Не успела она нажать нужную кнопку, как квартиру огласил пронзительный голос Беверли: — Саманта! Ты до сих пор не прислала мне материалы в свою рубрику! Последний срок — сегодня вечером! И не забудь придумать объяснение, почему ты задержала работу! Да такое, чтобы я в него поверила!
Саманта вздохнула и направилась на кухню. Налила себе бокал вина и медленно вернулась в кабинет. Плюхнулась на стул и отпила изрядный глоток — может, снизойдет вдохновение? Затем открыла папки с последними рассортированными письмами.
Она снова отхлебнула из бокала. Надо сконцентрироваться. Выкинуть из головы лица и голоса женщин, с которыми она сегодня виделась и разговаривала. Гораздо проще давать советы незнакомым.
Раздался троекратный стук в дверь, и от неожиданности она чуть не подпрыгнула. Неужели Питер? Может, он передумал и отменил свое свидание? Она быстро прошмыгнула в ванную и, низко опустив голову, взбила щеткой волосы.
Но это был не Питер. На пороге стояла заплаканная Маргарет. Глаза у нее распухли, рука комкала носовой платок.
— Я была у Дугласа Хауэлла, — шмыгнув носом, сообщила она. — Это было ужасно!
— Ему не понравились твои кексы? — устало спросила Саманта.
Тетушка двинулась на нее, так что Саманте не оставалось ничего другого, как пропустить ее в квартиру.
— Представь себе! Я узнала, что он мне изменяет!
Маргарет громко высморкалась. Слезы текли из нее рекой.
— Он встречается с твоей бабкой! Я застукала их вдвоем! Они стояли у него за прилавком!
11
Саманта проснулась в отвратительном расположении духа. Она посмотрела в окно. Погода выдалась под стать ее настроению — хмурая и ненастная. Накануне она потратила целый час, утешая тетку, чьи путаные признания ее насторожили. В конце концов Маргарет согласилась уйти к себе, поставив непременным условием, чтобы Саманта посидела с ней, пока она не заснет. Так что освободилась Саманта только около полуночи. Затем она битых два часа просидела над письмами, терзая мозг в поисках темы для очередной публикации в своей рубрике. Будильник показывал 1.45, когда она все-таки отправилась спать.
Чтобы взбодриться после беспокойной ночи, она решила прогуляться, а заодно купить себе на обед порцию шаурмы у мистера Джахрани. Тот уже вновь открыл свою лавочку, прикрыв разбитую витрину куском фанеры. Тяжкие времена настали, пожаловался он Саманте. Страховая компания отказывается оплачивать понесенные им убытки, и клиентов становится все меньше. Действительно, миссис Берден, плотоядно щерясь, уже говорила Маргарет, что соседи собирают подписи под петицией с требованием изгнать мистера Джахрани из квартала за нарушение общественного порядка.
Из чувства солидарности с торговцем Саманта купила у него не одну, а две порции шаурмы.
Из задумчивости ее вырвал решительный стук в дверь. Она вздохнула и из кухни, где пила первую за день чашку чаю, пошла открывать.
— Ты одна?
Агата направилась прямиком на кухню, не дожидаясь приглашения.
Саманте стало стыдно. Было почти одиннадцать. В раковине у нее скопилась груда немытой посуды, на письменном столе царил кавардак, постель осталась неубранной. Надо срочно отвлечь бабушкино внимание.
— Что там вчера приключилось с Маргарет? — спросила она.
— Есть вещи посерьезнее, чем истерика этой старой дурехи, — сурово ответила Агата.
Окинув неодобрительным взглядом кухню, она заглянула в спальню и поморщилась.
— Ты совершенно отбилась от рук, Саманта. В квартире беспорядок. И ты даже не спускалась за почтой. Вот что я обнаружила в ящике. Должна сказать, я не в восторге от манеры твоего корреспондента назначать романтическое свидание.
И она протянула ей почтовую открытку, снова с изображением лондонского Тауэра, но снятого с другого ракурса. На обороте кривым шрамом протянулась единственная строчка послания:
Сегодня. В 12.30. Риджент-стрит.
Саманту затрясло. Дрожащими губами она принялась напевать:
— Бабуль, как там дальше?
Лицо Агаты закаменело.
— Не знала, что ты в твои годы распеваешь детские песенки.
Саманта бросилась к письменному столу, схватила первую открытку и показала ее бабушке.
— Вот, прочти. Мне обязательно надо вспомнить продолжение. До того, как я туда поеду.
Агата поправила очки и перевернула открытку. Нахмурив брови, начала читать.
— Я поеду с тобой. Встретим опасность плечом к плечу. Как обычно.
Ее лицо разгладилось.
— Дальше будет «The cow jump over the moon», — тихо сказала она.
И, чуть помолчав, поинтересовалась, если ли у Саманты газовый баллончик.
Первой со второго этажа слетела салфетка, приземлившись на нижнюю ступеньку крыльца. Запущена она была из левого эркерного окна, за которым находилась гостиная Агаты, и ее полет сопровождался приглушенным ругательством.
За салфеткой последовал журнал кроссвордов. Он шлепнулся на клумбу слева от крыльца.
Затем послышались громкие голоса. Из окна — на сей раз правого, из гостиной Маргарет, — вылетел перевязанный ленточкой пакет. В пакете лежали две булочки и кекс, предназначенные владельцу чайного магазина Дугласу Хауэллу.
Сестры Саммер ступили на тропу войны.
Инициатива в нападении принадлежала Маргарет. Проплакав весь вечер в жилетку Саманте и почти не сомкнув глаз ночью, она провалялась в постели до полудня, сокрушаясь о своей несчастной судьбе. Затем встала, оделась и отправилась к Агате — выяснять отношения. У сестры было заперто.
Агата только что вернулась из совместной с Самантой экспедиции в центр Лондона. Доехав до станции «Риджент-стрит», ровно в 12.30 они поднялись на империал автобуса. Чтобы заставить Саманту взобраться вверх по узкой спиральной лесенке, ей пришлось практически толкать внучку в спину. Они сели на свободные места и стали ждать, когда к ним подойдет автор анонимок. Агата доблестно терпела шумное прерывистое дыхание Саманты вплоть до следующей остановки. Никто к ним не обратился, они вышли, вернулись пешком на исходную позицию и стали ждать следующего автобуса.
Он прибыл в 12.45, и снова на двух пассажирок на втором этаже никто не обратил внимания. Саманта держалась, шепотом считая в обратном порядке от девяноста девяти до нуля. Во время третьей попытки — в автобусе, отправившемся в 13.00, — она сказала, что если сию же минуту не выберется наружу, то упадет в обморок. Стараясь ее отвлечь, Агата запела ей «Hey, diddle diddle», снова и снова повторяя один и тот же
