Службу продолжил протестант. Мори склонил голову, взглянул направо, где покоился крошечный гробик. Рыдающие родители бросали вниз цветы. Он говорил с девочкой всего один раз, она попросила разрешения поиграть на скрипке. Но за эти несколько минут они успели подружиться, и итальянца потрясло известие, что она сгорела заживо.
К его удивлению, кот неожиданно вырвался из рук проститутки и бросился вниз по дороге, словно за ним гнались семь дьяволов. Вскоре маленький комочек, спешащий вернуться в отель, скрылся из виду. Зов ночи, решил Мори, ибо колокола церкви, стоящей позади отеля высоко в горах, начали звонить, призывая к вечерней молитве; гулкие звуки разносились по воде, одинокий рыбак в середине озера начал стаскивать шапку. Мать девочки, стоящая справа от скрипача, рухнула на землю и, словно по незримому сигналу, женщины, одна за другой, стали в беспамятстве падать. Во всем виноват погребальный обряд, объединивший разные конфессии, подумал Мори: слишком долго длится, слишком тяжелая нагрузка на людей.
По ушам ударил страшный раскат грома, и Лайонхарт, подняв голову, осознал, что пришел конец. В свое время ему приходилось слышать более громкие звуки и благополучно выбираться из переделок, но на сей раз спасения не было. Вершина горы рассыпалась, огромные глыбы скалы неслись вниз по склону. Люди запели церковный гимн, и слова поддержки, казалось, удерживали камни в воздухе. Земля под ногами разверзлась.
Молодая женщина видела, как в гигантский ров падают безутешные родные погибших, словно их, одного за другим, подкосило невыносимое чувство утраты. Какое-то время они слабо подергивались, а потом земля и камни обрушились, похоронив их под собой. Тем вечером тьма опустилась неожиданно быстро; трое любовников лежали, вслушиваясь в тишину, вновь царившую вокруг после оглушительного раската грома. Там, под сенью горы, было холодно, но вокруг отеля воздух хранил тепло, и они оставили окно открытым. Воды озера одним могучим глотком всосали в себя солнечный свет, и ночью луна не взошла, чтобы заменить дневное светило. Все трое чувствовали ужасную жажду, юноша вызвал горничную. Миниатюрная японка оторопела, увидев три головы, покоящиеся рядом на подушке, ее смущение показалось им забавным. Девушка принесла бутылку вина и бокалы. Крепкий напиток вернул им силы.
Для каждого из них это был первый опыт такого рода, и они упоенно делились впечатлениями. Мадам Коттин с радостью видела, как молодые люди целовались и шутливо покусывали друг друга, выказывая непритворную страсть…
То, что произошло, не только не повредило, но даже укрепило их любовь; по крайней мере, так думала молодая женщина. Щедрость всегда вознаграждается; проявленная доброта к одинокой, потерявшей близкого человека женщине сделала их связь еще прочнее. Поэтому она чувствовала себя счастливой. А ее любовник ощущал то же, потому что лежал между ними: сочный кусок мяса, зажатый между ломтями свежего хлеба. Он отпил из бокала, зажег сигарету для мадам Коттин и отдал ей, вытащил еще одну для себя, затянулся, выпустил дым и удовлетворенно вздохнул. Потом повернулся и обменялся с любовницей страстным поцелуем.
Corsetiere завидовала их свежей юной плоти; ведь ей уже тридцать девять, и лучшие годы безвозвратно прошли. Звон колоколов, такой отчетливый, что, казалось, он исходит из комнаты наверху, усилил мрачное настроение. Скорее всего, в ее годы можно надеяться лишь на короткие приключения вроде сегодняшнего случая; в остальное время ее ждет одиночество. Она протянула руку за бутылкой, но бокал наполнился лишь наполовину. «Уже все?» — извиняющимся тоном спросила она.
«Все, что мы знаем», — откликнулась молодая женщина задумчиво. — «Все, в чем уверены. Полностью уверены».
Поскольку вино закончилось, юноша стал ласкать пухлые, немного дряблые груди мадам Коттин. Раздвинув ей бедра, он вновь лег на нее. Молодая женщина предложила подруге сосок, потому что выпитое вино превратилось в молоко, и грудь снова раздулась и болела. Мадам Коттин с благодарностью взяла его в рот. Одновременно он стал сосать corsetiere, так что они образовали почти идеальный круг наслаждения. Юноша был очень возбужден, его член вздымался как никогда раньше; он с такой силой и так глубоко вогнал его, что она закричала, конвульсивно сжала зубы и укусила молодую женщину; брызнула кровь, смешанная с молоком. Прошло немало времени, прежде чем мадам Коттин оделась и ушла в свою комнату. В отеле царила тишина и темнота.
Дремлющего портье разбудил звонок. Открыв дверь, он увидел Болотникова-Лескова и Вогеля; грязные, растрепанные и измученные, они ввалились внутрь. Каждый заказал в номер чашку кофе, большую порцию коньяка и бутерброды, а наутро — обычный набор газет. Болотников-Лесков сухо пожелал адвокату спокойной ночи и стал подниматься к себе. Этот субъект даже не был ему симпатичен, однако их объединял общий подход к жизни. Кроме всего прочего, Вогель, как и он сам, умел выплывать при любых обстоятельствах, а такие люди стоили тысячи добродетельных неудачников.
На следующий день, ближе к вечеру, юноше стало скучно. Он предложил выбраться из постели и предпринять небольшую экспедицию — осмотреть гору, нависшую над отелем. Она устала и предпочла бы прогулку у озера, возможно, в компании мадам Коттин. Но он хотел, чтобы они вдвоем забрались наверх.
Юноша позвонил, чтобы принесли чай и открыли окно. Когда глаза перестал слепить солнечный свет, она заметила что горничная-японка плачет. Молодая женщина спросила, в чем дело, и девушка рассказала о чудовищном оползне, засыпавшем тех, кто участвовал в похоронах. Она очень расстроилась, потому что искренне привязалась к английскому майору, погибшему вместе со всеми. К ее изумлению, выяснилось, что он побывал у нее на родине, и даже немного знал японский. Пока не приехал племянник, майор чувствовал себя одиноко и попросил девушку составить ему компанию во время прогулок по вечерам, когда у нее заканчивается дежурство. Его очень интересовало то, что она изучает; в общем, Лайонхарт стал для нее добрым и внимательным другом. Бедняжке будет очень недоставать его.
Ободренная их участием, горничная попросила разрешения ненадолго отлучиться. Через несколько минут девушка вернулась, прижимая к сердцу тонкую книжку, которую, по ее словам, майор вручил ей еще вчера. Молодая женщина взяла маленький томик, взглянула на неброскую обложку: «Таволга. Поэмы. Гарольд Лайонхарт». Она быстро просмотрела двадцать, или около того, небольших сочинений и вернула книжку, сочувственно кивнув: «Память о нем». Глаза горничной увлажнились, она открыла титульный лист и протянула томик женщине. На нем каллиграфическим почерком были выведены несколько строк и подпись: «С любовью, от майора Гарольда Лайонхарта». Девушка объяснила, что однажды во время прогулки разговор зашел о коротких стихотворениях, которые велел ей составить во время каникул преподаватель. Вчера утром, когда подавала майору чай, он подарил ей книгу, а на титульном листе красовался перевод ее стихов. Она так растрогалась тогда, что заплакала. Женщина вгляделась:
