ПАУЧОК. Да нет, это невозможно. В принципе. Хотя. Разве с Тамарой не случилась подобная история? Жизнь придумывает и не такие сюжеты!
ТИНА. У кого грудь красивее, у нее или у меня?
ПАУЧОК. Ты ведь Лора, да?
ТИНА. Что это?
ПАУЧОК. Обручальное кольцо.
ТИНА. Это мне?
ПАУЧОК. Ну-ка… В самый раз.
ТИНА. У нас сегодня брачная ночь?
ПАУЧОК. Да, любимая.
ТИНА. Так меня еще никто не называл.
ПАУЧОК. Ты забыла… это было так давно.
ТИНА. Тсс!
ПАУЧОК. Что я могу сказать в свое оправдание? Я не был пьян. Я психически вменяем. Тогда что же? Я вам скажу: любовь — это наваждение, и завтра на моем месте может оказаться любой из вас.
Лора ничего не знала. В тот вечер она не отсиживалась у подруги, а были они все на даче. Как обычно, по выходным. Эта затейница ничем не рисковала, приглашая меня на субботу. Идея познать с моей помощью «всё-всё-всё» родилась в ее головке стихийно. Не знаю, чего здесь было больше: фантазий, навеянных мамиными рассказами, или духа соперничества, но операцию она провела по всем правилам военного искусства.
После этого признания, сделанного с веселым смехом, худшие мои подозрения вспыхнули, как тополиный пух от спички. То, чего никогда не допустила бы Лора, могла по неведению совершить эта дурочка!
ТИНА. Ты на меня так странно смотришь.
ПАУЧОК. Теперь я искал в ней другого сходства, но, хоть убей, не мог вспомнить собственного лица!
ТИНА. Что-нибудь не так?
ПАУЧОК. Ну что ты. Все прекрасно.
ТИНА. Ты такой замечательный. Я даже ничего не почувствовала.
ПАУЧОК. Когда они приезжают?
ТИНА. Ты куда? У нас еще вагон времени!
ПАУЧОК. Я вспомнил. у меня срочная встреча.
ТИНА. А можно я с тобой?
ПАУЧОК. Простыни. Забыла?
ТИНА. Да ну их. Скажу, так, мол, и так. Она у меня передовая, должна одобрить мой выбор, как думаешь?
ПАУЧОК. Я сам с ней поговорю.
ТИНА. А чего разговаривать? Ну трахнул ты меня, большое дело!
ПАУЧОК. Можно без этого стеба?
ТИНА. Ты любил меня, пламенно и нежно, во все дырочки.
ПАУЧОК. Вечером мне позвонила Лора. Если опустить непечатные слова, рыдания в трубку и проклятия в мой адрес, то останется протокольно сухая фраза: она подает на меня в суд за изнасилование несовершеннолетней дочери.
Тогда в кафе. она пришла сказать мне о Тине, но рассказы о моих подвигах отбили у нее всякую охоту. Задним числом все кажется просто, как апельсин. Не видеть очевидного! Тоже своего рода гениальность: упорно идти на красный свет.
ТИНА. Алло.
ПАУЧОК. Наконец-то!
ТИНА. Я все знаю.
ПАУЧОК. Где ты?
ТИНА. Они запретили мне с тобой разговаривать.
ПАУЧОК. Ты здорова? С тобой все в порядке?
ТИНА. Этот суд… они выкрутили мне руки.
ПАУЧОК. Солнышко. Любимая. Я так рад, что слышу твой голос.
ТИНА. Тебе могут дать от четырех до десяти лет.
ПАУЧОК. Как бы я хотел тебя увидеть!
ТИНА. Это невозможно. Они следят за каждым моим шагом.
ПАУЧОК. Ты здорова?
ТИНА. Не волнуйся. Ты-то как?
ПАУЧОК. Я хорошо. Очень хорошо. Вот. купил красивую игрушку, есть чем себя занять.
ТИНА. Послушай. Ты ведь не виноват, что так все получилось? Ну что же делать? Так фишка легла.
ПАУЧОК. Ты забыла дать мне рецепт своего коктейля.
ТИНА. Ты, главное, не падай духом. Может, еще обойдется?
ПАУЧОК. Конечно.
ТИНА. Извини, я больше не могу говорить.
ПАУЧОК. Лора, я люблю тебя.
ТИНА. Лора?
ПАУЧОК. Эта игрушка стоила мне семьсот «зеленых». «Рэндалл» 45-го калибра. Прошу обратить внимание: предохранитель справа. Для левшей вроде меня. Патроны фирмы «Магсейф». Продавец попался словоохотливый. «Что такое обычная пуля? — спросил он меня риторически. — Заткнул дырку пальцем и пошел. А этой можно вышибить мозги у слона. Мой вам совет: цельтесь в голову».
Вообще, в приличных домах так не делается. Надо было бы позвать всех моих «курочек», выпить с ними «посошок». Н-да. А потом я подумал: у меня есть вы. Тоже в некотором роде близость. Я всех вас люблю, красавиц и дурнушек, благополучных жен и разведенок, худых и толстых, высоких и миниатюрных, всех, кто недоласкан, недоцелован, недолюблен. Сколько вас там? Я вам позвоню!
…уже не позвоню.
В этой обойме было восемь патронов. Останется шесть. Помните: «…доколе смерть не разлучит вас»? Ложь, повторяемая из века в век. Смерть соединяет. «Ибо крепка, как смерть, любовь».
Я там был сегодня. Я должен был ее увидеть. Мне повезло, она была одна. В твидовой юбке, черных чулках и тонком свитере на голое тело.
ТИНА. Зачем ты пришел?
ПАУЧОК. Она здорово перепугалась.
«Я пришел, чтобы закончить пьесу», — произнес я тоном, который должен был ее успокоить.
ТИНА. А я тут при чем?
ПАУЧОК. Тогда я показал ей свою игрушку из вороненой стали. Она смотрела на нее как завороженная.
ТИНА. По-твоему, литература выше человеческой жизни?
ПАУЧОК. Я не знаю, где кончается одно и начинается второе.
Она еще что-то сказала. не помню. Все произошло очень быстро. Я перенес ее на кровать. Меня, помню, удивило красное пятно на простыне. «Ну вот, — подумал я, — так и не застирала!» Но вообще я все время смотрел на ее лицо.
Лицо, которое за столько лет совершенно не изменилось. Это что-то невероятное.
Представляете? Возвращается Лора и видит себя… спящую… а рядом листок из блокнота:
