-то у вас?
— Да нормально, как обычно, — пожала плечами Ирина, — Весь городок, поди, знает, что мой к тебе бегал?
— Мы день рождения Ивана в субботу справляем. Вы придете? — неуверенно спросила Татьяна, проигнорировав последнее замечание.
— Не знаю, нам обещали горящую путевку дать в санаторий, — задумчиво сообщила Ирина и после паузы добавила: — Игорь вернулся.
Но путевку им, конечно, не дали, и перед Ириной встал нелегкий выбор: либо идти в гости и делать вид, что ничего не знает, не замечает, либо отказаться и стать посмешищем для всех знакомых. Город маленький, и любое самое ничтожное событие становится темой обсуждения местных кумушек. А их многолетняя дружба семьями известна всем. Скажут, заревновала Ирка, испугалась.
За столом, заставленным праздничными блюдами, они сидели уже больше часа. Уже изрядно выпили, а разговор все не клеился, в нем то и дело возникали неловкие паузы.
— Сейчас горячее принесу, — Татьяна поднялась и вышла на кухню.
— Давай, Ванька, за тебя. Золотой ты человек, и руки у тебя золотые. Дай бог тебе долгих лет, — Женя небрежно смахнул с плеча руку жены, поднял рюмку и опрокинул ее до дна.
— Ну-ну, ты не части, — осадила мужа Ирина.
— Да ну тебя, — отмахнулся Женя, — не зуди. Часто, что ли, так сидим?
Иван угрюмо смотрел себе в тарелку. При виде Жени угаснувшая было обида поднялась вновь.
Обычно веселый загульный праздник грозил превратиться в банальную попойку. Казалось, над многолетней дружбой нависла нешуточная угроза. После разговора Жени с Татьяной мужчинам так до сих пор и не удалось пообщаться.
— Покурим? — предложил Иван Жене. Ирина испуганно взглянула на мужа, но тот мотнул головой:
