И уснул уже без всяких видений.
5
- Это еще что такое? – мгновенно ворвалась в комнату Настя.
Проснулся Василий Иванович поздним утром.
«Жив!» – обрадовала его первая мысль. Но вторая – заставившая его прислушаться к сердцу, набежала на эту радость, как туча на солнце. Приступ продолжался. Правда, теперь сердце время от времени пыталось хотя бы несколько секунд удержать правильный ритм, но потом сбивалось на хаотичный, с пропусками ударов. И все начиналось сначала….
Вспомнилось ночное видение, и он протянул руку:
- Дай мне…
- Твою любимую афинку? – с готовностью предложила Настя.
- Нет… - отрицательно покачал он головой. Даже афинская тетрадрахма, без которой он не мог жить последнее время, разом поблекла и перестала его интересовать. Случись что – ведь ее, как и все остальное земное, невозможно было взять с собою…
- А что же тогда? – уточнила Настя.
- Молитвослов!..
- Тебе нельзя читать и напрягаться! – начала было Настя, но Василий Иванович настойчиво показал рукою на стол:
- Он такой маленький, в кожаном переплете.
- Хорошо, если ты так просишь – держи!.. Давай я помогу тебе лечь, чтобы удобнее было читать!
Василий Иванович приподнялся. Настя заботливо поправила под ним подушку, делая ее выше. Он с благодарностью кивнул ей и раскрыл молитвослов.
Настя была права. Напрягаться ему еще, действительно, было рано. Пальцы подрагивали, а вместе с ними и строчки. Но, преодолевая слабость и, стараясь не обращать внимание на рвущееся из груди сердце, он начал читать. Первые молитвы были теми же самими, что и в вечернем правиле. Потом пошли новые, короткие, ритмичные… Он быстро прочитал их, но следующая – ко Пресвятой Троице - поразила его.
В другой раз он, возможно, быстро бы прочитал и эту молитву. Но сейчас, после того как ночь могла действительно закончиться для него навсегда, и это утро могло уже не прийти, ее слова ощущались особенно остро…
«От сна востав, благодарю Тя, Святая Троице, яко многия ради Твоея благости и долготерпения не прогневался еси на мя, лениваго и грешнаго, ниже погубил мя еси со беззаконьми моими; но человеколюбствовал еси обычно и в нечаянии лежащаго воздвигл мя еси, во еже утреневати и славословити державу Твою.»
- …и в нечаянии лежащаго воздвигл мя еси… - перечитал он и почувствовал, как по щекам потекли слезы.
Настя тоже заметила это.
- Васенька, что с тобой? Так плохо?.. – рванулась она к нему.
- Да нет, скорее наоборот. Видать, нервы совсем расшатались…
- Это я, я во всем виновата! – коря себя, прошептала Настя.
- Ну при чем тут ты? – улыбнулся ей Василий Иванович. – Я ведь учитель. Кому как не тебе знать, что работа в школе подрывает нервную систему… Ох! Я же в школу сегодня не пошел! – неожиданно вспомнил он и попросил: - Вызови, пожалуйста, участкового врача! Чтоб он зафиксировал этот приступ…
- Хорошо, хорошо! Я заодно и завтрак сейчас приготовлю, – согласно закивала Настя. - Только если что, сразу зови!
- Конечно, позову! – пообещал Василий Иванович и, оставшись один, снова раскрыл молитвослов.
Следующие утренние молитвы, в отличие от вечерних, тоже были более энергичными. Они словно помогали проснуться, стряхнуть с себя сон и приниматься за работу!
