и это не от слез. Боюсь, если бы возлюбленный увидел вас в таком состоянии, это разбило бы ему сердце. Давайте сюда плащ…
Она сунула меч в ножны, распустила завязки кожаного мешочка.
– Вот, возьмите. Думаю, у вас такого снадобья нет, – из мешочка появилась плоская баночка с притертой крышкой. – Разотрите ноги, будет легче.
Мазь оказалась легкой, словно таяла в пальцах, и пахла лавандой. Она слегка холодила кожу, но по мышцам вскоре разлилось приятное тепло.
– Они должны были доплыть до того материка, – голос наемницы звучал уверенно и твердо, даже чересчур, по мнению Флайри, уверенно. – Если Сегарх не сбился с курса… Он отправился во второе плавание за полгода до Катаклизма. Первое продолжалось полтора года. Значит…
– Значит, он успел достичь берега?
– Именно. Вот на что мне нужны деньги: пересечь океан и найти его.
– Если разобраться, ты собираешься повторить его подвиг, – заметила Флайри.
Тэм прищурилась.
– Никогда так не говорите. Есть подвиг, а есть долг. Подвиг совершает тот, кто прокладывает путь, а не тот, кто идет по его следам. Но мне и в самом деле проще. Мне не нужны корабли. Похоже, океана больше нет. Так говорят охотники за сокровищами, которых я встретила в Дельпе. Эти люди отправляются в океан и ищут корабли, что когда-то затонули, хотя это очень опасно. По их словам, у человека, если он не владеет мечом и магией, нет надежды пройти хотя бы пару лиг по топи и остаться в живых.
– Как я понимаю, ты пыталась нанять кого-то из них?
Тэм передернула плечами.
– Вообще-то, я отправилась в Дельп просто для того, чтобы увидеть, что осталось от моря. Эти люди очень не любят чужаков и стали со мной разговаривать только после того, как убедились, что я неплохо владею клинком. Договариваться с ними бесполезно. Они не верят, что тебе даром не нужны сокровища с затонувших кораблей. Ты можешь поклясться будущим своих потомков до сорокового колена и пресветлым Сеггером, – но над тобой только посмеются. Потому что такие клятвы они слышали если не сотню раз, то десяток уж точно. И никакие деньги не помогут. Либо это будут жалкие крохи по сравнению с тем, что они привозят из своих вылазок… либо они решат, что дело нечисто. Например, ты перебьешь их всех на обратном пути и загребешь сокровища и деньги свои заодно вернешь. Потому что сами они поступили бы именно так… В общем, я решила не настаивать – пусть каждый остается при своем мнении… И это оказалось очень мудрым решением. Они много рассказали мне об океане. И показали пару занятных уловок…
Она встала – легко, словно ее подняли невидимые руки, – выхватила меч… и, описав им широкую восьмерку, снова вернула в ножны. Флайри перевела дух. Еще пару ударов сердца ей казалось, что воздух, рассеченный сверкающим лезвием, все еще звенит.
– Не подумайте, что я уподобляюсь верблюду, что не смог дотянуться до смоковницы и стал всем говорить, что плоды на ней дурные… – Тэм устало вздохнула. – На самом деле эти люди были недостаточно хороши для моей цели. Воистину, что ни делается, все к лучшему. Мне нужно собрать отряд, где маги не уступали бы воинам, а воины не уступали мне. Это огромные деньги. В десять тысяч раз больше, чем было у меня в кошельке в тот день, когда на меня напали ребята Йола. Но если бы я тогда отдала деньги, то никогда не стала бы тем, кто я есть.
– Думаешь? – Флайри поворочалась, устраиваясь поудобнее. – Тот, у кого есть цель, всегда найдет к ней дорогу.
– Только дорога может быть короче, а может быть длиннее, – отозвалась наемница. – Знаете, что мне сейчас пришло в голову? Я все время отстаю. Если бы я была такой, как сейчас, когда мы с Сегархом только поженились, – кто знает, как бы все обернулось? Может быть, это какой-то урок, который я никак не могу усвоить? И как только я его усвою, все станет на свои места?
Но Флайри не ответила. Она спала.
Глава четвертая
День откровений
Большой колокол возвестил Полуденную стражу.
Раз, два, три… пятнадцать… Сколько ударов сердца успеешь отсчитать, пока стихнет последний отголосок его гула, тягучего, как патока, но невесомый, как хавирская вуаль, которую можно продеть сквозь обручальное колечко юной девушки?
Раз… два… три…
Хильдис Коот отвернулся от окна и усмехнулся. Мальчишкой он часто так делал – считать удары сердца, прислушиваясь к этому звуку, пока тот не станет таким тихим, что его не уловит даже чуткое ухо эльфа из лесов Нальраэна. Пока не понял: считать бесполезно. Потому что он никогда не сможет понять, когда перестает слышать певучий голос колокола… и начинает слышать звук, рожденный лишь его воображением, желанием продлить удивительный миг.
Где она, грань между желаемым и действительным?
Он не получил ответа ни в семинарии, ни позже, когда стал послушником, а затем и священником Церкви Сеггера. Изучение иных магических практик также не приблизило его к разгадке. Истина ускользала, как солнечный свет меж пальцев… оставляя на их кончиках лишь пыль.
Так может, не надо ломать голову над подобными вопросами и просто делать дело? Пример тому сайрис Флайри – «умничка», как называл ее лорд Адрелиан.
Под низкие своды покоев не проникает ни звук колокола, ни солнечный свет. Время там течет, как река Ирикан по равнине. Его гладкая поверхность похожа на темную глазурь и кажется, что лишь ветер тревожит ее… Стоит ли удивляться, что допрос, на котором настаивала бывшая наложница, затянулся до самой Предполночной стражи?
Но дело заключалось не только в этом.
За свою жизнь Хильдису Кооту доводилось допрашивать разных людей, да и не только людей. Одни молчали до тех пор, пока отцы-дознаватели не пускали в ход заклинания. Другие, едва закрывалась дверь, начинали кричать не своим голосом, хотя их никто и пальцем не трогал… в том числе и магическим. Третьи болтали без умолку, несли всякий вздор, оговаривали себя и тут же оправдывались… Но никто из них не требовал так настойчиво и в то же время спокойно проверить то или иное свое высказывание, помочь вспомнить какую-нибудь встречу… Через некоторое время епископ с удивлением понял, что Умничка допрашивает сама себя, а он оказался едва ли не в роли помощника! Это показалось подозрительным, и он задал несколько вопросов, на первый взгляд совершенно невинных, но позволяющих поставить пару недостающих точек над гадательным символом «
И точки встали. Немного не так, как ожидал его светлейшество, но встали.
Точка первая. Сайрис Флайри не пыталась отвести от себя подозрения. Предупреждая, что может оказаться марионеткой в руках неведомых, но весьма могущественных врагов, она ничуть не лукавила. И если бы это подозрение подтвердилось… Хильдис Коот не стал ломать голову и строить догадки, чем бы это могло обернуться. Одно знал точно: некогда любимая наложница лорда Адрелиана не стала бы отпираться, подобно магистру Анволду. И вовсе не потому, что повинную голову меч не сечет. Инквизиция придерживалась на этот счет несколько другого мнения, что было хорошо известно.
Точка вторая. Кажется, у нее появились какие-то догадки относительно случившегося с лордом- регентом. И она пыталась эти догадки проверить – не выяснить, что думают по поводу случившегося отцы- инквизиторы. И не навести его, Хильдиса Коота, на определенные мысли.
В конце концов епископ потребовал, чтобы она поделилась своими подозрениями. И услышал следующее…
Лорда Адрелиана похитили и подменили… Кем? Этого Флайри не знала – действительно не знала, как показало свежеочищенное зерцало, принесенное по ее настоятельной просьбе. Зато она была уверена, что человек не может так измениться ни за две стражи, ни за двадцать две, даже если на него навели порчу. В другое время Хильдис Коот разубедил бы ее: магическое воздействие, в просторечии именуемое «порчей», дает порой поразительные результаты, особенно если дополняется другими заклятиями и если при его
