Шел первый снег. Два срока есть в году, Оберегающие красоту С особой ревностью за человеком: Цветение и снегопад, что сам Догадливо прикрыл могилы шрам Своим неторопливым первым снегом, Но для рубца, горевшего багрово В душе Жуана, Не было покрова. Он понял, Что в душе его отцовой Необходим для сына Феди новый, Почти что материнский, уголок. Пусть будет нечувствительным к утратам, Пусть вырастает смелым и крылатым Торителем космических дорог. Да, да, пусть женский, Черт возьми, халатик Не затмевает красоты галактик. Так рано К слову доброму «отец» Прибавилось недоброе «вдовец» С его ходячим вариантом «вдовый». Теперь в любви родительской горяч, Даже во сне заслышав Федин плач, Жуан вставал, помочь ему готовый, Готовый с человечностью предельной Его утешить Песней колыбельной. «Спи-засни, мой сыночек, Подрастай, мой росточек, А когда подрастают, Дети спят и летают. Как закроются глазки, Полетишь ты, как в сказке, Над родною землею И над Бабой Ягою. У старухи, у злыдни, Нет заботы о сыне, У старухи, у злючки, Нет ни внука, ни внучки. Злыдня зла не скрывает, В старой ступе летает, Вместо крыльев над мглою Машет грязной метлою. Спи-засни, мой сыночек, Окрыляйся, росточек, Настоящие крылья Подарю тебе с былью. Полетишь ты далеко, Полетишь ты высоко Над родною землею И над Бабой Ягою…» Читатель милый, Вспомни, что в начале Мы песни запевали без печали. Счастливые концы всего милей, Но я писал без мысли, чтобы легче, Нет, не стихи, а судьбы человечьи В мучительных исканиях путей, В исканиях любви — до пониманья Ее, как высшего В нас достоянья. Все беды, Лезущие даже в строчку, Увы, неотвратимы в одиночку. Нам не дано самим изобрести Свой легкий путь, Свою любовь и нежность. К трагедии приводит неизбежность, А к драме может случай привести, Хотя и случай, будучи нечаянным, В ряду других Бывает не случайным.
