Явленное на Фединых губах.— Иди ко мне, иди! — снижая звуки,Он протянулНатруженные руки.Нет, как бы мамы сладко ни кормили,Душа ребенка тяготеет к силе,Сказать точнее —К сильной доброте.На зов отца Федяша отозвалсяИ сразу же, к восторгу, оказалсяЧто ни на есть на самой высоте,У новой жизни на вершине самой,Над папою,Над бабушкой,Над мамой.Когда Жуан,Герой заглавный наш,Шагал с Федяшей, лучшим из Федяш,Дотоль не видевшим отцовской ласки,С женой и тещею, известной намПо доброте и рыбным пирогам,С коляскою, с котомкою в коляске,Все думали:«Счастливая семья!»Не ведая того,Что ведал я…Спел песню я,А если песнь поют,Не голосом, душою устают.Высоким не прикинусь перед вами,Походкою не стану удивлять.На цыпочках всю жизнь не простоять,Большими долго не пройти шагами.Шесть песен спел я про любовь земную,О Муза-сваха,Дай мне спеть седьмую!
Песнь седьмая
«О, донна Анна!»
А. Пушкин «Каменный гость»Мой друг Жуан,Мытарствуй не мытарствуй,Семья как государство в государстве,По-своему живущее века,Изменчивое строем и размером,В котором будешь если не премьером,То уж министром-то наверняка,С особым правом робкого советаПри выкройке домашнего бюджета.Учти, Жуан,В Сибири для устояСемья почти не знала Домостроя.Жену любили, если горячаБыла не столько в кухне и ночевке,Сколь равная на той же раскорчевке,Умевшая, как муж, рубить сплеча,Да чтобы Ухитрялась, как ни трудно,И матерью хорошей быть попутно.На этой фразе я услышал вздох.В нем усмотрев, должно быть, мой подвох,Насмешливый Жуан почти бедовоСкосился глазом темным, как прострел,И долго-долго на меня смотрелС печальной высоты пережитого.— Ну-ну,— сказал,— благодарю, учитель,—И засмеялся,—Бедный сочинитель!Сидели мы,Приняв лишь по единой,У тещи возле дома под рябиной,Плодоносившей только первый год.Жуан поднялся, с ней тягаясь в росте,Три ягодки сорвал от спелой грозди,Испробовал и покривил свой рот,Да и позднее при тираде длиннойТак и остался с этой горькой миной.
