- Вот как, - спокойно сказал он, ничем не выдав удивления от странного откровения, - а говорят, после такого на всю жизнь в душе остается что-то… этакое. Ты совсем не похожа на ведьму.
Лирита заерзала на плече Ормата, устраиваясь на нем щекой. Серый глаз с бездонным зрачком снизу вверх глядел на его лицо.
- Не ведьма, говоришь?! – Лирита тихо засмеялась в его рубашку. – Я никому этого не говорила, но могу видеть то, что у человека внутри.
Ормат чуть свел брови.
- Нет, ты не так понял, я имею в виду не сердце или там легкие. Глубже. Я вижу плохой человек или хороший. Многое вижу. Вот ты – очень гордый. Гордый, как знатный князь, - горячая ладонь похлопала по груди Ормата. – И еще ты очень добрый.
Ормат только покачал головой. Некоторым людям нельзя пить, они от этого глупеют больше обычного.
- Ли! Ты где, Ли?! Тебя мама ищет, - между столами бродила худенькая светловолосая девчонка.
Лирита, вздохнув, отстранилась:
- Мне нужно идти.
Ормат, скользнув пальцами по высокой шее, отступил на шаг:
- Я вообще-то тоже собирался…
Девушка, зажав в кулаке край его рубахи, заставила Ормата подступить ближе:
- На старой сушилке через два часа, - коснулся его уха горячий шепот.
Не прибавив ни слова, она пошла навстречу подозрительно смотрящей сестре. Ормат долго глядел ей вслед:
- Извини, - прошептал Ормат, - Извини, Лирита, но я не приду.
Сквозь пряную ночную темноту Ормат скользил на юг, с каждым шагом приближаясь к Плачущему лесу. Сухие сморщенные листья шелестели о штанины жестких брюк. Набитый заплечный мешок постукивал по спине. Уходя из-под родного крова, Ормат захватил не только содержимое своего тайника, но еще и обшарил весь дом. Благо отец до сих пор где-то праздновал. Досадно, но особыми богатствами разжиться не удалось. Если в доме и были деньги, то старик так хорошо запрятал свои сбережения, что найти их не было никакой возможности. Самой большой добычей стала запечатанная упаковка с вытяжкой и железы твердоспина – знаменитый афродизиак. При случае можно будет продать или на что-нибудь обменять. Ну, хоть шерсти клок.
Тропинка привела беглеца к развилке. Налево к лесу, направо… если пойти направо можно очень быстро добраться до старой сушилки. Не-е-ет, он не такой дурак. Ормат решительно свернул к лесу. Несмотря на твердое решение, его грызла острозубая злость. Больше всего бесило, что ему приходится бежать. Не уйти, когда он сам решит, что пришло время, а именно бежать. И от кого бежать – от еле держащегося в седле кудрявого болванчика, которого он должен бояться только потому, что этот болванчик – его князь. Пальцы сжимались в кулаки, перед глазами маячила хлипкая шея князька. Как же хотелось ее свернуть! Он тряхнул головой, прогоняя глупые фантазии. Где он, а где князь… Ормат злобно пнул ближайший куст, тонкие ветки задрожали, в воздух поднялось шуршащее облачко жухлых листьев. Он шагнул дальше, когда краем глаза увидел, что среди высокой травы в свете звезд мелькнуло что-то алое.
Опустившись на корточки, Ормат раздвинул сухую траву. Рубинник. Уже созревший. Он помнил, как Лирита говорила, что это ее любимые ягоды. Ормат стал собирать в пригоршню гладкие тяжелые шарики.
Он уйдет. Но уйдет не как беглец, а как свободный человек.
Ормат быстро вернулся к развилке, сильные ноги легко несли его по знакомой дороге. Скоро он увидел приземистое, до половины вросшее в землю здание с серой двухскатной крышей. В темном провале чердачного окна танцевал одинокий огонек. Рядом с окном прислонилась к покосившейся бревенчатой стене старая лестница. Ормат с тревожной опаской начал подниматься по скрипящим ступенькам.
Даже не будь его глаза ослеплены заветным огоньком, навряд ли он бы заметил внимательно наблюдающую за ним тень.
Ее лицо в дрожащем свете показалось совершенно незнакомым. Танцующие тени вдруг подчеркнули атласную гладкость кожи, хрупкое благородство скул, страстную загадочность глаз. Ормат на миг замер в приступе совершенно несвойственной ему робости. Ему показалось, что он стал свидетелем древней могущественной магии. Может, Лирита действительно ведьма, или это волшебное пламя открывает то, что прятало солнце?
Он не знал и не хотел разбираться.
Нагнувшись, Ормат коснулся девичьих губ, они оказались прохладными, влажными от ягодного сока, пульсирующими от тока горячей крови.
Сбросив куртку, он вытянулся на мягком куске зеленой ткани, наброшенном поверх кип старого шуршащего саудового волокна. Лирита смотрела на него с каким-то неясным вопросом. Девушка успела переодеться, загорелые пальцы теребили маленькие пуговки белой блузки. Протянув руку, Ормат обхватил ее за плечи и прижал к себе. Она, не сопротивляясь, вытянулась рядом с ним, сквозь одежду он ощущал тепло ее тела. Вопрос медленно растворился в расширившихся чернейших зрачках, уступая место чему-то глубокому, дикому, безрассудному.
Неожиданно застеснявшись мозолей, Ормат самыми кончиками пальцев погладил ее нежное горло. Лирита чуть вынулась, тихо мурлыча. Ладонь нащупала крошечные пуговки. Он медленно расстегивал их одну за другой, девушка вздрагивала, когда кончики пальцев касались обнаженных кусочков кожи. Когда с докучливыми пуговками было покончено, она приподнялась и пошевелила плечами. Ткань мягко пропела, пьяный воздух поцеловал купола грудей.
Действительно большие. Ормату вдруг стало смешно, что еще недавно оценивал их с этой, оказывается, совсем не важной точки зрения. Сейчас в дрожащем сиянии волшебного огонька он видел, как прекрасные округлости лучатся изнутри мягким золотистым светом.
- Чему ты улыбаешься?
Он закрыл ее рот поцелуем. Ладони наполнились восхитительно упругой тяжестью. Через силу оторвавшись от пьянящих губ, он скользнул вниз по дорожащей ямочке шеи, скоро его жадный рот нащупал твердые соски. Из горла девушки вырвался низкий стон. Спешно срываемая одежда полетала прочь. Ормат словно погрузился в теплую реку. Сильные гладкие бедра девушки обняли его. Глубоко вздохнув, он чуть прикрыл глаза и позволил спокойным волнам унести себя в неизвестность.
Стук мягких туфель по синим, расчерченным изумрудными водорослями плиткам казался невыносимо громким в тишине коридоров. Лео всякий раз вздрагивал и бессознательно старался идти на цыпочках. Нервы князя, натянутые, как струны огромной арфы, дрожали, наполняя тело странной беспокоящей мелодией. С каждым шагом к высокой, украшенной бирюзой двери дрожь нервов-струн становилась все сильней. Лео, как ни старался, ничего не мог с этим поделать. Совершенно глупый и совершенно непобедимый страх. Остановившись на секунду, Лео сжал зубы – да что же это с ним, в конце концов, такое?!
Несколько раз наполнив до предела воздухом грудную клетку, он решительно зашагал вперед, не обращая внимания на обстрел отражающихся от стен звуков. Встав перед дверью, Лео, не медля ни секунды, потянул ее на себя. В лицо ударила смешанная с водой прохлада, из глубокой тени коридора донесся ласкающий уши плеск. Не позволяя себе остановиться и засомневаться, он быстро шагнул во
