ненавидел мои выходки, вышел из себя. Он усадил меня в свою машину и отвез обратно в Манчестер.
У меня было много драк. Я стал ходить в секцию бокса в спортклуб после школы и быстро пришел к выводу, что теперь-то я — самый главный в школьном дворе. Я побил всех. Никто особо и не сопротивлялся, потому что большинство пришло туда учиться, в то время как я был драчлив и бесконтролен. Из нас троих Дональд был самым продвинутым, но не думаю, что он мог сдать какой-нибудь экзамен. Я не тупой и кое в чем соображаю. Могу читать и писать, но «общие знания» — не мое. Крис такой же. Он тоже хулиганил в школе. Мы держались вдвоем. Даже сегодня — он мой самый лучший друг. Мы всегда были вместе. Даже в тюрьму мы сели вдвоем. Не могу же я все делать один!
В конце концов, когда мне было четырнадцать, я напал на учителя, а затем устроил настоящий погром, переломав целую кучу школьного оборудования. Меня выкинули из школы. Я шел через поле, расположенное по-соседству, показывая «козу» и выкрикивая гадости в адрес директора школы.
«Не возвращайся обратно, Фрэнсис!» — кричал он мне в ответ.
Так я был выброшен вон без какой-либо квалификации. Ни в какую другую школу меня бы не приняли. Я был отстранен от занятий почти на год. Затем все-таки вернулся обратно примерно на четыре месяца. Мама сказала мне тогда: «Попробуй остаться там, чтобы решить свои проблемы».
Учителя, которые не могли дождаться моего ухода, сказали: «Мы можем устроить тебя в универсам, если хочешь».
Работа была на 24 фунта в неделю. Фасовка муки. Я принял предложение и бросил школу в пятнадцать лет. Тем не менее мое выдворение абсолютно не повлияло на мое поведение. Наши драки дома становились столь ожесточенными, что иногда маме приходилось вызывать полицию. Однажды, когда я был в магазине, дома оставались кое-какие мои деньги, и они исчезли. Я обвинил во всем Криса, и мы стали драться в спальне. Дональд вошел и напал на меня, за то, что я сделал «предъяву» Крису. Тогда мы вдвоем объединились против Дональда. Такая вот у нас была с Крисом дружба, хотя у меня с ним случались и ссоры. Однажды мы вдвоем на заднем дворе строили собачью конуру. Я устанавливал крышу, а Крис был внизу. И тут мне внезапно захотелось сбросить ему кирпич на голову.
— Крис! Ветром кирпичи сдувает!
— Отвали! Никакого ветра нет!
И я заезжаю ему кирпичом прямо по затылку. Удар получился чуть сильнее, чем я ожидал. В итоге ему пришлось наложить тридцать два шва.
К тому времени у меня уже была подружка, но я все равно проводил большую часть времени в боксерском зале. Однажды вечером я возвращался домой на велосипеде и через окно увидел парочку на полу комнаты. Я присмотрелся повнимательнее и разглядел Криса, целующегося с моей девчонкой. Я вбежал в дом, он побежал наверх, а она выскочила на улицу. Но я отплатил ему некоторое время спустя. Крис встречался с девушкой по имени Морин из Фаллоуфилда, но вскоре его за что-то там отправили в колонию. Пока Криса не было, я стал приударять за Морин без его ведома. Когда он вернулся, он снова стал с ней встречаться. Однажды вечером Крис провожал ее до автобуса и, стоя на остановке, краем глаза увидел надпись: «Майк и Мо». Тут-то он и обломался. Неприятно, ясное дело.
Секс никогда не был большим секретом в нашем районе. Мы не баловались наркотиками в молодости, несмотря на весьма плохую репутацию в этом отношении нынешнего Мосс-Сайда, но тогда (как, впрочем, и сейчас) там было много проституток. Так мы и начали организовывать наши первые группы по налету на проституток и их пользователей. Шлюхи снимали клиентов на Уэлли Рейндж и в других местах и просили отвезти их на Сесил-стрит, которая была достаточно тиха и пустынна, чтобы заняться там «делом». Мы прятались в домах или за стенами, ждали, пока они начнут, а потом набрасывались на них. Мы окружали машину, издевались над нашими жертвами, запугивали их, потом открывали двери, забирали все что можно, а иногда и уродовали саму машину. Все равно в полицию никто бы не обратился.
Однажды мы застукали парочку в фургоне. Он уже засовывал свой конец, когда мы открыли двери и начали их грабить. Один из наших, по имени Тони, заскочил в кабину, но парень захлопнул дверь и попытался уехать вместе с ним. Когда Тони удалось выбраться, он был белым от страха. Мы просто убивали сами себя.
Дональд постепенно стал лидером нашей группы. Он и Вернон Дор, который тоже был весьма ловким парнем, бились друг с другом каждое лето. Они направлялись в парк, снимали рубахи — нечто вроде ежегодного турнира на звание «самого крутого». Мамаши обоих прибегали и с визгом начинали их растаскивать. Дональд был со мной примерно одинакового телосложения: невысокий, но крепко сбитый. Когда дело принимало крутой оборот, он бился до последнего, и очень многие его жертвы могут это подтвердить.
Но я должен признать, что он был явно со сдвигом. Дональд помешался на чистоте, и если кто-нибудь входил в его комнату или трогал что-нибудь, то сразу получал в «башню». Он часто приходил к нам и «укладывал» нас либо вместе, либо по очереди. Мы с Крисом мечтали, что когда-нибудь станем старше и вернем ему должок. В конце концов, однажды мы сделали его, прямо на улице. Хотя нас было двое, а он один.
Впервые отец взял меня в зал «Санфист», когда мне было одиннадцать. Я там немного покачался, а потом стал ходить в боксерский зал «Кавендиш» в Хьюме. В тренажерном я выглядел неплохо, но когда дело доходило до боксирования перед публикой, у меня появлялся «синдром боязни сцены» и я никогда не мог оценить себя должным образом. У меня было несколько любительских боев. Сколько-то я выиграл, сколько-то проиграл, в общем, ничего выдающегося. Через занятия боксом я познакомился с разными ребятами из Стретфорда и Хьюма. У нас образовалась тесная компания, и если мы куда-то шли, то толпа образовывалась внушительная. Если с тобой толпа, то ты силен. Если мы шли в Хьюм, нас было двадцать. Если в Стретфорд — тоже. В одиночку туда не пойдешь. Даже вдвоем или втроем. Потому что по пути один из нас всяко кого-нибудь зацепит или оскорбит. У всех у нас были свои группировки. Мы зажигали вместе.
Внутри самого Мосс-Сайда не было соперничающих банд. Они появились намного позже. Тогда мы были заодно. Но теперь времена изменились. Ничего хорошего не осталось. Мой отец все еще живет в том же самом доме на Эйком-стрит и все время жалуется, что Мосс-Сайд катится по наклонной: наркотики, уличная преступность, бабушки боятся выйти из дома. При этом он никогда оттуда не съедет. Эзра все еще ходит в тренажерный зал, а работает шофером такси. К сожалению, они с мамой разошлись. После тридцати с лишним лет совместной жизни она ушла от него. Я думаю, что ее просто достали семейные проблемы и беспутные дети.
Мой отец всегда повторяет: «Я следую закону, а не предстаю перед ним». Он хотел, чтобы и мы были такими, и страх перед отцом всегда был неким сдерживающим фактором. Я помню, как однажды, когда мне лет пятнадцать, мы получили телеграмму с Ямайки. Умер дедушка, и отец поехал его хоронить — так у них там принято. Его не было шесть недель, и мы как с цепи сорвались. Дональд сразу же попал в полицию, а мы с Крисом моментально отправились следом. Одна беда следовала за другой. Именно тогда мы реально съехали с катушек.
ДЖУНИОР БЛЮ
Фрэнсис Ли, Колин Белл, Майк Саммерби, Тони Бук, Джо Корриган — именно эти имена крутятся на языке у каждого, кто болел за «Манчестер Сити» в славные дни конца шестидесятых. Сити тогда была одной из самых успешных команд в британском футболе под руководством тандема Джо Мерсер — Малкольм Аллисон.[6]
В 1966 году мы стали чемпионами тогдашнего второго дивизиона и вышли в первый. Двумя годами позже, когда мне было семь, «Блюз»[7] стали чемпионами Англии всего во второй раз в своей истории — при средней домашней посещаемости более тридцати семи тысяч человек! В 1969 году мы выиграли у «Лестер Сити» 1:0 на «Уэмбли» и взяли Кубок Англии, а в 1970-м привезли домой Кубок Кубков и Кубок Лиги. Целых четыре кубка за три сезона — немыслимое по нынешним временам достижение![8]
Для нас, ребят из Мосс-Сайда, Сити были волшебниками. Мы бегали через Уитворт-парк, чтобы
