— А сколь проживут-то? — тоненько спросила старуха.
— А сколько проживут, то и ладно. Два месяца, говорят.
Она ушла в дом.
Друзья переглянулись.
— Миш, а Миш, — зашептал Димка, — у того, что в шляпе, лопатка из мешка торчит. Саперная. Чего это он, а?
— На рыбалку. Червей копать. Мало ли…
— А другой, гляди, длинный, и лицо длинное, как огурец.
— С рыжими глазами.
— И правда, глаза-то рыжие. И брови рыжие. В беретке который.
Первый приезжий, тот, что пониже ростом, снял соломенную шляпу, стал обмахивать свое темное, сморщенное, как грецкий орех, лицо. Заблестела совершенно лысая, коричневая от загара макушка.
— Ну что же. Вот мы и на природе, — сказал он, оглядываясь. — Поистине человек не знает, где наутро проснется. Такова жизнь.
— Н-да. Завтра приступим к работе, — сказал рыжеглазый. — Чего тянуть?
— Погоди, друг, осмотреться надо… Сейчас закусим, отдохнем, потом я прогуляюсь, взгляну, чего стоят эти их раскопки.
— По домам пройтись бы. Приглядеться к иконам. Я лично на них больше рассчитываю.
— Н-да… Интересные образцы должны бы найтись. Но не будем спешить. Погоди, — ответил лысый и при этом широко зевнул.
Ребята затихли.
— Ученые! Члены экспедиции, — шепнул Димка.
— Здорово! Теперь мы всё знать будем, что там у них творится, чего найдут. Про все будем знать, — обрадовался Мишка.
— Здесь, в сарае, будет у нас наблюдательный пункт!
— Тише…
На крыльцо вышла Настя.
— А вы проходите, проходите в дом, у нас тенёчек, чего на солнце-то печься.
— У вас, хозяюшка, молока холодного не найдется ли? — спросил лысый.
— А как же! Корова своя, молочком обеспечим. Проходите, проходите…
Оба приезжих поднялись. Тот, что пониже, надел снова свою соломенную помятую шляпу и зашагал впереди. За ним, волоча длинные ноги и на каждом шагу как бы спотыкаясь, двигался рыжеглазый в беретке. Потом снова выбежала Настя и забрала оба рюкзака. Ребята отошли от оконца, уселись на ящике с инструментами.
— Ну, а насчет песни этой что ты думаешь? — спросил Михаил.
— Какой песни? А, бабкиной. Сейчас посмотрим. Где же она?
Димка зашарил по карманам, но тетрадки нигде не было. Оглядел сарай. Нет, тетрадка нигде не валялась.
— Эх, ты! Понимаешь ли, что ты наделал? — вскричал Мишка. — Ценный документ потерял! Растяпа!
Стали искать во дворе.
— Слушай! А я, должно быть, там ее потерял. — Димка указал на соседский двор. — Когда побежали, она из кармана и выпала. Факт!
Бросились к забору, осмотрели все щели. Так и есть! Тетрадка валялась на траве, приблизительно в метре от забора.
— Полезай! — мрачно скомандовал Мишка.
Делать нечего, Димка полез. Подобрал тетрадку и только было повернул обратно, как, откуда ни возьмись, — Настя. Видно, к колодцу ходила.
— Опять! Да что же это такое! Я же хмель посадила у забора-то. Что вас носит, чертей этаких! Куда? Ну нет, от меня не уйдешь!
Настя подбежала с ведром и с размаху выплеснула его на Димку, который уже наладил было перемахнуть через забор.
Промокший до нитки Димка свалился прямо к Мишкиным ногам.
— Зато тетрадь сухая, — сказал он. — Во, гляди.
Он вытащил из-за пазухи тетрадь. Уселись на солнышке, отжали Димкину рубаху.
— Ну, давай почитаем. — Мишка развернул тетрадь. — В первой-то строфе все как будто ясно. «А не сильная туча…» Так. Описание природы. Это, мы, конечно, пропустим. «Уж идет-наплывает сила темная, скрипят телеги ордынские». Ясно?
— Конечно, ясно. Нападение орды, чего уж яснее.
— Во второй строфе, — продолжал Мишка, — значит, описание обороны: «Выходили на стену защитнички, удальцы-резвецы, сыны отецкие».
— Маменькины сынки, что ли? — усмехнулся Димка. — Резвецы-то?
— Именно отцовские, а не маменькины! — рассердился Мишка. — Давай без шуточек. Так. «Целый день они билися с татарами, прибили тех татар не мало число».
— Все ясно, — кивнул Димка. — Наши жмут.
— Так. А дальше:
— «Внезапу» — внезапно, значит, — задумчиво сказал Мишка.
— А что это — «подкопью»? Под копьем, что ли? Или с копьем? — Димка наморщил лоб — так усиленно он соображал.
— А может, «подкопали»? Подкопали чего-нибудь там. Вал, например.
— Кто? Ордынцы подкопали? — не понял Димка.
— Там ведь сказано, что вышли они «подкопью» и «к люту ворогу внезапу обернулися». Значит, наши подкопали-то… И вылезли, и внезапно…
Мишка вдруг ощутил, как мурашки побежали по спине. Вот оно что!
— Дим, — тихо сказал, он. — Дим!
— Что ты?
— Дим! А там ведь надо искать подземный ход.
— Какой подземный… Где?
— «Где»! Я теперь понял: наши вышли каким-то подземным ходом, а потом ударили в тыл врагу. Представляешь? Они из-под городской стены внезапно вылезли и…
— Здорово. Как ты догадался?
Димка быстро перечел свои записи.
— Верно! Подземным ходом вышли. Только это ведь не обязательно про наш Городец. Нигде ведь нет слова «Городец»…
— А Тесьма? Тесьма-то ведь наша, другой реки Тесьмы, наверное, нет.
— А сколько поселков и деревень на Тесьме?
— Наш Городец, наверное, самый крупный. Двадцать тысяч жителей, маслозавод, лесопилка…
Оба задумались.
— Значит, надо искать по берегу Тесьмы. Они ведь к Тесьме вышли-то, — решил Димка.
— Наш огород тоже к Тесьме спускается. А за ним — яма, где я все это нашел: и кости, и обломки оружия. Где-то тут было сражение, — раздумывал вслух Мишка.
