С охотником-бурятом. Охотник из поселка С давних дней Здесь промышлял куниц и соболей, Не раз встречался с мишкой-воеводой, Знал от дерев-гигантов до куста, Глухие украшавшие места, С их неживою и живой природой, Где, промышляя, знатный Цыденжап Частенько видел Этот самый кап. В одной низинке, Вспугнутые лайкой, Взлетели куропатки белой стайкой, Охотник вскинул верное ружье… По выстрелу в урочище таежном Краснодеревщик наш Вполне надежным Увидел охранение свое, Особенно потом, когда под елью Они лапшу с курятиною ели. То был привал! А до того привала Прошли две впадины, два перевала, Поднявшись, задержались на одном. Заснеженная даль чуть-чуть дымилась, И все, что взору с высоты явилось, Казалось не реальностью, а сном. Восторженный Жуан с горящим взором Хотел излиться Нежным разговором. Но с Цыденжапом, Как и до сих пор, Напрасно затевал он разговор, Напрасно до поры искал в нем друга. — А где Байкал? — Э, там… — Иркутск? — Э, там…— Охотник все показывал, а сам Размахивал рукою на полкруга. Ах, если бы не эта осторожность, Не вспомнил бы Жуан Свою острожность. Они огонь приятельства зажгли Не раньше, чем в распадине нашли Четыре капа, годных к пилораме, Как я уже писал и вновь пишу, Заправили домашнюю лапшу Двумя ощипанными петушками. А у Жуана, только бы кормежка, Была всегда за голенищем ложка. Теперь ему, Поевшему отменно, Пришла на память Марфа Тимофевна, Ее стряпня, заботливость ее, Столь зримая над скатертью из снега. И не случайно. Есть у человека На близкие события чутье, В котором может быть уловка даже: Вдруг вспомнить тещу С думой о Наташе. В обратный путь Уже на склоне дня Их повела готовая лыжня, Блестевшая в лучах незаметенной. Мой друг летел пернатого стрелой, Как будто бы спешил к себе домой, К жене и теще, а не в дом казенный. Там вечером, когда уже смеркалось, Предчувствие Жуана оправдалось. На тумбочке в углу, Где спал сосед, Еще с обеда ждал его конверт, По службе вскрытый некими руками, А в нем листок, а посреди листка Зелененькие контуры цветка С пятью наивнейшими лепестками. Подумал: «Шуточки Аделаиды!» — И скомкал, Чертыхаясь от обиды.
