офицеров он любил лично награждать да в гвардию записывать.
— Первыми донцы в пролом кинулись, охотниками…
— Добыча им просто нужна, — перебил офицера Петр, — ведь кто первым в город ворвется, тот и сливки снимет.
— Да, ваше величество! — понимающе откликнулся офицер. — Казак один трех янычар распластал, бунчужного срубил и был лично его сиятельством отмечен медальонным знаком святого Андрея Первозванного и произведен в подхорунжие!
— Молодец, казак! Награда достойная. А как зовут удальца?
— Станицы Зимовейской войска Донского Емельян Пугачев!
— Кхм… Угу… Кхм…
Услышав знакомое по истории имя, Петр непроизвольно поперхнулся — надо же какие выкрутасы жизнь дает. Он за эти годы сделал титаническую работу, чтоб крестьянской войны не допустить, и, положа руку на сердце, во многом ему удалось добиться поставленной цели. По крайней мере крепостное крестьянство не увеличилось, наоборот, значительно уменьшилось, благо за мятеж 1762 года было кого из знатных душевладельцев покарать, а крестьян их на государство отписать.
Да и извергов приструнили изрядно — после прилюдного, на Лобном месте, четвертования Салтычихи да еще с дюжины показательных казней крепостники сильно попритихли и до крайностей в своих мучительствах уже не доходили. За то можно было враз поплатиться — свыше ста тысяч крестьян таких хозяев уже переписали на императора.
«А тут сам Емелька Пугачев проклюнулся — хорошо, что не поел сытно, а то бы подавился! — Петр засмеялся и закурил папиросу. — И что прикажете с этим казаком, лже-Петром, делать?»
— Я думаю, государь, сего казака, а также других отличившихся солдат и офицеров нужно зачислить в гвардию согласно «положению»… — осторожно заполнил паузу Гудович.
— Хорошо, Андрей Васильевич! — покладисто согласился Петр, разрубая в мыслях гордиев узел. — Займитесь этим делом, в гвардию нужно зачислять лучших из лучших, самых боевитых!
«А у Денисова в лейб-конвое наш Емелька не забалуется, ему там враз, только за намек, клюв набок своротят!» — и Петр засмеялся во весь голос…
Чесма
— Мы добились величайшей победы, Самуил Карлович! — Вице-адмирал Спиридов пристально посмотрел на торжествующего Грейга, и тот сразу же напрягся. Радости в глазах командующего не проглядывалось, и оттого на душе молодого командора словно разом завяли розы, попавшие под жестокий утренний заморозок.
— Турецкого флота в Архипелаге более нет! Это наша заслуга! Но в Морее еще есть, в Алжире. И главное — одна эскадра стоит у Константинополя, да на Черном море у османов флот изрядный.
Спиридов посмотрел в раскрытое окно — разговор между ними шел в адмиральском салоне тет-а-тет, за закрытыми дверями. Теплый ветерок доносил обрывки разговоров ликующих на палубах матросов — в честь победы по приказу командующего всем была выдана тройная порция водки. Вот и гуляла русская душа, хоть, по условиям военного времени, без привычного бесшабашного разгула.
— И вам, Самуил Карлович, предстоит выполнить секретный приказ его императорского величества, — Спиридов непроизвольно понизил голос, хотя опасаться подслушивания не стоило — вооруженный караул стоял за дверьми.
— Контр-адмирала Чичагова я назначаю на отряд из трех захваченных турецких кораблей, пусть приводит их в порядок. Излишки команд я уже на них списал. Император еще в Петербурге настоял, чтоб мы взяли на борта полуторный сверхкомплект матросов. Как видите, сия предусмотрительность оказалась весьма прозорливой — наш флот пополнился за счет османов тремя линкорами, фрегатом, дюжиной мелких кораблей.
— А как же его эскадра? У него же новые «балтийцы» и «северяне» под началом?!
— Вы примете над ней командование! Плюс ваши два корабля. «Тверь» останется здесь — ей нужен долгий ремонт в Аузе. Кроме того, выделяю вам два новых фрегата, корвет, два посыльных судна, с десяток греческих каперов и пять суденышек, что превращены в брандеры…
— Зачем? — изумление Грейга было искренним. — Где у османов здесь имеется флот, чтоб их снова использовать?!
— Не здесь! Вам предстоит повести эскадру под своим брейд-вымпелом… — Последним словом Спиридов дал понять молодому командору, что тот еще не адмирал, и «орлы» на погоны следует заслужить.
— Куда?!
— На Константинополь! — отрезал адмирал, пропуская мимо ушей бестактность Грейга. — Снимаетесь с якоря немедленно, пока весть об учиненном нами побоище не дошла до султана. Вот приказ императора.
Адмирал протянул Грейгу запечатанный пакет, а тот немедленно его вскрыл, быстро прочитав несколько строчек. Лицо моряка пошло пятнами сдерживаемой радости, а вот страх даже не появился. Оно и понятно — риск, конечно, огромный, но ведь и слава в случае успеха будет оглушительной.
— Дарданеллы проходите под турецким флагом, то не более чем военная хитрость. Форты у турок слабые, в сумерках они «купятся». Бой устраивать ни к чему — император приказал пройти пролив без шума. Как войдете в Мраморное море, то поднимайте Андреевские стяги.
— Понял! — отозвался командор, напряженно глядя на командующего.
— Атакуйте османскую эскадру у Скутари, полностью уничтожьте. Там только три или четыре линкора. Затем обстреляйте Константинополь, сожгите все что можно — гавань забита «торговцами» и фелюками. Я приказал свезти на ваши корабли весь «греческий огонь».
— Понял! — В голосе Грейга прорвалась жестокая торжественность. Он свирепо оскалился, словно представляя будущее побоище.
— Пускайте брандеры, и чтоб пожар был поярче чесменского! Чтоб вся Европа увидела зарево над Константинополем! Напугайте турок, командор, до хвори медвежьей напугайте!
— Я сделаю все, Григорий Андреевич!
— Вы должны сделать намного больше, господин капитан-командор! У вас приказ пройти Босфор и начать уничтожение турок, где их только встретите. Разошлите по всем сторонам каперы, а с эскадрой идите к Очакову, который осаждает корпус фельдмаршала Миниха. Надеюсь, что крепость уже взята, а в Днепровском или Бугском лимане для ваших кораблей будет хорошая стоянка. Там, кстати, до сотни наших галер, ботов, шняв. Крупнее кораблей нет — сами понимаете, через днепровские пороги волоком большие суда не протащишь.
— Ясно!
— Это еще не все! Азовская флотилия вице-адмирала Сенявина в этом месяце должна высадить десант и взять Керчь. Владение крепостью позволит нам запереть туркам проход в Азовское море. Но у него крупнее новых корветов кораблей нет, а потому ваши шесть линкоров там очень пригодятся! Берегите их! Вряд ли нам удастся второй раз пройти через проливы и оказать вам помощь. Турки будут уже настороже!
— Я все сделаю, Григорий Андреевич!
— Я надеюсь на вас! Наши линкоры на Черном море будут весомым доводом для турок. А здесь…
Адмирал на секунду задумался, и его глаза блеснули опасным и злым огоньком, тут же подкрепленным не сулящей добра улыбкой.
— А мы здесь подпалим султану его бороду. Передайте государю — я сделаю все, но Морея турецкой к осени не будет! И ни одного суденышка не пропущу в Константинополь — посмотрим, как они без хлеба и припасов взвоют! А заодно все значимые порты и ливанские верфи атакуем и сожжем!
Пермь
— Чудище огнедышащее по реке плывет! Чудище!
— Сожрет тебя, Митька, что мамку не слухал!
— Как есть схавает!
