– Жизнь полна несправедливости, – поддакнула Иссерли.
Плешивый нахмурился и сжал губы, готовясь, очевидно, разразиться какой-то пылкой речью.
– Некоторые из них… – начал он, – ну вот, скажем, Кейт Мосс и эта черная, не помню имени… ну, вот никак в толк не возьму. Ну никак.
Он выговаривал слова так, словно нашел их лежащими на улице, как потерянные кем-то драгоценности, которые при нормальном ходе событий он никогда бы не смог позволить себе купить, но которые теперь будет с гордостью всем демонстрировать.
– Что вы не можете понять? – спросила Иссерли, совсем сбитая с толку.
– Куда они девают титьки – вот чего я не могу понять! – воскликнул он, сделав жест на уровне груди своей огромной ручищей. – У супермоделей титек нет совсем. Как им это удается?
– Я не имею ни малейшего представления, кто их там отбирает, – сделала Иссерли жалкую попытку уклониться от ответа, чувствуя, что атмосфера в салоне вновь начинает сгущаться.
– Я уверен, что этим занимаются педерасты! – прорычал он. – Им-то ведь нет никакого дела до титек, в этом все и дело, я уверен!
– Возможно, – согласилась Иссерли тихим, едва слышным шепотом. Она была напряжена, как пружина. Эвантон уже совсем близко, но она знала, что ей понадобится еще немало энергии для того, чтобы избавиться от этого типа.
– А из тебя вышла бы модель первый сорт, – сообщил плешивый, еще раз осмотрев Иссерли с ног до головы. – Напечатали бы не дальше, чем на третьей странице!
Иссерли вздохнула и изобразила на лице кривую усмешку.
– Может быть, меня не берут, потому что грудь слишком большая? – предположила она. – Не как у этих супермоделей.
Ее неуклюжее подражание манере речи плешивого прозвучало фальшиво и заискивающе – она явно потеряла контроль над ситуацией. Боже, что он, наверное, о ней думает!
– Да пошли они к чертовой матери, эти супермодели! – сказал он, словно пытаясь грубовато утешить ее. – Утебя тело гораздо лучше, чем у них. Они не настоящие, эти женщины. Наверное, стероиды принимают. Как русские легкоатлеты. От этого у них съеживаются титьки, вырастают усы и прорезается бас. Какой только чертовщины не творится в этом гребаном мире! Сплошной беспредел! И никто не может нажать на тормоз. Вот чего я никак в толк не возьму.
– Это очень странный мир, – согласилась Иссерли, а затем добавила: – Мы почти приехали.
– Куда приехали? – спросил плешивый подозрительно.
– В Эвантон, – напомнила Иссерли. – Дальше мне с вами не по пути.
– А я так не думаю, – отозвался плешивый тусклым невыразительным голосом, словно беседовал сам с собой. – Я уверен, что нам с тобой еще долго будет по пути.
Сердце у Иссерли в груди принялось бешено колотиться.
– Нет, – повторила она упрямо. – Дальше Эвантона я не поеду.
Автостопщик засунул руку в карман комбинезона и извлек оттуда большой серый нож для резки картона. Лезвие было уже выдвинуто.
– Езжай вперед, не останавливайся, – тихо сказал он.
Иссерли вцепилась в руль, стараясь сдерживать дыхание.
– Вы не сделаете этого, – сказала она.
И тут он наконец впервые засмеялся.
– Сверни налево перед следующим перекрестком, – велел он.
– Так будет лучше… для нас обоих… – говорила, задыхаясь, Иссерли, – …если мы просто остановимся… и я высажу вас.
Она уже положила указательный палец левой руки на рычажок, приводящий в действие иглы с икпатуа.
Но плешивый словно не слышал ее. Старая церковь с замурованными окнами мелькнула с левой стороны. За церковью начиналась длинная, посыпанная гравием тропинка, уходившая куда-то в заросли кустарника.
– А сейчас ты повернешь, – тем же тихим спокойным голосом посоветовал ей плешивый.
Иссерли посмотрела в зеркало заднего вида. Ближайшая машина находилась, возможно, ярдах в ста за ней. Если сейчас заставить себя слегка надавить на газ, а затем затормозить резче, чем она обычно себе позволяла, то к тому времени, когда эта машина догонит ее, она уже будет спокойно стоять на парковке с затемненными окнами.
Она нажала на рычажок.
– Поворачивай налево, я сказал! – рявкнул плешивый. – Налево!
Иссерли почувствовала, как паника охватывает все ее существо, словно газовое облако. В ужасе она перепутала скорости и услышала, как в коробке передач что-то отвратительно заскрежетало. В тот же самый миг ей удалось бросить взгляд на пассажирское кресло. Только теперь до нее дошло, что комбинезон на заднице у плешивого изготовлен из материала, толстого, как коровья шкура, да к тому же еще покрыт сверху дополнительным слоем какой-то желтой ткани, похожей на парусину. Иглам с икпатуа просто не удалось пробить эту преграду.
Иссерли почувствовала внезапный болезненный укол где-то в боку. Это был кончик выдвижного ножа, который, прорезав тонкую ткань ее маечки, вонзился прямо в плоть.
– Да! Да! – испуганно прошипела Иссерли, включив поворотный сигнал и свернув на указанную дорогу. Гравий хрустел под колесами и барабанил по днищу «тойоты». Руки Иссерли вцепились в руль, не в силах расслабиться после внезапного поворота, при каждом вздохе она чувствовала острие ножа, уткнувшееся в ее бок. – Хорошо, хорошо! – кричала она.
Тогда плешивый убрал нож и перехватил руль. Его хватка была мягкой, но крепкой, и со стороны это выглядело так, словно он учил Иссерли вождению. Его рука была вдвое больше руки Иссерли.
– Пожалуйста… подумайте хорошенько… – прохрипела Иссерли.
Он ничего не ответил, но убрал руку с руля, очевидно, уверенный теперь в том, что Иссерли будет выполнять все его приказы. «Тойота» медленно пробиралась через заросшее низким кустарником и заваленное полусгнившими снопами соломы бескрайнее поле. Впереди виднелась небольшая кучка типовых фермерских домиков, представлявших собой в настоящее время каркасы из погнувшихся металлоконструкций, покрытых местами растрескавшимся цементом. Шоссе А-9 уже почти совсем исчезло из зеркала заднего вида, превратившись в узкую серую полоску, похожую на текущую вдалеке реку.
– Поверни направо рядом со штабелем старых покрышек, – скомандовал плешивый. – И притормози.
Иссерли повиновалась. «Тойота» остановилась возле сплошной стены высотой в три и длиной в десять метров. Кроме этой стены, от дома больше ничего не уцелело.
– Вот здесь, – подтвердил плешивый.
Иссерли наконец совладала со своим дыханием. Она пыталась сосредоточиться и начать обдумывать выход из ситуации. Только рассудок мог спасти ее, поскольку бегать она все равно была не в состоянии. И это она, та Иссерли, которая когда-то носилась резво, как овечка! Нет, сейчас она бежать не сможет.
– У меня имеются высокопоставленные друзья, – сказала она.
Плешивый снова рассмеялся: смех его, короткий и сухой, больше походил на кашель.
– Вылезай из машины, – приказал он.
Открыв дверцы, они вышли из машины и ступили на каменистую почву. Плешивый обошел машину, подошел к Иссерли и закрыл дверцу с ее стороны и прижал Иссерли к борту. Продолжая сжимать в одной руке выдвижной нож, он ухватился другой за черную хлопчатобумажную маечку Иссерли и задрал ее наверх, обнажив грудь. Он был так силен, что чуть не оторвал Иссерли от земли, когда майка, скрутившаяся жгутом, застряла под мышками. Иссерли не оставалось ничего другого, как поспешно поднять руки, чтобы позволить плешивому снять с нее одежду.
– Мы можем… превосходно провести время, – предложила Иссерли, сжав грудь в слегка трясущихся от страха руках. – Если вы мне позволите.
На раскрасневшемся лице плешивого невозможно было уловить никакой эмоции. Он отошел от Иссерли на пару шагов, а затем протянул к ней свободную от ножа руку и стал по очереди трогать ее груди
