Я немного завидовала ей, её способности жить легко м не надоедать ни другим, ни себе самой занудством. Всё хорошо, как всегда...
Это установка, это вызов, это, если хотите, судьба. И вот в судьбу её ненаглядного, а значит и в ее тоже, вошла девочка. Провинциальная, стеснительная, невидная, из многодетной небогатой семьи. Артур даже не посоветовался с матерью, а просто решительно заявил:
Женюсь. Маринка моя судьба. А зелёный цвет у меня теперь самый любимый.
Банка с зелёной краской, вот ведь напасть... Заныло, заныло от обиды сердце. Этих слов слышать не хотелось, и она вот уже третий месяц делала всё, чтобы не слышать их. Она не теряла времени и отгоняла, отгоняла от сына нечаянно нахлынувшую волну любви. Сначала познакомила Артура с Юлькой. Юлька - Ольгина студентка, из обеспеченной семьи, яркая блондинка с распущенными по плечам волосами.
Реферат принеси мне домой, мне что-то нездоровится, да и с сыном хочу тебя познакомить.
Юлька быстро сообразила что к чему. Пришла с цветами, тортом. Какой там реферат, она попросила Артура сыграть ей что-нибудь из Прокофьева. Сидела и слушала, красиво откинувшись на кресле, нога на ногу, прикрыв глаза.
Вы талант! Вы знаете, Артур, что вы талант? Ольга Станиславовна, ваш сын талант!
Талант хмурился и насупленно молчал. Юльку до дома он не повёз, отговорился, что нелады с мотором, проводил до троллейбуса. А матери после этих смотрин сказал:
Чтобы больше никаких Юлек. Я свои проблемы решу сам.
Ольга сделала второй заход. Купила Артуру путёвку на Кипр. Съездит, развеется, забудет Марину. Съездил, развеялся и едва вошёл в дом:
— Маринка не звонила? Она знает, что я сегодня прилетаю.
И вот дождалась главного:
- Женюсь. Маринка моя судьба.
И заныло, заныло от обиды сердце. Потом она сто раз сожалеет о том, что сделает. Но тогда обида, злость, ущемлённое самолюбие дыхнули на неё таким тяжёлым, горячим дыхание, что она схватилась за виски, сжала их.
Нет, никогда. Только через мой труп.
И — увидела холодные, ненавидящие глаза сына Он смотрел в упор.
Ну, скажи, скажи, что Маринка мне не пара, что она простушка, а я у тебя талант, ненаглядный. Скажи, скажи. Я знаю всё, что ты скажешь. А теперь послушай, что я скажу. Маринка или… Или пеняй на себе.
Он угрожающе сжал кулаки и поднял на неё свои близорукие глаза. Взгляд - пощёчина. Лаже сквозь очки он опалил её лицо. Зарыдала. Упала на диван, выкрикивая злые, некрасивые слова. Обзывала его, бранилась площадно, называла Марину непотребно. Потом она расскажет мне, что тогда была не она. Кто- то мерзкий проник в душу, перевернул в ней всё вверх дном, самочинно диктовал ей слова, которые она слышала только в подъезде от загулявших подростков, а она только повторяла, повторяла...
Артур ушёл из дома. Через день позвонила Маринина мама и коротко, не вступая в разговоры, сообщила;
Не волнуйтесь за сына. Он у нас.
Да где же ему ещё быть! Она и не волновалась, она в бешенстве сердечном негодовала, что посмел уйти, посмел оставить её одну в таком тяжёлом состоянии, не посчитался, не пожалел, не пожалел, не пожалел...
Она и ко мне принеслась на злых и сильных конях гордыни, запряжённых в колесницу уязвлённого самолюбия. Некрасивая, взвинченная, растрёпанная мать взрослого сына — красивая, достойная, всегда в форме преподаватель истории религии Ольга Станиславовна Корнеева. Выплеснула из души всё, что было в ней и осталась сидеть — жалкая, побитая, растерянная. Как хотелось сказать ей — смирись. Нет, даже не так — порадуйся. Порадуйся, что в мире лицемерия и неправды послан твоему сыну светлый лучик чистой любви. Какое богатое по нашей жизни приобретение. Но побоялась, что и мне достанется от её «щедрот». Тебе легко говорить, тебе бы в мою шкуру... Я промолчала и только один совет дерзнула дать обезумевшей от злости матери:
Подожди, приди в себя,
