Виктора прошел; они молча сидели рядом, но оба испытывали особое ощущение дружеской близости, а не неловкость, как прежде. Они любовались видом озера из двухстворчатых окон. По неподвижной зеркальной поверхности пробежала рябь, словно вода тянулась к закатному солнцу. Позже они прошлись по берегу. Быстро опустилась ночь, окружающие горы обесцветила темнота, наконец их вершины стали заметны только по тому, что их черная масса заслоняла звезды: на небе зажглись тысячи сверкающих огоньков. Лиза ощутила, как бремя Плащаницы спало с плеч, освободив ее от сомнений. Какими бы пошлыми ни казались слова Виктора, он оказался прав: посмотрев на такие звезды, невозможно не поверить, что в существование некой Сущности.
Проводив до двери, он неожиданно привлек ее к себе и крепко поцеловал в губы. «Я ждал этого момента несколько недель!» Он тихонько рассмеялся. «Они такие… такие сочные, такой соблазнительной формы! Вера меня простит! Надеюсь, ты не обижаешься? Увидимся утром».
Он никогда не спрашивал ее о прошлом, но когда за завтраком она обронила, что «наверное, наполовину еврейка», явно заинтересовался. На обратном пути в Милан, во время приятного путешествия на поезде, Лиза неожиданно для себя стала рассказывать Виктору такие вещи, которыми раньше ни с кем не делилась. Он не очень хорошо умел говорить, но прекрасно слушал; она так нуждалась в человеке, которому можно довериться, достаточно близком, но не связанным с ней ничем, кроме дружбы. Поездка в Комо помогла освежиться, восстановить силы, и продержаться оставшиеся двенадцать дней сезона.
За неделю до завершения срока контракта, накануне дневной постановки она симулировала приступ мигрени. Выступать пришлось Люсии, и девушка успешно выдержала испытание. Вдохновленная результатом, Лиза продлила свое «недомогание» до вечера. Снова пела ее ученица. Виктора, а главное, сеньора Фонтини и Делоренци, сильно впечатлил неожиданный прогресс дублерши.
2
По дороге в Киев, Виктор остановился на ночь в Вене у Лизы и тети. Он объявил, что пожилая дама просто очаровательна и может служить образцом европейской культуры. На самом деле, она вовсе не такая пожилая, ее состарили мучительные приступы ревматизма. К счастью, болезнь не затронула рук, так что она могла показать свое умение и талант в игре на пианино. Она сетовала на болезнь, из-за которой не поехала вместе с племянницей в Милан, и упросила их продемонстрировать хоть малую толику того, что она пропустила. Под ее энергичный аккомпанемент, Виктор и Лиза исполнили финальную часть оперы со страстью и подлинной непосредственностью, которой им все же недоставало на сцене. Увы, все хорошее приходит слишком поздно!
Несколько месяцев с момента приезда Лизу, впервые за долгие годы, обуревали плотские желания. Однажды вечером после выступления ее провожал домой сын одной из подруг тети, привлекательный, но пустой и самовлюбленный молодой человек чуть старше двадцати. Он упросил ее остановить такси у его дома, «чтобы пропустить стаканчик-другой на ночь». Лиза сказала, что у нее началось «недомогание», но юноша заявил, что если она не против, ему все равно. Вообще-то, она была против, подобные вещи казались уродливыми и отвратительными, но позволила ему настоять на своем. Инцидент немного успокоил сексуальный голод, — и это все, что о нем можно сказать, — причем обошлось без галлюцинаций, непременных спутников ее интимных моментов. Без сомнения, они не мучили ее потому, что зачать в подобном состоянии невозможно.
Однако Лиза чувствовала себя униженной, потому что юноша не испытывал ничего, кроме извращенного любопытства и тщеславия. Она отказалась от всяких контактов с ним, но через месяц снова посетила его квартиру. Когда все закончилось, он стал безжалостно и грубо допрашивать ее о прежних любовниках. Она, конечно, ничего ему не сказала, зато, вернувшись домой и проверив, не нуждается ли в чем-нибудь тетя, честно ответила на его вопросы самой себе. Результат неприятно поразил ее. Она спала, разумеется, со своим мужем Вилли и Алексеем, петербургским студентом, ее первой и, наверное, единственной любовью. Хорошо, но чем можно оправдать другие связи? Молодой офицер, соблазнивший семнадцатилетнюю девушку в поезде по пути из Одессы в столицу. Очевидно, во многом виновато отсутствие раздельных купе в русских вагонах; кроме того, дьявольский в своей дерзости порыв к независимости, опьяняющее чувство несущегося сквозь ночь состава, и непривычка к шампанскому. Но на самом деле, это было просто бесстыдное любопытство, желание «попробовать». Такая же краткая, бессмысленная и похотливо-животная, но осложненная острым привкусом адюльтера, связь с музыкантом из оркестра, — она провела с ним ночь вскоре после мобилизации мужа. Через несколько лет случайно встретила его в Гайстене и, ошеломленная, не смогла даже заговорить с ним. Наконец, этот юный денди, оставивший после себя сознание нелепости и постыдной мерзости случившегося. Итого, включая мужа, пятеро! Много ли женщин в Вене отличаются подобной неразборчивостью, за исключением представительниц низших сословий, торгующих своим телом? Хорошо еще, что она больше не чувствует желания исповедоваться. Так или иначе, сегодняшний случай — последний. Пятнадцать лет она «сублимировала» желания, — вплоть до нынешней постыдной связи, — и знает, насколько спокойнее хранить чистоту. Или просто безразличие бесполого существа.
После удачного дебюта в роли звезды миланской сцены, популярность Лизы заметно выросла; она постоянно выступала в опере, давала сольные концерты, и полностью посвятила себя музыке. Она часто получала весточки из России. В одном из писем Виктор сообщил новость, которая особенно обрадовала ее. Он согласился исполнить партию Бориса Годунова в будущем году в Киеве, — как баритон, он умер, это будет его лебединая песня, — и дирекция с энтузиазмом согласилась на его предложение пригласить Лизу на роль Марины Мнишек, польской жены Самозванца. Скоро должно прийти официальное письмо. Они с нетерпением ждут встречи. Вера обвела рамочкой слова «лебединая песня» и приписала внизу: «старая история!». Она добавила от себя несколько строчек: как замечательно увидеть Лизу в Киеве, на нее саму уже не налезает ни одно из платьев, но к приезду подруги она снова станет стройной и встретит ее с толстощеким младенцем на руках.
Но примерно месяц спустя, появилось еще одно письмо, где, несмотря на теплый дружеский тон, между строк проглядывал иной, зловещий смысл. Постановка отложена, поскольку оперу сочли не соответствующей современным запросам. Виктор и Вера очень расстроены, они в любом случае будут рады видеть ее, но, очевидно, лучше на какое-то время отложить поездку, пока младенец не подрастет, а Вера немного освободится. К тому времени, возможно, дирекция решит все-таки одобрить «Годунова». Правда, Виктор уже не исполнит ведущей партии, он решил прекратить выступления.
Лиза послала им голубой детский свитер, который сама связала. Она ответила, что все понимает, и в любом случае, не смогла бы оставить тетю одну, — приступы ревматизма усилились.
Через две недели пришло письмо, которое ошеломило ее, словно неожиданный удар по лицу. Вера умерла при родах. Причина — неудачное падение в Милане. Правда, так считал только Виктор. Ребенок здоров. Мать Виктора сразу же покинула свой дом на Кавказе и приехала, чтобы ухаживать за внуком. Он очень старая, но все еще крепкая; ее помощь очень пригодится. Говорят, младенец — точная копия матери. Виктор не может поверить, что любимая умерла. Он выбросил все грампластинки с ее записями, потому что не способен слышать знакомый голос и сознавать, что ее больше нет. Но стоит включить радио, — а там Вера поет колыбельную Брамса.
На следующий день в венских газетах появились сообщения о смерти знаменитой певицы, словно кто-то спешил подтвердить содержание письма.
Лиза проплакала несколько суток. Казалось невероятным, что она способна испытывать такое безутешное горе, так тосковать по подруге, которую видела всего один день. Она не знала, что ответить Виктору. Снова и снова садилась за письмо, но обычные выражения скорби и сочувствия казались невыносимо фальшивыми, хотя шли из глубины сердца.
Она оплакивала Веру и после того, как прошло первое потрясение. Зимой того же года пришли новости из Ленинграда о смерти Людмилы Кедровой, ближайшей подруги, бывшей преподавательницы в Мариинке. Они переписывались много лет, несмотря на периодические осложнения политической ситуации. Лиза ни разу не забыла о дне рождения своего крестника. Людмиле исполнилось всего
