кожа, прочерченная розовой полоской. Забыв о раненом плече, Лео страстным, почти умоляющим взглядом впился в эту полоску. Неужели, все напрасно? Дважды на один прием Циклопа не поймаешь! Неужели…
На верхнем конце царапины – там, где клинок глубже всего вошел в кожу – набухла тяжелая рубиновая капля.
Выпавшая из ослабевших пальцев фиоретта несколько раз подпрыгнула, глухо стукнувшись об упругий настил. Следом на колени упал обессиленный Лео. Скользкими пальцами, затянутыми в толстую кожу учебной перчатки, он пытался зажать рану, рукав до локтя стал винно-красным, глаза Лео горели.
- У вас кровь, мастер, - сказал он, задыхаясь от усталости и возбужденного торжества.
Циклоп молчал, растирая между пальцами алую влагу, наконец золотая голова повернулась к Лео, живой и мертвый глаза равнодушно мазнули по лицу князя:
- Рубашку испортил, дурак.
Быстро повернувшись, Циклоп, покинул секцию. Из горла Лео будто сам сбой вырвался короткий счастливый смешок… и словно плотина рухнула. Заливаясь хохотом, он ткнулся раскаленным лбом в прохладный настил.
От порыва холодного воздуха голая кожа Ормата покрылась мурашками. Парень поежился, никогда он не был скромником, но стоять голышом перед дюжиной человек, да еще в таком дурацком виде... Подняв руку, Ормат коснулся непривычно гладкой кожи на голове. Опутавшая сложная паутина золотых цепочек скрепленных блестящими кристаллами, зазвенела от движения.
- Не дергайся, настройку собьешь, - проворчал Петр.
Легко ему говорить. Сам-то он нормально одет, да и в жука, пойманного сумасшедшим пауком, его никто превратить не пытается.
- Неужели это так нужно было – все волосы удалять? То есть вообще все, – он неловко переступил босыми ногами по гладким каменным плитам, металлические цепочки неприятно холодили пах.
- Волосы – не зубы, - пожал плечами великан, - отрастают бесплатно.
- Вот именно, отрастают, - фыркнул Ормат, осторожно касаясь груди. – Гуще, чем были отрастают. И стану я похож на подземную обезьяну.
- Зато в горах сможешь обходиться без свитера, – равнодушно хмыкнул Петр.
- Мы собираемся в горы?
- Нет, просто я стараюсь научить тебя находить во всем светлые стороны.
Сочтя разговор исчерпанным, великан отвернулся. Закусив губу, Ормат в который раз обвел взглядом зал, куда его привели. Больше всего тот походил на какой-то цилиндр, выточенный в цельном куске жирно блестящего светло-зеленого камня. Никаких украшений. В центре, за невысоким парапетом, плескал темной водой наполненный до краев колодец, вокруг которого деловито суетились чернорясники. Не поднимая глаз от пола, они словно по невидимым линиям быстро расставляли бронзовые курильницы и мраморные столбики, похожие на небольшие алтари – так, что получалась сложная фигура с колодцем в центре. Курильницы задышали кружащими голову благовониями. Один из чернорясников подошел к Петру:
- Для церемонии все готово, господин.
Петр величаво кивнул. Кучка служителей быстро окружила парня.
- Может, мне кто-нибудь объяснит, какого мы тут делаем? – проворчал Ормат, недоверчиво озираясь.
Крепкие пальцы больно впились в плечи:
- Не надо говорить. Пожалуйста.
Он почувствовал, что его подталкивают в центр зала. Решив не сопротивляться – все равно сейчас это было бесполезно – Ормат позволил подвести себя к колодцу. Петр неторопливо шел следом, мрачной горой мяча за спинами чернорясников. У столбика-алтаря великан остановился и осторожно извлек из широкого рукава маленькую лакированную коробочку. Поставив ее на гладкий камень, Петр откинул крышку – на белой саудовой подкладке влажно блестела глубочайшей ночной темнотой крупная жемчужина.
Встав у края парапета, Ормат тревожно вглядывался в кажущийся бездонным колодец. Волны гулко плескались о камни, казалось, что там, в страшной черной глубине, шевелится огромное чудовище.
- Прошу вас, - стоящий впереди чернорясник жестом указал на колодец.
Пожав плечами, Ормат поставил ногу на край парапета. Забравшись на него, парень оглянулся через плечо – ряд равнодушных лиц, но под коркой льда он чуял напряженное ожидание. Глубоко вздохнув, Ормат коснулся пяткой черной воды, кожу резко обжег холод. Он охнул и отдернул ногу, но миг спустя сильный толчок в спину отправил его в ледяную купель.
Отчаянно барахтаясь и отплевываясь, Ормат уцепился руками за гладкие стенки. Черная вода оказалась странно соленой. Неужели колодец связан с морем?! Мысль была холоднее шепчущих тугих волн. Как ни старался, он не мог нащупать дна. Какая же здесь глубина?!
Сильные ладони навалились на плечи Ормата и толкнули его под воду. Соленый лед хлынул в горло, обрывая дыхание, он боролся, но силы были не равны, безжалостные руки не позволяли сделать ему и глотка воздуха. Должно быть, от страха разум Ормата помутился, ему стало казаться, что кристаллы в узлах наброшенной на него сети начали ярко светиться, а следом засветился и сам колодец. Стены мелко дрожали, и тонущий парень дрожал вместе с ним, что-то гулко вибрировало в гаснущем разуме. Обессилев, Ормат стал обреченно спускаться в ледяную бездну.
Цепкие руки подхватили его под мышки и рванули к воздуху, к свету. Его опустили на холодный пол, сдернули металлическую сеть, кто-то надавил на грудь. Скорчившись, Ормат стал извергать из себя соленую воду. Кто-то накрыл его мягким пушистым полотном и куда-то понес. Когда Ормат вновь разлепил веки, то обнаружил, что лежит на низенькой кушетке в маленькой комнате со стенами цвета огненной охры.
Рядом в глубоком кресле, обтянутом скрипучей белой кожей, безмятежно сидел Петр.
- Знаешь, - прохрипел он, - есть куда более простые способы меня прикончить.
Великан невозмутимо усмехнулся:
- Во вселенной, клонящейся к упадку, где поколения не слышали песни надежды, мы не ищем прямых путей.
- Ибо не простота, но изящество и замысловатость достойны нашего солнечного острова, тонущего в бездне вечности. Только высокое искусство наполняет смыслом наши дни, - неожиданно для самого себя закончил Ормат цитату из классического текста.
- С открытым ртом ты выглядишь на редкость глупо, - фыркнул Петр.
Ормат обхватил ладонями гудящую голову. Под черепом словно били в небольшой гонг. Ормат что-то забормотал, но резко осекся, когда понял, что говорит на диалекте старого мира сильвидов, где они жили, прежде чем пришли на Вилеру. Этот язык был в большой моде у прошлого поколения высокородных.
Зажав рот ладонями, он заставил себя замолчать.
- Что… что это? – медленно произнес Ормат, ощутив огромное облегчение от того, что смог заговорить на человеческом языке. – Что это, мать вашу?! Что вы со мной сделали?!
- Это колдовство, очень сильное колдовство, - улыбнулся Петр. - А что сделали… помнишь, ты говорил, будто понадобится десять лет, чтобы обучить тебя всему, что знают образованные люди?
Ормат машинально кивнул. Действительно, был такой разговор. Петр его все пытал разными вопросами по истории и этикету. Тогда разозлившийся Ормат сказал, что если его хотят пристроить в какой-то богатый дом, то глупее этой затеи ничего не придумаешь. Никогда он не выучит все ужимки высокородных.
- Так вот, ты был неправ. Скоро знания улягутся у тебя в голове, и ты сможешь осознанно ими управлять.
Ормат оторопело хлопал глазами, прислушиваясь к бушующей в голове буре, сплетенной из тысяч голосов. Петр неторопливо выудил из рукава рясы маленькую лаковую коробочку.
- Вот, возьми, - сказал он, протягивая вещичку, - пусть всегда будет при тебе.
Откинув крышечку, Ормат заглянул внутрь: на дне, сливаясь с нежной саудовой подкладкой, блестела молочно-белая жемчужина.
